Поляница

Волк и богатырь, сцепившись, катались по земле. Черная шерсть и брызги крови летели во все стороны.

— Подсоби, Баюн, — крикнула Баба-Яга.

Кот с ревом ринулся в гущу схватки и тут же, словно мяч, отлетел в сторону. Обиженно мяукая, Баюн забрался на дерево.

Между тем, оборотень вцепился богатырю в горло. Фролов, хрипя, пытался разжать чудовищную пасть голыми руками. С пальцев его стекала кровь.

— Рви, Авдеюшка, рвиииии! — завывала Баба-Яга.

Крича от напряжения, Фролов разжал челюсть оборотня и попытался разодрать врага на части. Куда там! Облепленная слюной челюсть соскользнула, унеся на зубах багровые клочья мяса, вырванные из ладоней Авдея.

Изловчившись, богатырь ухватил оборотня за задние лапы, и, крутанувшись на месте, швырнул прямо в дерево, под которым сидела Влада. Черная туша рухнула к ногам девушки. Влада закричала.

На ее глазах с оборотнем начали происходить чудовищные метаморфозы. Пасть втянулась, кожа с черной шерстью отпадала клоками и тут же исчезала, превращаясь в сизый дымок. Длинные костистые лапы распрямились, сжались до размеров человеческих ног и рук.

Перед Владой лежал Александр Степанович Долгов. Его грудь была залита кровью, кровь была на лице, на шее. Но он был жив.

— Влада, — проговорил Долгов, касаясь рукой волос девушки.

— Александр, — Влада зарыдала. — Саша, Саша!

— Все хорошо, любовь моя, — прошептал он. — Все хорошо.

Слезы застилали Владе свет, она не могла видеть, слышать, она не могла чувствовать. Ей было все равно, что происходит вокруг. Она гладила мягкие волосы лежащего перед ней мужчины. Мужчины, который был старше ее вдвое. Мужчины, который делал все, чтобы ее спасти. Мужчины, который пошел ради нее на смерть.

— Не надо плакать, — слабо улыбнулся Долгов. — Не надо.

Влада, наконец, оглянулась.

Гнусная старуха, вновь ставшая красавицей Евой Карловной, сидела на корточках перед Фроловым. Богатырю, очевидно, крепко досталось. Он стоял на одном колене, горло было залито кровью. Фролов шумно и с присвистом, дышал.

— Вставай, Авдей! — требовала Ева Карловна, с беспокойством поглядывая на Долгова. — Нужно закончить дело!

— Влада!

— Да, Саша, да?

— Я врал тебе, моя милая, врал с самого начала.

— Что? Саша, тебе нужна скорая, ты умираешь! Я не хочу, не хочу…

— Послушай! — он схватил ее холодную ладонь, сжал. — Я врал тебе. Есть выход, кроме инициации.

— Какой выход, Саша? О чем ты?

Долгов закашлялся. Влада обернулась. Фролов поднялся и, покачиваясь, шел к ним.

— Если я сломаю иглу, врата захлопнутся. Навсегда. Я не хотел этого делать, потому что полюбил тебя и хотел быть с тобой. Но теперь у нас нет выхода.

Долгов вынул из-за пазухи иглу. Жизнь Кощея Бессмертного сияла на кончике, как маленькая голубая звездочка.

Глядя на эту звездочку, Влада все поняла. Охватившее ее оцепенение тут же прошло.

— Нет, Саша! — закричала она. — Нет!

Фролов был уже совсем рядом.

— Так надо, Влада, — сказал Долгов. — Прощай, моя ученица.

— Нет!

Рыдания Влады приглушили сказанные Александром Степановичем три слова: «Я тебя люблю». Приглушили, но Влада точно знала: он их сказал.

Кощей переломил иглу. Ослепительно-белый сноп света рванулся вверх, словно кто-то включил мощный фонарь.

Ева Карловна издала дикий крик, в котором отчаяние смешалось с лютой ненавистью.

Влада на мгновение ослепла. Когда зрение к ней вернулось, она увидела, что Долгов лежит на земле совершенно неподвижно. Лицо препода было строгим и спокойным — как в тот день, когда Влада впервые увидела его.

— Александр Степанович, — прошептала студентка. — Саша. Я тоже… Я тоже люблю тебя.

Тело Долгова вдруг начало истончаться, таять, растворяться в пространстве. Миг — и на месте, где только что лежал мертвый преподаватель Славянской мифологии, не осталось ровным счетом ничего.

