Страница 21 из 38
Миновав территорию Марьиной рощи, наш маленький герой оказался в трудной ситуации, весь покрытый ссадинами и кровоточащими ранками, довольно еще далеко от своего дома, с разбитым велосипедом, продолжать движение на котором уже не представлялось возможным. Но Коля не бросил своего двухколесного друга, а, водрузив его себе на спину, медленно поплелся в направлении своего дома. Проклиная свою авантюрную сущность, превозмогая боль, Коля тем не менее продолжал мечтать. В его фантазиях он по-прежнему оставался выдающимся гонщиком, продолжающим дистанцию с велосипедом на плечах. И там же, в его мечтах, довольные соперники обгоняли его на своих исправных велосипедах, радуясь устранению фаворита...
Через несколько часов Коля уже реально приблизился к своему дому. В это время как раз закончились занятия в его школе, и веселая гурьба одноклассников на беду повстречалась ему на пути. И они потешались над ним:
— Смотрите-ка, Колька-то врал нам, что вместо уроков на велосипеде катается. Это, оказывается, велосипед катается на нем!..
И маленький Коля не удержал-таки слез, но велосипед до дома все-таки дотащил. Так закончился его московский «тур де франс», его велосипедный «кэмл троффи».
А вечером за ужином, за большим столом состоялся семейный совет, на котором обсуждались два основных вопроса: первый — планировка проведения канализации на садовом участке, которое впоследствии так и не состоялось, зато обсуждалось еще не-однократно, и второй — обсуждение отсутствия у маленького Коли нормального велосипеда, а равно и отсутствие финансовых средств на покупку последнего. По второму вопросу было принято решение окончательно и бесповоротно — изыскать-таки средства для покупки велосипеда Коле на приближающийся у него вскорости юбилей. И это решение было претворено в жизнь, и до сих пор Николай Анатольевич Николаев бережно хранит судьбоносную открытку, которая прилагалась к подарочному «Орленку», на которой красивыми печатными буквами написано фломастером, да еще и в рифму: «Коле в десять лет дарим все — велосипед».
С самых ранних лет Коля проявил незаурядные гуманитарные способности, на стене его комнаты всегда висела шестиструнная гитара, перевязанная ужасным красным бантом у начала грифа, со стороны колков. Висела как ружье на сцене театра, которое должно когда-нибудь выстрелить. Кажется, именно Коле ее и подарили когда-то на день рождения, но это было столь давно, что даже как-то забылось: в каком году, кому и зачем ее вообще подарили. Средств для оплаты занятий в музыкальной школе, как всегда, не нашлось, хотя специалисты, изредка бродящие по среднеобразовательным школам в поисках народных талантов, и находили у Коли хороший музыкальный слух. То, что Коля когда-то посещал занятия кружка игры на гитаре, ему толком ничего не дало, потому что они играли там только каких-то пресловутых «чижик-пыжиков» и прочую дребедень, вроде этого. Из его родных, родственников и соседей по коммуналке, также никто не владел искусством игры на гитаре. В общем, совершенно некому было поделиться с Колькой своим мастерством, а так ему хотелось! И он часто подолгу смотрел на висящую на стене гитару и думал, что вот сейчас он возьмет ее в руки, ударит пальцами по струнам и сразу все получится, и польется нужная музыка, и он под нее запоет. И Коля брал гитару в руки и ударял по струнам, а она выдавала ему в ответ какой-то сложный диссонанс, спеть под который совершенно не представлялось возможным.
И лишь когда Николаю минуло аж семнадцать лет, нашелся-таки во дворе добродетельный сверстник, который обучил его нескольким так называемым «блатным» аккордам. Конечно, поздновато по возрасту он начал заниматься музыкой, но упорный Николай познавал музыкальную грамоту и шлифовал технику игры семимильными шагами. Он записался в рок-клуб, аж за десять рублей в месяц (!), два раза в неделю Коля познавал замысловатые хитросплетения нот и обучался исполнению витиеватых гамм.
Довольно скоро его пригласили в первую его музыкальную группу или, если хотите, в ансамбль, хотя термин «ансамбль», в то время, а был уже конец восьмидесятых, был немодным. А потому все многочисленные ансамбли, рождающиеся тогда как «кошки на дрожжах», именовались не иначе, как группами.
