Страница 23 из 38
Дело в том, что у них у всех отсутствовала самая основная мужская принадлежность... Которая по изначальному замыслу должна была быть прикреплена впоследствии, так сказать, последним штрихом, на которую и должно было вешаться собственно полотенце. А сейчас эта немаловажная деталь у всех заготовок отсутствовала, а потому им всем было присвоено общее имя — Дэнисы. Именно ДЭнисы, с ударением на первый слог, а не Денисы. Потому что с незапамятных времен эталоном кастрированного всегда был повсеместно почему-то популярный греческий певец — Дэнис Русис. Причем, именно его прообраза, как раз и не было в коллекции начинающих коммерсантов, потому что по завершении работ в этом экземпляре не на что было бы вешать полотенце.
Стройные ряды Дэнисов выглядели привлекательно, а потому приятели-поделыцики решили, что со сбытом готовой продуции у них проблем не возникнет. Сама по себе деталь, олицетворяющая мужское достоинство, была впоследствии выполнена почти в натуральную свою величину, так что готовый окончательный вариант товара выглядел даже несколько неестественно, так как его длина была чуть меньше, чем высота, или, точнее говоря — рост, но тоньше, чем оригинал в диаметре, как бы сказать, поперечного сечения. Говоря «оригинал», я подразумеваю среднестатистические параметры.
Эта особенность придавала Дэнисам шикарный колорит, причем именно мужской. Но наименование «Дэнисы» уже настолько успело к ним приклеиться, что их создателям даже в голову не приходило придумывать какое-либо другое.
Теперь Дэнисов предстояло продать, и Коля отнесся к этому заданию предельно скрупулезно. Он обложился газетами, в которых присутствовали контактные телефоны различных фирм и организаций, занимающихся торговлей, и принялся упорно их все подряд обзванивать, предлагая на реализацию свои загадочные специфические вешалки для полотенец с эротическим уклоном.
Наконец, после нескольких часов издевательств над собой и телефонным аппаратом, сотрудник одной из фирм изъявил недвусмысленное желание взглянуть, собственно, на товар. Договорились о встрече возле метро Алексеевская, тогда еще она называлась — Щербаковская, потому что, с одной стороны, Дэнисы в тот момент находились на хранении на квартире у Колиных приятелей, как раз неподалеку от этой станции, а с другой стороны, как выяснилось, коммерсант в этот день собирался за какой-то своей надобностью посетить Бабушкинский муниципалитет, и ему было по пути.
Николай заблаговременно сложил всю команду Дэнисов в большую желтую кожаную сумку на молнии, размером с вместительный чемодан, и на полчаса раньше назначенного времени уже курил, нервно прохаживаясь вокруг сумки со своим драгоценным товаром. В назначенный час шикарная иномарка остановилась на проспекте Мира, неподалеку от нашего начинающего бизнесмена. Из нее вышел «с иголочки» одетый мужчина лет сорока и направился к Коле.
— Вы — Николай? — спросил он и, после утвердительного кивка, продолжил, — покажите товар...
Он говорил очень серьезно и, вообще, вид у него был максимально деловой до тех пор, пока он не склонился над Колиной сумкой после того, как Николай расстегнул на ней молнию. Нет, почти ничего не изменилось, не отразилось в выражении его лица, я имею в виду — бизнесмена, так, лишь слегка, даже не побагровело, а только легкая тень появилась, видимо в стараниях сдержать неуместную улыбку, после чего он повернул голову к иномарке и позвал:
— Андрей Васильевич, подойдите-ка сюда на минуточку. Взгляните, это очень интересно...
Андрей Васильевич подошел и тоже сперва достаточно серьезно и с интересом склонился над расстегнутой Колиной сумкой. После чего он также обернулся к автомобилю и, в свою очередь, позвал:
— Иван Ильич, подойдите сюда, пожалуйста, я полагаю, что вам стоит взглянуть на это... произведение искусства, в некотором роде.
Иван Ильич из них троих оказался самый серьезный и внушительный. Он тяжелой походкой приблизился к Коле и тоже склонился над сумкой с Дэнисами. На его квадратном лице при этом не дрогнул практически ни один мускул. Он только удовлетворительно кивнул всем присутствующим и удалился обратно в свою шикарную машину.
Николая несколько смутила реакция мужчин на увиденное и он даже сам, на всякий случай, зачем-то тоже заглянул в свою сумку, но ничего нового там, естественно, не увидел. Вытирающиеся Дэнисы лежали в сумке вперемежку, весело переплетаясь своими нехилыми достоинствами, ну, а мужчины, нет, они не думали насмехаться над начинающим бизнесменом Колей. Даже наоборот, Андрей Васильевич еще задержался на несколько минут и объяснил Николаю, что несмотря на то, что представленный товар очень интересен и, несомненно, является произведением искусства, они его не возьмут на реализацию, но по той лишь причине, что Дэнисы ни в каком виде не проходят по их учредительным документам, а, соответственно, торговать ими они права не имеют.
