Страница 4 из 19
Здорово! Просто превосходно! Надеюсь, матери полегчало после того, как все свои проблемы она спихнула на мои плечи!
Отодвинув от себя тарелку, я снова тянусь к телефону, чтобы по привычке обсудить с Джокером дурацкую стычку с матерью, и с горечью вспоминаю, что он недоступен. Сорок девять непрочитанных сообщений. Почти восемь часов тишины…
Меня так и подмывает схватить тарелку с остатками жаркого и с размаху швырнуть её о стену, но я вовремя беру себя в руки.
Lera [02.09 23:11]: Я задыхаюсь! Ты очень нужен мне!
Я уже не жду, что Джокер ответит, но чувствую, как становится легче дышать, когда, бегая пальцами по экранной клавиатуре, я подробно описываю ему свой неудавшийся вечер. Наверно, на то и нужны друзья, чтобы было кому поплакаться в жилетку, когда на душе совсем серо.
Нажимаю «Отправить» и, позабыв убрать за собой недоеденное жаркое, возвращаюсь в спальню. Стягиваю покрывало с кровати, надеваю свою любимую «спальную» футболку до колен, гашу свет и, сжимая в ладони мобильный, ложусь спать. Жить в изоляции и непонимании, видимо, мой крест.
Мне снятся сны, пустые, никчёмные, скучные, а утро не сильно радует проливным дождём за окном и необходимостью снова тащиться в школу. И только восемь непрочитанных сообщений от Джокера заставляют меня улыбнуться… Правда, улыбка медленно сползает с моих губ по мере того, как непрочитанных сообщений становится всё меньше.
Joker [03.09 01:21]: Привет, красотка! Прости, был немного занят!
Joker [03.09 01:22]: Ого, вот это ты настрочила! Мне до утра не прочитать!
Joker [03.09 01:22]: Как там твоё сочинение?
Joker [03.09 01:48]: Ясно… Круто, что не сдалась. А я думал, как таракашка, упадёшь на спинку и начнёшь беспомощно махать лапками.
Joker [03.09 01:49]: Я, к слову, не дулся. Просто возникли проблемы. Вчера, видимо, Марс заглянул в созвездие Стрельца, или как там астрологи изъясняются. Но не только твои старики белены объелись. Мои тоже.
Joker [03.09 01:59]: Я, наверно, не говорил тебе. Но та проклятая авария… Она как раз второго сентября случилась. Отец вёз меня в школу. Меня и Вжика. Брат тогда впервые уступил мне место спереди. Я казался себе таким взрослым. Ещё бы! Я должен был пойти в восьмой, но вместо этого навеки застрял на втором этаже собственного дома.
Joker [03.09 02:18]: Нет, ты не подумай! Я отца давно простил. Жаль, он сам себя никак не простит.
Joker [03.09 03:24]: Вчера он снова напился. У него ритуал такой: второго сентября превращаться в свинью. Обычно отец крушит мебель, но тут, видимо, решил не останавливаться на достигнутом. Сначала он разгромил гостиную, потом сорвался на матери, а в довершение едва не убил Вжика, попытавшегося вступиться за мать. Отец что-то орал, смеялся, когда брат загибался от боли. Я не слышал. Наверно, это к лучшему. Но знаешь, что самое поганое? Я смотрел на всё это со второго этажа и ни хрена не мог изменить.
Joker [03.09 04:01]: Ты ещё можешь, Лер. Ты всё можешь!
Глава 3. Поганый день
Лера
Я не люблю осень! С первых дней сентября погода будто раскисает. Под ногами всё больше опавших листьев, а впереди – сплошная серость. Ну правда! Дожди, слякоть, грязь, потом – холод и первый снег. Я всегда завидовала оптимизму отца: в этом месиве из луж и шуршащей под ногами листвы он каждый год умудряется разглядеть сказку. Я определённо уродилась не в него! Тихая охота, золотые закаты, гербарии – это всё не моё! Но папа словно не понимает, что люди разные, и каждый сентябрь пытается перетащить меня на свою сторону.
– На следующих выходных обещают отличную погоду! – Перестроившись в левый ряд, отец тормозит на перекрёстке и на мгновение оборачивается ко мне. – Что думаешь, Лер? Может, за грибами сгоняем? Дед мне все уши прожужжал, что белых нынче пруд пруди!
– Ты же знаешь, – кручу головой, продолжая смотреть в окно, – я не люблю всё это…
– Бабушка обещала напечь пирогов с капустой, – не слышит меня отец. – В баньку сходим, костерок пожжём, как раньше, а, Лерунь?
– Давайте без меня.
– Лер! – гулко выдыхает отец и трогается с места.
