Вертолет-Апостол

Сердце Макара стучало так сильно, как будто это ему предстояло пролететь в узкий проем не до конца прикры­той форточки. Необходимо взять себя в руки. Апостол уже находился в квартире, он завис в ожидании следующих команд перед заветной дверцей. Теперь нужно было поста­раться зацепить Г-образным тараном дверцу и дать Апос­толу задний ход. Дверца поддалась! Теперь необходимо попытаться тем же тараном вытащить шкатулку из шка­фа. На экране дисплея Макару были хорошо видны все выступающие детали шкатулочки. Для выполнения своей за­дачи он выбрал тонкую резную ножку и, аккуратно мани­пулируя перемещениями вертолета, завел крючок тарана за эту ножку. Теперь вновь задний ход и о, удача, — шка­тулка полетела на пол, в беспорядке рассыпав по всему полу драгоценности и деньги. Апостол тем временем при­землился или, точнее говоря, припаркетился посередине комнаты. Теперь ему предстояло исполнить роль снегоу­борочной машины. Он начал плавное перемещение по полу по траектории раскручивающейся спирали. Клешни быс­тро двигались, загребая на некое подобие эскалаторной лестницы все предметы, встречающиеся на их пути. Золо­тые нити, привыкшие соприкасаться с изящным телом мадам, теперь ползли по холодным ступенькам в ненасыт­ное чрево вертолета. Сейчас главной задачей было не на­ткнуться на какой-либо предмет типа ножки стула. Пото­му что в такой ситуации Апостол мог сам себя поймать в ловушку. Снегоуборочное устройство Апостола не имело обратного хода, но, к счастью, современная модная мебель мадам не имела деталей, способных сыграть роль стопора, а потому винтокрылый агрессор, управляемый криминаль­ным генералом, без особых приключений закончил сбор дорогостоящего урожая и солидно удалился тем же путем, которым, собственно, и прилетел. Полетел он, правда, не к месту своей постоянной дислокации, а, как мы уже зна­ем, на временное пристанище на крыше. Такова была стра­тегия доморощенного генерала и, надо отдать должное, в ней присутствовала определенная доля здравого смысла.

Первый же «улов» Макара оказался весьма солидным — чуть меньше пяти тысяч американских долларов плюс большое количество мадамовских побрякушек. Несмотря на это, менять место постоянной дислокации Макар пока не торопился. Существовали еще две квартиры, за кото­рыми он также вел свои наблюдения и которые сулили весьма прибыльные операции. А пока Макар ждал возвра­щения мадам и действий, которые она предпримет. Дама была все же весьма экстравагантна. Слишком многое в ней, в ее жилище, в ее поведении было необычным. Даже имя ее, и Макар его знал, было достаточно редким — Лай­ма. Генерал с волнением наблюдал, как грациозная Лай­ма величавой походкой входит в свою комнату, прибли­жается к заветному шкафчику и застывает перед ним в недоумении.

— Здесь кто-то поработал щеткой «РИЧ ИНТЕР ДЕНТАЛ» от «Джонсон и Джонсон», — прошептал генерал, потирая руки.

Потом он спокойно наблюдал в бинокль, как она вызы­вала милицию, как долго рассказывала им о своем несча­стье. Созерцание происходящего отчего-то не вызывало в нем угрызений совести. Макар считал, что эта женщина достаточно богата, и легкий вояж Апостола навряд ли на­нес серьезный ущерб ее бюджету. На счет своей безопас­ности он тоже был спокоен, потому как доллары уже ус­пел обменять на рубли, которые теперь лежали на его сто­ле аккуратными стопками соответственно номиналам. Со­зерцание этих стопок умиротворяло Макара, глядя на них, он ощутил себя, наконец, свободным человеком, уверен­ном в завтрашнем дне.

Ему сейчас вспомнилось лето 93-го года, когда он вместе со своей, с недавнего времени, женой собрался ехать от­дыхать «дикарями» в Крым. В тот сумбурный год форми­рования рыночной экономики он не знал, что вообще про­исходит на Украине, совсем незадолго до этого вдруг став­шей чужим, иностранным государством. Макар не знал, в частности, какие там в ходу деньги. А сам он в то время сравнительно хорошо зарабатывал в фирме по недвижи­мости и кое-какие сбережения имел. Выражались они в энном количестве долларов, приблизительно в таком же весе рублей и в двух приватизационных чеках, так назы­ваемых ваучерах. Макар разложил тогда все три свои но­минации на столе тремя стопками и принялся долго их разглядывать. Со стороны могло показаться, что он меди­тирует. На самом же деле он пытался по внешнему виду угадать степень весомости каждого из трех финансовых индивидуумов. В результате долгих раздумий ваучеры меньше всего внушили ему доверие, и на другой день он успешно обменял их на рубли. И, как показал ход даль­нейшей истории развития многострадальной российской рыночной экономики, не ошибся. С собой в дальний путь он взял частично рубли и частично доллары с таким рас­четом и в таком количестве, которое он бы потратил на проживание и проедание за тот же период времени в Мос­кве, но с небольшим запасом на всякий случай.