Но Николай все равно сильно расстроился, у него сразу пропал всякий интерес к продолжению аферы с Дэнисами. Он решил, что Андрей Васильевич только из вежливости не рассмеялся ему в лицо или даже просто не послал куда подальше...
И случай этот был далеко не первой и не последней неудачной попыткой Коли Николаева заняться бизнесом, или, проще говоря, заработать денег. Как-то ему все-таки не фартило..., не везло, не получалось, несмотря на наличие у Коли таких достоинств, как упорство, усидчивость, нормальные в общем-то умственные способности. Не говоря уж о физических. Может, потому еще, что не встретился ему на жизненном пути опытный уже бизнесмен, который по дружбе мог бы научить его какому-либо виду предпринимательства. Как это случилось, например, с его будущим оппонентом — Генералом, у которого такой друг нашелся, работающий в сфере услуг по недвижимости.
В общем, не свезло. А тут еще, в скором времени, пришла пора Коле служить в армии. Но, прежде чем он туда отправится, я расскажу вам про Колину любовь. Может кому-то, какому-нибудь искушенному читателю, а то и многим, а то и всем, мои романтические истории о героях этого повествования покажутся примитивными и малоинтересными. Но в свое оправдание хочу заметить, что они как бы жизненные, и я не придумываю их, а только излагаю, как все было на самом деле. На самом деле, кто бы мне ответил на вопрос: сколько нужно времени человеку прожить, сколько стран диковинных объездить, сколько повидать шикарных женщин, сколько всего испытать, чтобы понять, наконец, что самая красивая, самая лучшая, самая добрая и прекрасная девушка оказывается живет в соседнем подъезде? Вопрос, конечно, риторический, конечно, не новый. Но...
Наташка Андреева жила с Колей в одном доме много-много лет. Они учились в одной школе, практически ежедневно виделись, и Николай как-то даже не заметил, как, когда, в какой именно момент смешливая малолетка, с которой с детства играли в одном дворе, вдруг превратилась в изящную девушку, очень даже хорошенькую. Он долгое время не придавал своему неожиданному наблюдению какого-либо серьезного значения. В его голове как-то не укладывалось, что с ней может возникнуть что-то большее, чем дружба. Нет, они, конечно, гуляли, ходили в кино, кушали вместе мороженое возле метро... Все как полагается, даже целовались пару раз в подъезде. И их неудержимо влекло друг к другу. Но... Не более.
Перед самой службой в армии Колю направили от учебного заведения, в котором он обучался вместе с Кирюшкой, в колхоз помогать нерадивым колхозникам убирать урожай. В тот вечер, перед самым отъездом, они долго гуляли с Наташкой по своему району, взявшись за руки, и ее маленькая теплая ладошка уютно тонула в огромной Колиной пятерне. Они в основном молчали, потому что им было так хорошо вместе, что и говорить-то было вроде как и не о чем. И незачем. А на следующее утро Коля уехал на поля, на просторы убирать урожай морковки и свеклы.
Не сомневаюсь, что многим из вас хорошо знакома бесшабашно-пьянящая атмосфера студенческой колхозной тусовки тех лет. И наш Коля, оторвавшись, наконец, от надоевшей занудливой парты, с огромным удовольствием в нее нырнул. С раннего утра до шести часов вечера студенты ежедневно убирали овощи с бескрайних полей. Значительная усталость, однако, не мешала им после этого, опять-таки ежедневно, точнее говоря — еженощно, пить, гулять и веселиться, танцевать до упаду. Только Кирюшка почему-то не разделял всеобщего наслаждения молодостью, то ли на него аллергия какая-то свалилась, то ли физически не справился с нагрузками, но каждый вечер после ужина он устало падал на кровать и расшевелить его удавалось крайне редко. А Коля не хотел бросать своего друга и не мог веселиться без него. В конце концов, он сам заразился каким-то насморком, и у него слегка поднялась температура. И в тот вечер Коля решил никуда не идти и отлежаться. К тому же на улице моросил противный сентябрьский дождик и настроение было под стать. Пролежав на кровати пару часов, Коля вышел на веранду покурить, укутавшись для надежности шерстяным одеялом грязно-серого цвета, да еще и в тюремную клеточку. Они так все и называли эти одеяла — «поэтапные». Николай завистливо смотрел, как за пеленой дождя весело мигают огни дискотеки, и слушал, как сквозь непрерывное буханье басов ритмичной музыки прорывается веселый смех неугомонных студентов. Ему жутко хотелось плюнуть на все и рвануть туда, к ним, потому что там была сейчас настоящая жизнь... Но огромным усилием воли он отогнал от себя навязчивую идею и обязательно вернулся бы к своему изначальному плану, если бы не Димка. Димку-подкольщика и несгибаемого юмориста занесло каким-то шальным ветром в тот час на веранду, и он расположился курить напротив Коли, смерив нашего героя недоверчивым оценивающим взглядом.