В салоне его авто пахнет ванилью и вселенской тоской. Неужели когда-нибудь и я начну видеть счастье в покосившейся бане и пирожках с капустой? Не приведи Бог!
– Старики скучают, – пожимает плечами папа и сворачивает к школе. – Весной у тебя контрольные и зачёты, летом – дела бесконечные, осенью – хандра. Знаешь, а зима может и не наступить.
– Куда она денется! – ворчу себе под нос и закидываю рюкзак за плечо.
– Зима – никуда. – Отец паркуется с торца здания и снова буравит меня взглядом. – А вот старики не вечные, понимаешь?
– Не начинай, па! – Поджав губы, натягиваю капюшон и тянусь к ручке на дверце, чтобы поскорее сбежать. – Я звонила деду в августе, поздравляла его с юбилеем, да и с бабушкой виделась в начале лета.
– Ну да, – мотает русой шевелюрой отец. – Удачного дня, дочь! – Он перебирает пальцами по рулю и улыбается немного грустно, а может, задумчиво. Впрочем, не важно! Главное – старик отстал от меня со своим деревенским уик-эндом!
– И тебе не скучать! – Выскакиваю из прогретого салона авто в промозглый сентябрь и, не оглянувшись, бегу вдоль высокого забора к входу в школу.
Шум, чей-то смех, бесконечная суета… Я с облегчением выдыхаю, когда пробираюсь сквозь всю эту суматоху к кабинету истории и занимаю свою излюбленную заднюю парту. Спрятавшись от гула одноклассников за капюшоном толстовки, вывожу на полях новенькой тетради абстрактные узоры и беспрестанно думаю о Джо.
За всё утро я так и не смогла найти нужные слова, чтобы ответить ему. Да и что принято говорить в подобных случаях? «Мне жаль», «сочувствую», «понимаю»? Всё мимо! Мне впервые мало нашего онлайн-общения. Хочется всё бросить и сорваться к Джокеру. Обнять его. Дать почувствовать, что он не один. Я рядом! А разве такое словами объяснишь – так, чтобы без пафоса и общих фраз?
– Крот, пасуй! – Дикий возглас Лёши Косолапова сменяется сумасшедшей тряской. Моя несчастная парта трещит и хрустит, когда придурок под два метра ростом с ногами внезапно запрыгивает на неё и начинает скакать, как умалишённый.
Тут же выныриваю из капюшона и ошарашенно смотрю на парня снизу вверх, хватая свои вещи, которые вот-вот вместе с разгромленной партой окажутся на полу.
– Ты что делаешь, чокнутый?! – пытаюсь возмутиться, но мой голос теряется в чужом гоготе и криках.
– Не попадёшь! Не попадёшь! – кривляется Косолапов, виляя над моим носом своей задницей, как флагом. – Ма-зи-ла! – тянет по слогам, оставляя на столе грязные следы от тракторной подошвы.
– Совсем ополоумел?! – На свою беду, вскакиваю с места в тот самый момент, когда Кротов всё же пасует, и не чем-нибудь, а вонючей кроссовкой, и прямо мне в лоб! Сволочь!
– У-у! – растерянно гудит Лёша, пока в классе повисает минута молчания, а я неистово растираю ушибленное место и проклинаю дебилов, вздумавших играть в пионербол грязной обувью.
– Кажись, попал! – хмыкает Кротов, почёсывая затылок.
Ни тебе «прости», ни элементарного «мне очень жаль». В пустых глазах Дани ни грамма раскаяния. На губах – подобие улыбки. Чего ещё можно ждать от бесчувственного ублюдка?
Голос Кротова – как отмашка для всего класса, что всё нормально: шутка удалась, бестолковая игра продолжается. А иначе как объяснить взрыв смеха и победных возгласов? И всем, как обычно, плевать, что мне больно и до слёз обидно…
– Когда большие мальчики играют, «серые мышки» сидят по норкам, Ильина! – хохочет Косолапов и спрыгивает с парты. – Не высовывайся, когда не просят! – с укором обращается он ко мне. – Крот, жди ответку! – как ни в чём не бывало голосит в сторону Дани и, подхватив ботинок, бешеным гамадрилом уносится прочь.
Поджимаю губы и немой рыбой падаю на своё место – тихо, безропотно. Прячу ушибленный лоб за плотной тканью толстовки и с нетерпением жду звонка. Правда, почти не слышу, о чём с упоением битый час рассказывает нам историк – пожилой учитель с проседью в волосах и скрипучим басом. Весь урок я монотонно смотрю на Даню и пытаюсь понять: за что одним в этой жизни позволено всё, а другие вынуждены безвылазно барахтаться в вонючем болоте чужой жестокости?