Развод

Отдаю распоряжение в офис Лизе снять записи с видео с филиала, охране не сообщать. Сам посмотрю, потом определюсь, что предпринять. Может, подсажу им официантку проверенную, чтобы наблюдала, а может и прямо вызову персонал.

Заезжаю ещё на два объекта. Там всё хорошо, в целом и общем замечаний к работе руководства филиала и их подчинённым у меня нет. Люди работают, посетители довольны, у бухгалтерии вопросов нет.

Потом еду на новую квартиру. Перед встречей нужно в душ, да и вообще… куда ещё мне ехать? Пока стою в пробке, и мозги уже не получается забить работой, вспоминается сегодняшний разговор с Ириной. Сразу накатывает злость, того гляди руль в руках хрустнет. Стоит представить Сабура рядом с Ирой даже в радиусе пары метров, перед глазами всё стекленеет.

Развёлся, блть, называется.

Вечером к девяти подъезжаю к “Креветке”. мы тут в студенческие годы частенько пиво пили с парнями. Правда, сейчас бар расширился, ценник хорошо подняли соответственно уровню, хотя тут и раньше было вполне себе неплохо.

Двадцать минут десятого. Спицын опаздывает. Ну тут как обычно, его фишка. Он как будто вообще по часам не ориентируется. По солнцу, видимо, или по луне. Раньше бесил этим, потом все в компании смирились, у каждого ведь свои косяки. Кто-то чудит по пьяни, кто-то любитель кулаками помахать, а у Коляна с пунктуальностью беда.

— Время относительно, — любил он философствовать, когда в очередной раз на него наезжали, что задолбались уже ждать.

Заказываю себе виски со льдом, расположившись у бара и понемногу потягиваю в ожидании. Договорились, значит, придёт. Звонить не хочу.

Но в телефон заглянуть приходится, потому что тот настойчиво вибрирует сообщениями. Мама решила под вечер насыпать соли на рану.

“Ой, Гордеюшка, смотри, какие фотки в телефоне у себя нашла, где вы с Иришкой и Викуськой! Это я вас фоткала, помнишь?”

И целая лента фоток из поездки в Грецию, куда мы ездили все вместе. Это уже года четыре назад, Вика тут ещё совсем кроха. А Ирина… другая тут какая-то. Улыбка, взгляд… Отличается от тех, которые я видел в последнее время перед разводом. Но уже и не такая, как в первое время.

Когда всё сломалось? Когда пошла эта трещина? Почему я не заметил?

Ира ведь не к другому ушла. Она от меня ушла.

— Привет, дружище! — слышу совсем рядом. — Тыщу лет не виделись! Смотри, кстати, кого я встретил?

Блокирую телефон и поднимаю глаза.

Блять, настроение, которое и так едва-едва привстало ради встречи с приятелем, сразу падает.

Ну её ещё не хватало.

Спицын стоит, приобнимая за плечи Риту.

Glava 21

Ирина

Ветер сегодня ужасный на улице, с мелким ледяным дождём. Насекло по лицу, пока добежала до подъезда от парковки. Хорошо, хоть у Вики капюшон глубокий и она не замёрзла.

Вика давно спит уже, а я стою у окна в гостиной и смотрю вдаль. Кожа на лице горит, тело знобит, кутаюсь в тёплый халат плотнее.

Только не от ветра и холода я так чувствую себя, совсем нет. Дело всё в сегодняшней ссоре с Гордеем. Я и сама не ожидала, что она так сильно выбьет меня из колеи.

Сначала злость накатила, прилив сил такой был, а потом схлынуло и как пустота внутри образовалась. Тянущая такая, неприятная.

Признаться, я и не помню, когда мы вообще так сильно ссорились. И это в браке-то! А сейчас казалось бы, чего уже делить, каждый сам по себе, главное, что по поводу ребёнка сходимся на одном. А в остальном уже каждый сам себе хозяин.

Но…

Это едкое “но” как раз и разъедает изнутри. И окрик его грубый в спину “Ирина!” сегодня.

Делаю глоток чая и опускаюсь на мягкий поручень дивана. Аромат лимона из чашки приятно щекочет ноздри. Сейчас допью чай и пойду спать к дочке. Холодно мне в своей постели. А Вику обниму, вдохну её детский родной запах и попытаюсь уснуть. У меня как-то проблемы с этим в последние недели.