В те времена по нашей стране, с бешеным успехом, гастролировали такие группы, как «Ласковый май», «Мираж» и подобные. И наш Коля тоже увлекся постмодернтокинговскими направлениями. После приглашения в группу он был на седьмом небе от счастья. Он очень опасался потерять из-за недостаточной квалификации место гитариста, а потому гонял гаммы по восемь-десять часов в сутки и, находясь в квартире, что бы ни делал, с гитарой практически не расставался. На репетиции Коля ездил как на праздник, как на экзамен и как на смертную казнь одновременно. Репетиции проходили, как правило, в маленькой комнатушке Дома культуры, где и базировалась, собственно, группа. В очень редких случаях ребятам предоставлялась сцена единственного клубного зала. Учитывая наличие «живой» барабанной установки, кроме многочисленной и многократно усиливающей звук аппаратуры, в десятиметровой комнатке, легко понять, что по окончании репетиций доморощенные музыканты разъезжались по домам практически оглохшие. Но это обстоятельство их ничуть не печалило. Хотя стоит признать, что музыка, особенно некоторые частоты, имеют неадекватное влияние на человеческую психику. Тем более, музыка громкая. Вследствие чего, Николаю почти каждую ночь стал сниться один и тот же кошмарный сон.
Ему снилось, что он спит на своей кровати в своей комнате, повернувшись лицом к стене. А в это самое время какие-то непонятные люди начинают потихоньку заносить в его комнату огромные колонки, порталы и прочую звукоусилительную аппаратуру. И далее этими колонками и порталами постепенно обставляют всю его кровать по ее периметру, до самого потолка. Причем, при этом стараются всеми силами его не разбудить. Как правило, эта часть кошмара бывала самая длительная. Затем, когда вся аппаратура выставлена и подключена, наступала томительная бесконечная пауза ожидания чего-то страшного. Чего- то жуткого... И вдруг, где-то за стеной, кто-то невидимый брал на клавиатуре тяжелый пятизвучный аккорд. Этот аккорд, мгновенно усиленный мощной аппаратурой, страшной взрывной волной бил по барабанным перепонкам мирно спящего Николая, и тот мгновенно просыпался, вскакивал и судорожно начинал искать глазами колонки и порталы, которых, естественно, не было. Зато сложный аккорд еще долго звучал в ушах начинающего музыканта, и Коля не мог уснуть, пока не затихала в его мозгах бесова музыка.
В конце концов все вышеперечисленные Колины старания и страдания не прошли даром, и он получил приглашение в эстрадный коллектив, достаточно успешно гастролирующий по стране. Здесь уже кроме моральной удовлетворенности также присутствовала вполне приличная финансовая заинтересованность. И понесло Николашу по городам и весям. Он был приглашен на эту работу в качестве так называемого «прицепа». Для читателей, не посвященных в околомузыкальную кухню, я попытаюсь объяснить, что это такое. Вот скажем, есть певец или певица, или сразу коллектив исполнителей, достаточно «раскрученный» и известный, то бишь — «обезьяна», имя которой размещено на афише, и на которую, собственно, и идет зритель, но пребывание которой на сцене ограничено примерно одним часом, что для полноценного концерта — мало. А потому в концертную бригаду приглашается «прицеп», или «пристег», или «разогрев», что одно и то же.
В данном конкретном случае Коля Николаев один в течение сорока пяти минут должен был всячески развлекать публику, спеть им семь-восемь своих песен, перемежая их анекдотами и играми со зрителями, и потом объявить выход, так сказать, — «звезды». Поначалу у Коли все это получалось довольно слабо. У него практически не было опыта работы на сцене, он был предельно угловат и скован и, несмотря на качественный репертуар и неплохие вокальные данные, публику «разогреть» ему фактически не удавалось.
Прошло уже пять концертных дней из запланированного длительного турне по Башкирии и Татарстану, и был первый выход-ной день, когда вся гастрольная тусовка собралась в уфимском рок-клубе на легкий фуршет, на котором и администратор концертной бригады, и уфимские организаторы гастролей высказали свои претензии Николаю и предложили что-либо изменить, что-то придумать, потому что как было раньше продолжаться дальше не может. А Коля Николаев, расслабившись после принятия сорокаградусного допинга, высказал предложение, что он дескать раньше где-то слышал, что заезжему артисту нужно сказать какую-нибудь фразу на местном диалекте, причем чем хуже будет произношение — тем лучше, и это зрителей как-то расслабляет и настраивает на положительные эмоции. И Николай попросил перевести ему на татарский язык какую-либо ничего особенного незначащую фразу, типа — «добрый вечер, друзья...», а лучше сразу записать на листочке русскими буквами. Они написали. Он прочел. Смеялись долго и до слез. Потом сказали, что больше не надо ничего придумывать, что этого вполне достаточно.