Когда же Макар с женой прибыли в Евпаторию, они за­стали там цены на основные продукты питания, да и на 16 все остальное, в три раза меньше, чем в Москве. И рубли, и доллары можно было легко поменять на рынке на мест­ные, тогда еще, купоны. Единственным мелким неудоб­ством было то обстоятельство, что, приходя на рынок с одной американской банкнотой, Макар возвращался потом к жене с битком набитыми купонами карманами. Впер­вые в жизни он ощутил себя тогда богатым человеком. С утра до позднего вечера Макар со своей женой наслажда­лись всеми предложенными развлечениями. Они катались на катамаране, сплавали на яхте в открытое море, летали на каком-то подобии дельтаплана, прикрепленного кана­том к катеру, над водой, и многое, многое другое. Само по себе незабываемое ощущение не думать о завтрашнем дне, не считать в уме каждую копейку, не торговаться (!), было очень удовлетворяющим. Это ощущение ранее никогда не посещало Макара и, более того, после того короткого про­межутка времени, проведенного в Крыму, во всей своей полноте тоже его уже не посещало.

В данный же момент Макар, продолжающий созерцать плоды первой операции своего криминального войска, го­товился к осуществлению своей давнишней детской меч­ты. Точнее сказать даже не мечты, а клятвы, которую он дал сам себе, когда ему было лет семь-восемь.

В те далекие времена его мама частенько ходила вместе с ним в «Марьинский мосторг» за текущими покупками. Маленького Макара интересовал, естественно, только один отдел огромного универсального магазина и, когда он на­конец в него попадал, то останавливался посередине, как будто прирастая к полу, краснел лицом, и непонятное теп­ло разливалось по его маленькому организму.

Макару нравилось здесь практически все: игрушки, сол­датики, танчики и пушки, мячики и клюшки, во все это он готов был тыкать своим маленьким пальчиком и при­говаривать — купи, мам, купи, купи, купи... купи! Но больше всего ему нравился блестящий большой железный автомобиль, почти как у взрослых, с педальным приводом. Макар мог часами стоять возле него, представляя мыслен­но, как он промчит на нем по своему двору, на этой вели­колепной машине мимо остолбеневших от зависти сверст­ников. Однако приобретение этого автомобиля так и осталось несбыточной мечтой и, вообще, слабый мамин бюд­жет позволял, да и то не всегда, купить сынишке только какую-нибудь дешевую безделушку. Демарш из отдела игрушек обычно сопровождался обильными слезовыделениями Макара. Именно тогда он и дал сам себе клятву, что, когда вырастет и станет взрослым, и у него будет сын, они будут приходить сюда вдвоем хоть каждый день, и Макар купит все, на что укажет маленький пальчик его будущего ребенка.

Так что следующий после первого криминального поле­та Апостола день Макар объявил выходным для своего войска. С утра он заехал за своей мамой, потом за Руслан­чиком, и они втроем отправились в поход за игрушками. Горящие радостным огнем детские глаза вносили смысл в серую жизнь партизанского генерала, и на душе у него становилось легко и спокойно. На некоторое время.

Кстати, имя Руслану было выбрано его родителями да­леко не случайно, и сам процесс выбора был достаточно длительным и небезынтересным. А было это так. Жена Макара с детства мечтала о том, что у нее будет сын, и она наречет его красивым заграничным именем — Арнольд. Однако Макара это имя абсолютно не устраивало. Главным его доводом в защиту своей точки зрения было то, что по сложившемуся стереотипу имя Арнольд должно, безуслов­но, вызывать у людей ассоциации с известным голливудс­ким киноактером Шварценеггером. А потому к тому вре­мени, когда мальчик пойдет в школу, ему придется ежед­невно доказывать силовое оправдание своего имени. А по­пулярность актера настолько всеобъемлющая, что рассчи­тывать на ее серьезное уменьшение в течение ближайших нескольких лет явно не приходится. Макар считал, что имя должно быть не очень распространенным, а равно и не очень редким, а также должно иметь благообразное звучание в сочетании с отчеством и фамилией. Самому Мака­ру нравились, в основном, имена славянского происхож­дения типа Станислав, Вячеслав, Ярослав и тому подоб­ные. Однако его жене, наоборот, именно такие имена как раз и не нравились, вследствие чего в процессе протека­ния беременности развернулось широкомасштабное кубко­вое соревнование по выбору имени будущего сына. Благодаря достижениям современной медицины, в том, что у них будет именно мальчик, супруги не сомневались. В конце концов, в финал именной олимпиады вышли имена — Руслан и Артем. И то, и другое, в равной степени, уст­раивало обоих супругов. Решающим фактором в оконча­тельном выборе сыграло то немаловажное обстоятельство, что в процессе всей беременности жена Макара наблюда­лась в центре акушерства и гинекологии, который нахо­дится на юге Москвы, в микрорайоне Коньково, а супруги в то время проживали на самом севере столицы. Ездили они туда на машине через Садовое кольцо, а, стало быть, через Смоленскую площадь, на которой находится феше­небельный магазин «Руслан». Кто знает, то ли огромные горящие софитом буквы, может красиво оформленные вит­рины, может быть, в какой-то момент, супруги почувство­вали что-то вроде знамения свыше, как бы там ни было на самом деле, сына назвали все-таки Русланом.