Страница 17 из 75
Она снова оглушительно визжит, а потом бьёт прямо по бутону сложенным веером, которым обмахивалась всю дорогу.
Ветка испуганно отдёргивается. И… нет, это не обман зрения, мне не кажется! Белый камень стен будто темнеет на несколько долгих мгновений.
Бросаюсь вперёд. Надо срочно исправлять ситуацию!
- Сестрица, не бойтесь! Это, наверное, какие-то хитрые охранные механизмы в Замке! Ты же слышала, про графа говорят, что он большой учёный. Сейчас… нам непременно отопрут.
Отойдя от первого шока, сестра упирает руку в бок и обвиняющим пальцем указывает на дверь.
- Мне всё равно, что здесь за двери такие в этой хибаре! Если они не пускают свою будущую королеву, я прикажу их выломать!
Вернее, получается, что на меня указывает, прямо своим острым пальцем, потому что как-то так получается, что я закрываю собою сворку двери, будто от сестрицыного гнева. Мне почему-то жалко это красивое место. Хорошо, граф не слышит, что она сказала про его дом. Даже мне обидно.
А потом… под лопатками оказывается пустота.
И я проваливаюсь назад, в прохладный полумрак. Спотыкаюсь, но упасть не успеваю. Потому что меня заботливо подхватывают каменные сети переплетённых стеблей, ставят на ноги.
А дверь захлопывается снова.
Я слышу ворчливый голос дворецкого.
- Ну же, хороший мальчик, не веди себя так с нашими дорогими гостями! Тем более, они здесь ненадолго.
Синие витражи в окнах первого этажа насупленно темнеют.
И мне хочется протереть глаза, потому что кажется на мгновение, будто один из них, в стене по правую руку от двери, изображающий красивого бледно-голубого оленя на фоне белых розочек и сизого леса… показывает незваным гостям язык!
- Открывай, говорю! – уже строже приказывает старик.
Я уже совершенно теряюсь в происходящем, но кажется, начинаю улавливать смысл.
И почему Рональд говорил о своём доме и волшебстве в одном и том же разговоре.
- Я… э-э-э… очень рада познакомиться! – говорю куда-то в пустоту, в потолок, чувствуя себя полной дурой, которая разговаривает сама с собой. Но делаю почему-то неуклюжий книксен. – Не могли бы вы впустить мою сестру? Она… просто устала очень, мы издалека идём. Нас… преследовали. И… мы голодные. Очень.
Олень прячет язык. А потом витраж словно перетекает в пространстве, меняет местами детали – совершенно не заметно глазу – и вот уже как будто наизнанку вывернулся. И смотрит теперь прямо на меня.
А потом олень бьёт копытом.
Дверь распахивается призывно.
Гордая тем, что победила, Сесиль вплывает в просторный холл, задрав нос. Где-то под потолком вспыхивает призрачно-голубой свет, рассеивает полумрак.
Следом втаскивает ее чемоданы дворецкий. Как будто случайно роняет их на пол так, что там внутри что-то жалобно звякает. Наверное, многочисленные сестрицыны зеркала, баночки духов и притираний.
- Добро пожаловать, леди! И будьте любезны – в ваших же интересах ничего тут больше руками не трогать, - посмеиваясь в бакенбарды, заявляет сестре дворецкий. А потом добавляет едва слышно, глядя мне прямо в глаза улыбчивым, слишком прямым и смелым для его статуса бледно-голубым взглядом. – Не то можно и без рук остаться.
Пёстро ряженая толпа вваливается в просторный холл вслед за сестрой, все крутят головой, раздаются восторженные возгласы – и я их понимаю, тут есть на что посмотреть. Снежно-белые, будто светящиеся изнутри стены, изящная витая каменная лестница наверх, вазы, в которых источают нежный аромат пышные розы – льдисто-белые с тёмными сердцевинками, голубые, бархатно-синие…
Меня тут же оттесняют к стене.
Машинально опираюсь ладонью, чтоб не упасть… и чувствую тепло. Оно будто до самого сердца проникает. И согревает. Словно обещанием чуда.
Это место нереально.
Такого просто не бывает.
И как раз, когда я почти уже себя уверила, что это обман чувств… мир вокруг меркнет на мгновение.