Ставлю чашку на широкий подоконник и достаю из кармана телефон. Чем ещё заняться перед сном, как не бездумным листанием ленты в соцсети? Я, кстати, Викуле ещё хотела новый ободок заказать в интернет-магазине. В торговом центре мы нашли подобный к её платью конфеты на новогодний маскарад в саду, но оттенок не тот. Нужен фуксия, а в бутике был только малиновый и бледно-розовый. В общем, дело серьёзное, и хорошо, что на сайте нашёлся нужный цвет.

Пролистываю истории друзей, и тут у меня автоматически открывается Риткина история. Уже хочу пролистать, но взгляд сначала цепляется за надпись, и тут же грудь обдаёт сначала холодом, а потом и жаром.

На фото она сидит в баре за стойкой с бокалом шампанского в руках. Как всегда вся при параде, ярком макияже, платье выше колен. Улыбка голливудская, помада алая. И внизу подпись:

“Как хорошо увидеться с теми, кто был дорог в юности”

И ниже ещё:

“Говорят, первая любовь не умирает. Правду говорят…”

Чуть сбоку от Ритки вижу знакомое лицо — это друг юности Гордея Коля Спицын. А с другой стороны… Видно только кисть с небрежно зажатым в пальцах стаканом с тёмным алкоголем. И я слишком хорошо знаю эти пальцы. И часы на запястье тоже знаю. Ведь их я и дарила.

Гордей с ними. С ней. В одной компании с Ритой. Не думаю, что это случайность, и Рита очень постаралась. Но тем не менее, он там.

Во рту пересыхает так резко, что я чувствую острую боль. Дрожащей рукой беру чашку и подношу к губам.

Останавливаю пальцем автоматическое перелистывание истории и растягиваю стоп-кадр, присматриваясь к часам на мужской руке.

Да, это точно Гордей. Ошибки быть не может. Таких браслетов больше нет, я на заказ делала по эскизу.

Чёрт!

Отбрасываю телефон на диван и встаю. Прикрываю глаза, пытаясь выровнять дыхание.

Мне должно быть всё равно. Наплевать. Он больше не мой муж, а Рита не моя подруга. Точка.

Но почему снова так сильно саднит в груди? Почему до крови царапает?

Телефон вибрирует. Личное сообщение. От, мать её, Риты.

“Не стоило разбрасываться, Ира. Как я и говорила”

И смайлик подмигивающий.

Да пошла ты, дрянь!

Чая больше не хочется. Иду к бару и достаю бутылку вина. Кстати, третью за месяц уже. Раньше одной на полгода хватало. Надо прекратить расслабляться таким образом.

Но сегодня хочу.

Наливаю бокал и половину выпиваю залпом. В горле огнём жжёт, наверное, я точно заболеваю, слизистая чувствительная какая-то.

К дочери спать не иду, не дышать же на неё алкоголем, иду в свою спальню. Забираюсь под одеяло и подтягиваю колени к груди. Трясёт. В груди всё дрожит и вибрирует, не позволяя расслабиться. Рука чешется взять телефон и посмотреть, какие ещё истории выложит эта сучка.

Как “оживает их первая любовь” — в обнимку на танцполе? Или красивый маникюр в фокусе, держащий тонкую ножку бокала на брудершафт с Гордеем?

Или чего уж там мелочиться… уже сразу из его новой квартиры. Или из постели.

Дрянь.

Я ведь прекрасно знаю, зачем она выставили эти истории.

Для меня.

Хватаю телефон и отключаю его вообще, а потом отшвыриваю подальше. Зажимаю руками уши, будто прячась от насмешливого шёпота голосом Риты: “Дура ты, Ира, не стоило разбрасываться. Ох и пожалеешь ты, ох и пожалеешь…”

Понимаю, что по щекам текут слёзы. В груди болит от предательства.

Но какое это предательство, если Гордей — мой бывший муж? Бывший. Мы в разводе!

Тогда почему меня так ломает от мысли даже, что он просто сидит рядом с этой змеёй, которую я когда-то считала подругой? Она, оказывается, как шакалица, ждала, пока мой брак развалится, чтобы тут же впиться в Гордея своими клыками.

Сучка.

В животе всё сжимается в болезненном спазме, стоит только представить, как он обнимает её, как снимает одежду, как целует… Как эта кобра забрасывает на его спину свои ноги и сцепляет щиколотки, заключая в себя как в оковы.

Я то плачу, то вспыхиваю от злости. На него, на неё, но больше всех на саму себя. Почему я чувствую то, чего не должна? Почему это так сильно меня ломает?