(Не) верные

Я лишь безвольно лежу на Архангельском, все еще испытывая отголоски оргазма. Мужчина пахнет чем-то родным и до боли знакомым. Я столько раз волей-неволей обнимала Сергея, целовала его на людях, но так и не запомнила его запах. Здесь же, будто бы в насмешку, все запомнилось с первого раза и теперь уже не вытолкать воспоминаний из головы.

Утрамбовались намертво.

Печально улыбнувшись, прикрываю глаза, наслаждаясь разрядами тока внизу живота. Леша такой большой, что я на его груди смотрюсь кукольной, а обхватить бедра кажется вообще невыполнимой задачей. Я стесала кожу от адского трения о ткань плотного джинса, но даже эти саднящие ощущения вперемешку с легкой болью от довольно грубого секса меня не беспокоят.

Мне было так хорошо, что описать сложно. Начинает казаться, что больше ни с кем и никогда я не смогу быть так, как с ним. С загадочным мужчиной из клуба, который по иронии судьбы оказался лучшим другом моего будущего мужа.

Как это адски несправедливо.

А еще я только сейчас понимаю, что мы не предохранялись. Никак. Он даже не вышел из меня, кончив буквально в меня и все еще находится во мне. Поерзав, явно наслаждаясь моей реакцией: все еще стоящими сосками и гусиной кожей. Волосы дыбом. Везде.

Мысль о том, что я могу от Леши забеременеть, совершенно не пугает. Это ведь ненормально, правда? Так же быть не должно?

От досады становится нечем дышать

Я не могу допустить мысль об общих детях с Сережей, зато готова родить от мужчины, которого знаю пару дней.

Но кажется, что всю жизнь. Вот так вот. Полная несправедливость и я в центре.

Это вызывает порыв заржать как конь педальный, но я глушу желание, проглатывая ком в горле и норовящие прыснуть из глаз слезы. Это сейчас ни к чему. Особенно, если я плачу не потому что занялась сексом, а потому что хочу продолжать. С ним.

Леша явно чувствует перемену в моем настроении и приподнимает мое лицо за подбородок так, чтобы я смотрела ровно ему в глаза. Не могу смотреть ему в глаза. Не могу отвести взгляд. Это ломает пополам.

—Теперь поговорим честно? Как есть? Я все уже в принципе знаю, почти все. Об остальном догадываюсь, — спецназ хмурится, не выпуская меня из плена своего взгляда. —Давай карты на стол и рассказывай, как все было, и как все будет. Прежде чем начнешь: я застал свою жену с другим, и потому оказался в клубе. Сейчас мы в процессе развода, и технически я тебя не обманул. Ей я точно не изменял, как и своим принципам. А вот ты в моих глазах смотришься именно как предательница, но интуиция назойливо шепчет об обратном. Помоги мне быстрее все понять, а то я могу это сделать чуть позже, и тогда полетят головы, — он кладет руки мне на талию и приподнимает, выходя из меня все еще пульсирующим членом.

От этого чувство пустоты охватывает сильнее, погружая в холод. Хотя мы буквально в парилке.

Я молчу, покусывая губы и опуская взгляд. Лешу это не заботит, он упирает большой палец в мои губы и надавливает, заставляя их раскрыться. По инерции, потому что я сама уж точно не собиралась ведь.

Не изменял жене.

Почему-то это радует меня как в детстве радовал шарик любимого шоколадного мороженого в сладком вафельном рожке. Не изменял, в отличие от тебя, Вика. Пытаюсь заглушить тупую улыбку, что так и просится расползтись на лице. Не время и не место, да и незачем показывать, что я рада.

Пусть я, черт возьми, слишком рада. Как будто мы давно в ссоре, но сейчас пришли к какому-то решению. Мы были в необъявленной войне, которая в итоге все равно упирается в мое скорое замужество.

Близость Леши будоражит, заставляет кровь вскипать.

Мне кажется, что я пьянею только от спецназа сильнее, а может все дело в том, что жара ударяет по макушке. Просто прикладывает и заставляет взгляд плыть. Вместе с тем, на коже остро чувствуется вязкость. Как и между ног. Их, кстати, сводит в судороге от всего того, что уже пережила и от не самой удобной позы, но мне ничто не позволит сейчас встать или хоть сдвинуться на сантиметр.