Меня уносит от шумной толпы куда-то – вдаль и ввысь.
Я прихожу в себя, сидя на узкой, удобной на вид постели. Небольшая светлая комната, в которой, кажется, давно никто не жил. Судя по ветвям деревьев за окном, – второй этаж.
И прежде, чем я успеваю прийти в себя от способа перемещения в свою новую, получается, спальню, мне на колени откуда-то прямо с потолка падает плетёная корзинка.
Осторожно отгибаю край тканой салфетки в крупную сине-белую клетку.
В ноздри проникает умопомрачительный аромат пирожков с вишней, заставляя меня чуть не трястись от ломки, как пьянице рядом с бутылкой.
Обхватываю корзинку обеими руками, как самое драгоценное сокровище. Донышко показывается очень быстро – я и правда сильно голодна. Остановиться просто невозможно, настолько это вкусно! Они ещё тёплые! Тесто мнётся под пальцами, корочка хрустит, присыпанная сахарным кружевом…
Опомнилась, только когда слизывала с пальцев последние капли вишнёвого варенья.
Боже мой. Кажется, я и правда попала в сказку.
А потом как-то очень резко сказываются тревоги минувших дней, меня накрывает невыносимая усталость.
Сытая и счастливая, решаю, что быть приличной гостьей уже поздно, раз я и так уже самым неприличным образом бросила своих соплеменников и сестру, которую вообще-то обязана сопровождать… сбрасываю башмаки, забираюсь с ногами на постель, и засыпаю прямо так. Сворачиваясь калачиком и даже во сне прижимая к себе корзинку.
Сквозь сон ощущаю, что кажется, Замок откуда-то принёс мне ещё и мягкое, как пух, одеяло. Осторожно, чтобы не разбудить, укрыл сверху.
10.2
10.2
Я, наверное, проспала целые сутки – и спала бы и дольше, если бы не жалобные просьбы моего желудка снова его покормить.
Кое-как поднялась с постели, долго сидела и моргала совой-сплюшкой, которую поднять-подняли, а разбудить забыли. Пыталась сообразить, где нахожусь, как сюда попала, и почему спала в обнимку с плетеной корзинкой.
Потом зевнула, протёрла как следует глаза… и обомлела от нежной и торжественной красоты вокруг.
Белые-белые стены. Только это была не холодность мрамора или алебастра. Это словно лепестки белой розы, живые, наполненные светом, идущим как будто изнутри. И по ним – вьющиеся плети каменных роз, с таким искусством изготовленные неведомым зодчим, что выглядели совсем как настоящие.
Я осторожно спустилась с высокой постели, подошла на цыпочках к окну с голубым и синим витражным стеклом. Коснулась стен, чтобы попытаться понять, из какого камня всё-таки сложено подобное великолепие…
И отдёрнула руку.
Он был тёплый.
Ближайший ко мне каменный стебель дёрнулся слегка – и это совершенно точно не было обманом зрения! Бутон раскрылся чуть пышнее, замерев за доли мгновения до того, как распуститься.
Я затаила дыхание и почти не дышала.
Но больше ничего не произошло.
Как будто чудо ждало внутри – но ждало не меня. Этот Замок был как преданный пёс, который хранит верность только для своих хозяев.
Я вздохнула украдкой и улыбнулась - как это, наверное, чудесно, когда у тебя есть такой верный друг…
…какой-то шум с улицы привлёк моё внимание. Красивые витражи не давали достаточно обзора, я поискала защёлку, и мне удалось распахнуть окно.
И хорошо, что это был только второй этаж. Потому что я чуть было не свалилась от неожиданности. Хотя пора бы уже понять, что в таком месте удивляться нельзя ничему и ожидать следует чего угодно.
Например, того, что посреди подъездной аллеи Замка будет гарцевать здоровенный олень! Снежно-белого, чуть голубоватого цвета – с раскидистыми мощными рогами, острыми копытами, и совершенно точно светящейся шерстью.
И тому, что на спине его безо всякого седла будет держаться всадник, я тоже не должна была бы удивляться, как и его персоне. Но удивилась снова.
- Доброе утро, мадемуазель де Тремон! – сдержанно приветствовал меня граф Винтерстоун. – Как вам спалось у нас в гостях?