Вертолет-Апостол

Через час Макар уже был на исходной позиции в арен­дованной им по чужому паспорту квартире. Прильнув к своему верному одиннадцатикратному биноклю, он ожи­дал возвращения домой Довганя, в предвкушении неодноз­начной сцены, в своем роде «Довгань-шоу». Интересно, через какой промежуток времени они догадаются обратить­ся в органы правопорядка и будут ли это делать вообще? Подобные случаи в практике Макара уже встречались ра­нее. А вертолет ни о чем не думал и ничего не ждал. Он как бы мирно спал на своем подоконнике, устало опустив лопасти главного рабочего пропеллера. Последний отблеск заходящего солнца высвечивал на его боку странную над­пись — «АПОСТОЛ».

Апостол. Это прозвище было тоже из Макаровского дет­ства, так звала его бабушка, любимая бабушка, истинная хозяйка большой коммунальной квартиры на Октябрьской улице. Она, так же, как и Макар теперь, свято верила в то, что жить надо ради детей. Исключительно. Правда, ее дети тогда уже выросли и стали самостоятельными, и под ог­ромную лавину бабушкиной материнской любви попали, как под каток, Макарушка и его старший братец. Она ред­ко звала их по именам. Просто — большой апостол и ма­ленький апостол. Баба Шура вообще редко лезла за сло­вом в карман и не скупилась на клички, делала она это по-доброму и совсем не обидно. Примерно так:

— Ну куда ты, Рязань косопузая, в такой мороз, морда — лукошко ты моя ненаглядная, такую дребедень и хо­лодрыгу, морда — луна, небесное светило, напялил свой чёртов переперденчик с набалдашником? Несомненно, име­лась в виду курточка с капюшоном. Но до сих пор Макар не знал, что означало ее самое страшное ругательство, при­меняемое в исключительных случаях — «сипурь сивола­пый».

Бабушка была большая, опасная, но очень симпатичная. Как фрекен Бок. Она не бегала по квартире, потому что не могла, и не шла, потому что коридоры очень длинные, и ходить пришлось бы очень долго. Она перемещалась. Перемещалась со скоростью, средней между бегом и ходь­бой, и от этого перемещения дрожали хилые стены ста­ренькой мансарды.

— Ба! Ба!

— Бегу, Макарушка, бегу. Ты уже проснулся? Что тебе принести покушать?

— Ба, а почему арбузы мы кушаем так редко? — в та­кой же вот теплый августовский вечер спросил как-то шестилетний Макар у своей любимой бабы Шуры, догла­дывая последнюю черно-зеленую корку.

— Это потому, Макарушка, что растут они возле боль­шого моря и до нас им очень далеко ехать.

— Ба, а если их здесь посадить, они вырастут?

— А ты попробуй, милок, я тебе сейчас и горшочек со­ответствующий принесу.

Макар с детства приступал к любому делу с неторопли­вой скрупулезностью. Он аккуратно выкапывал ямку за ямкой и равно же аккуратно высаживал зернышко за зер­нышком, справедливо полагая, что чем больше арбузов вырастет, тем лучше. После окончания посевных работ горшок был помещен на кухонный подоконник, а юный «Мичурин» на табуретку возле. Несколько часов он упор­но ждал произрастания арбузов, а затем вернулся к своим детским забавам. Однако через пару дней ростки все-таки пробились. Они были маленькие зелененькие, их было штук двадцать, соответственно посеву. Макар вновь занял позицию около горшка. Но ненадолго. Прошло несколько дней, но никаких пертурбаций с будущими арбузами не наблюдалось. А вот «бахчевый» горшок, постоянно меша­ющий, бабуле порядком поднадоел. И тогда она предло­жила своему маленькому апостолу переместить горшок с ростками в чулан. Дескать, там всегда тепло и сыро, что как нельзя лучше для развивающегося организма. А от­сутствие солнечного света как бы совершенно не помеха, потому как она там, например, сушит белье, хотя все ос­тальные жильцы нашего дома предпочитают это делать на улице. Последний неоспоримый довод сразил упорство юного Макара, и он дал добро на ссылку будущих арбузов в чулан. Через пару недель у бабушки Шуры случился день рождения. Многочисленная семья шумно праздновала ра­достную дату за большим, составленным из нескольких, столом. Вечер благополучно близился к десерту, когда и была осуществлена спланированная заранее акция. Бабуш­ка Шура, сокрушаясь по поводу отсутствия средств и не­хватки свободного времени, сообщила гостям, что десерта сегодня не будет. Гости, естественно, сразу сильно загрус­тили по этому поводу, и только дядюшка Макара проявил сообразительность:

— Мам, а ведь Макарка выращивал арбузы! Сходи в чу­лан, посмотри, может там чего созрело у нашего «Мичу­рина».