— Убей ее! — визгливый вопль Евы Карловны раздался за спиной.

Влада почувствовала, как рука Фролова вцепилась ей в волосы. Богатырь дернул. Несомненно, этот рывок должен был оторвать девушке голову.

Но не оторвал. Лишь несколько светлых волос остались в пальцах Авдея. Влада подскочила и головой врезалась в живот богатыря. Фролов, глухо ухнув, сел на пятую точку. Изумленно выпучив глаза, Авдей Святославович смотрел на свою противницу. Изумление длилось одно мгновение: сначала лицо богатыря озарилось светом понимания, а затем он заскрежетал зубами-пеньками от лютой ненависти.

— Поляница, — поднимаясь, выдохнул Фролов и, словно медведь, попер на Владу.

Поляница только этого и ждала. Ловко уклонившись, Влада ухватила богатыря за шиворот и с разбега впечатала головой в дерево. Раздался треск, будто лопнул арбуз.

Ева Карловна истерически закричала.

Фролов рухнул лицом в мокрую листву и замер.

Влада повернулась к Еве Карловне.

— Пощади! Пощади, поляница, — взмолилась доктор Лесная.

Влада смотрела исподлобья: ее глаза сияли голубым светом. Кот Баюн спустился с дерева и, испуганно глядя на поляницу, вскарабкался на руки Евы Карловны.

— Врата закрыты, — хрипло сказала Влада. — Навсегда. Забери кота и убирайся в самые глухие леса, которые только есть на карте, поняла?

— Поняла, поляница, поняла.

Влада подобрала лежащий у дерева рюкзак и зашагала к лесной дорожке, на которой Ева Карловна оставила автомобиль. Баба-Яга с Баюном на руках семенила следом.

— Владочка, может, тебя подвести?

— Не надо. Я сама.

Выйдя на трассу, Влада направилась в сторону города. Пройдя метров триста, она ускорилась, затем — побежала. Водители редких машин никак не могли понять: почему им не удается догнать и перегнать бегущего впереди человека. Судя по развевающимся светлым волосам, девушку.

Когда Влада бежала, ей было легче. Сердце не так разрывалось от боли. Новообращенной полянице казалось: если она остановится хоть на мгновение, то немедленно умрет. Умрет от осознания простого факта: она впервые в жизни полюбила, и тут же потеряла свою любовь. Потеряла навсегда.

«Саша», — шептала она.

Ей отвечал лишь холодный осенний ветер, завывающий в макушках придорожных деревьев.

Она постучала в дверь.

— Мама! Мамочка!

Влада бросилась в объятия матери и, уткнувшись в теплый, уютно пахнущий выпечкой, свитер, зарыдала. Светлана Егоровна гладила дочь по голове.

— Доченька, не пугай меня. Что случилось?

И правда — зачем ей пугать мать и бабулю? Имеет ли она на это право? Это ее беда, и роман с Кощеем должен остаться ее тайной. Все равно никто не поймет… Даже мама.

— Все хорошо, мам, — утирая слезы, прошептала Влада. — Просто… Просто я испугалась.

— Влада! — голос бабушки донесся из спальни.

Светлана Егоровна поцеловала дочь в лоб:

— Ступай к бабуле.

Бабушка сидела перед древним телевизором, по которому шли новости. Звук был отключен, значит, ждала Владу. Старенькая, морщинистая, худенькая. Сердце Влады сжалось от жалости. Девушка подсела к бабуле, обняла за плечи.

— Милая моя, — ласково сказала бабушка. — Я так рада, что ты смогла.

Влада отстранилась, с удивлением уставившись на Агриппину Даниловну.

— Смогла что, бабуль?

— Ясно что. Смогла стать поляницей. Смогла захлопнуть врата.

«Как я уже сообщил вам ранее. Вы являетесь поляницей. Возможно, одной из последних рожденных на планете Земля поляниц. От кого именно вам передались гены воительницы, мне неведомо, может, от матери, может, от отца. Может, от другого родственника».

Так вот о ком говорил Долгов! О ее бабушке!

— Я всегда знала, что со мной что-то не так, — вздохнула Агриппина Даниловна. — И Дуремар об этом говорил.

— Дуремар?

— Ну, водяной, — засмеялась бабушка. — Я его так в юности назвала. Он безобидный.

«Ага, безобидный», — подумала Влада, но без злости, с готовностью согласиться.