Не прощу сама себе. Наверное, я мысленно напитываюсь сейчас происходящим, понимая, что конец близок.

Член упирается в мой живот, и просто игнорировать подобную ситуацию невозможно. Взмокшие волосы липнут к телу, но Архангельский и эту проблему решает. Мой спецназ слишком наблюдательный. Уверенными движениями он собирает мои волосы в кучу и закручивает сзади. Сразу становится чуть прохладнее и проще.

Но также жарко. До состояния вращения. Начинает кружиться голова, и я упираюсь лбом во влажную кожу мужчины, проговаривая еле слышно:

—Дышать нечем.

И правда ведь тут как в аду уже, мы будто в кипящем чане варимся.

—Извини, прикрыл, чтобы видно не было. С кондером тебя бы продуло, — он клацает, и окна слегка опускаются, образуя щель. Все четыре, но при этом нас по-прежнему не видно.

Улыбнувшись уголками рта, украдкой посматриваю на дергающийся кадык. Я бы обязательно поцеловала его в шею, если бы у нас были другие исходные данные. В другой жизни я бы точно целовала его везде.

—Боишься, что нас оштрафуют?

Бросаю колкость, но это только для защиты. Я понимаю, что пьяна, и понятия не имею, как теперь себя вести с Лешей. Что говорить и каким образом вырулить из того, куда мы себя принудительно запихнули.

—Нет, просто придется выколоть глаза каждому, кто увидел бы тебя в таком виде, — опустив голову так, чтобы видеть меня, мой спецназ цедит грубо.

—Начнешь со своего друга? — вырывается раньше, чем я успеваю подумать. Вообще с Лешей у меня сначала вырывается мысль, а потом я начинаю размышлять о ней. В других случаях я бы никогда так себя не вела. Честно.

Я вообще очень рассудительная, но с ним…получается совсем не так, как хотелось бы.

В глазах мужчины вспыхивает пламя, и тут же оно тухнет. Наверное, он уже начинает привыкать к тому, что может вырываться из моего рта.

—Может ты закончишь тыкать в меня кактус, Вик? Если хочешь, чтобы я тебя еще раз трахнул, необязательно доводить меня до трясучки, достаточно просто сказать ртом. И я буду рад это исполнить, кстати, можем продолжить. Но есть нюанс. Ты, конечно, не на таблетках? А я в тебя кончил. Мой про*б. Так что сначала в аптеку, ну это если ты вдруг не думаешь от меня рожать. А так я думаю, что у нас будут очень красивые дети. Сразу после того, как ты мне расскажешь, какого х*я происходит между тобой и Серым.

Из меня вырывается нервный смех, и я все еще голая на моем спецназе, смеюсь и одновременно с этим плачу. Не сразу понимаю момент, в который истерика становится сильнее, острее, теперь мне больно настолько, что я рыдаю в шею Леше, а тот, в свою очередь, обхватывает меня большими сильными руками и не дает распасться на миллион осколочков.

—Если ты продолжишь, мы утонем, Вик.

Он шутит, но я не могу собраться. Даже когда Леша просто гладит меня по голове. Чопорно и как-то грубовато, но в нем нежности нет от слова «совсем». И даже это меня по-своему успокаивает, дарит ощущения давно забытого чувства защищенности. Лишь с папой такое было, а теперь оно маленькими шажочками снова возвращается ко мне.

—Боишься утонуть? — снова кусаю, но Леша смеется, прищуриваясь как-то добродушно. Мимические морщинки гармошкой собираются вокруг глаз. Возраст просится наружу, но я не чувствую этой разницы. Разве что в реакция на окружающее…

Пожалуй, только в этом остро чувствуется, что он старше и мудрее, а может еще в том, как он говорит со мной и реагирует на колкости. Быть может любой одногодка послал бы меня нахуй в ответ, но у спецназа другие методы.

—Я прекрасно плаваю. Но не в женских слезах.

Улыбаюсь и устало кладу голову на плечо. Солоноватый привкус мужской кожи оседает на губах, потому что я только что проехалась по скуле. Хочу проехаться еще.

Может я просто пьяная?

—У меня один вопрос, а об остальном поговорим дома.

—Какой, — хриплю в ответ, стирая с щек влагу. Сейчас сложно понять, это пот или слезы.

—Ты правда никуда не собиралась ехать?