И бабушка отправилась в разведку, а среди сокрушаю­щихся гостей и родственников Макар был, наверное, са­мым грустным, потому что, несмотря на юный возраст, хорошо понимал и сильно сомневался в том, что арбузы могли созреть за столь короткий срок. Через несколько минут предсмертный стон половиц паркета возвестил о возвращении бабы Шуры. Она ворвалась в комнату как тайфун, сгорбившись от непомерного для нее груза. В ее руках находился неестественно большой черно-зеленый арбуз.

— Ну давай внучек, угощай гостей.

Гордый и счастливый Макар раздавал родственникам сладкие арбузные доли, и все хвалили его, и он был счас­тлив. И его лицо раскраснелось, и потом оно всегда крас­нело в те редкие случаи в его жизни, когда он бывал сча­стлив.

Счастье можно сравнить со спичкой. И у каждого чело­века есть целый коробок таких спичек на всю жизнь. Кто- то умеет зажигать эти спички сам, по мере надобности, но таких людей в общем-то довольно мало. У большинства людей эти спички загораются сами, и некоторые из таких индивидуумов подчас даже не замечают их волнующего горения. Макар относился вообще к такому малочислен­ному подвиду человекообразных, которые умудряются сжечь весь коробок за очень короткий промежуток време­ни, ограниченный такими отрезками как детство и юность. После чего-то малое количество спичек, если даже и оста­лось, то они все равно отсырели и не могли уже загорать­ся.

Воспоминания о днях, прошедших безвозвратно. Они под­держивали Макара в психологическом смысле. Но он пре­рвал их хаотичный бег для того, чтобы сделать профилак­тику своему винтокрылому детищу. Два автономных бло­ка питания поставлены на подзарядку. Малюсенькой мас­ленкой с тончайшим наконечником Макар смазал все мало-мальски трущиеся детали. Апостол имел практичес­ки бесшумный лет. Чтобы добиться этого результата, Ма­кар потратил уйму времени и средств, объезжая многочис­ленные магазины игрушек в поисках надежных и мало­шумящих моторчиков. Он создал целую систему звукоизо­ляции и был горд ей сам перед собой. Макар вообще отно­сился к Апостолу как к другу, он общался с ним как с живым существом. Это была уже третья модель Апостола, а первая была двадцать лет назад. Разница между этими моделями была небольшая, почти как между «Запорож­цем» и шестисотым «Мерседесом».

А тогда все началось с маленькой занозы. Малюсенький кусочек дерева, впившийся в пятку Макара, когда он бе­га л босиком по дощатому полу пионерлагерной веранды. Пионерский лагерь, тот самый, из которого Макар напи­сал душещипательное письмо своему брату, ставшее впос­ледствии ценной семейной реликвией:

«Здравствуй, Сергей!

Вот пишу тебе письмо. Вчера мы приехали в лагерь. Добрались нормально, на автобусе. Здесь очень хорошо. Мы живем в деревянном доме. Дом стоит в лесу. В доме всего три палаты. В первой палате девочки, во второй па­лате мальчики, а в третьей — мы. Нас десять человек...»

Если бы не было той маленькой занозы, не было бы и «Апостола». Ни первого, ни второго и уж тем более третье­го. Макар физически не мог достать ее сам, а обратиться к кому бы то ни было за помощью боялся. А заноза мешала свободно ходить и уж тем более бегать. Вот тогда-то Макар и решил записаться в какой-нибудь кружок и почему-то выбрал авиамодельный. Пока другие дети купались, игра­ли в футбол, ходили в лес, то есть занимались тем, чем и полагается заниматься детям в пионерском лагере, наш маленький «Кулибин» постигал азы аэродинамики в сум­рачном помещении пионерлагерного клуба. Первой его мо­делью стал планер, затем самолет, оснащенный двигателем внутреннего сгорания. Но они как-то не приглянулись Ма­кару. Следующим этапом стал вертолет. Здесь впервые Ма­кар избавился от стереотипов. Ему очень хотелось изобрес­ти что-то свое, личное. Каждое утро Макар, прихрамывая, отправлялся из корпуса в клуб, чтобы провести там целый день. Творческий процесс продолжался почти два месяца и был лишь однажды прерван на один день, когда Макара силком отвезли в больницу и достали-таки из его многостра­дальной ноги злосчастную занозу. Уязвимость конструкции заключалась в том, что она должна была быть абсолютно легкой, дабы иметь способность быть поднятой в небо с по­мощью маломощного электромоторчика. Это было новше­ство в авиамодельной практике тех лет. Слет юных люби­телей неба проходил в Тушино в начале учебного года. Ма­кар ждал этого соревнования как манны небесной. Апос­тол — первый, потрясываясь от натуги, поднялся в воздух на два метра от земли, после чего легким дуновением ве­терка был завален набок, потерял управление и рухнул к ногам своего рыдающего создателя.