Лана из Змейгорода

В самом деле, не преуспев с попыткой сходу ворваться в ворота, Кощеевы слуги тоже выстроили пешие полки в надежде не просто попрать поле, смяв ряды вышедших на бой ратников Змейгорода, но, опрокинув их и обратив в бегство, на их плечах ворваться в ворота. В самом центре, где схватка шла всего горячее и где глубина боевого порядка достигала до двух десятков рядов, сражались смертные данники Янтарного побережья.

До того, как их сердца ослабели, подточенные тлетворным дыханием Ледяных островов, они славились как испытанные воины, непревзойденные в пешей сече. Эти умения они сохранили и на службе Кощею, сражаясь не за совесть, а за страх. Каждый, кто выходил на битву, понимал, что, если позволит себе дать слабину, закончит жизнь на жертвеннике или падет от зубов упырей и немертвых, рыскавших по краям, черным тлетворным облаком. Лучники Змейгорода, выехавшие против них верхом и на колесницах, использовали сделанные из нетленной осины сулицы и стрелы с подожженной ветошью, выжигая погань там, где не успевали огненные змеи.

— Кучнее цельтесь, ребятушки! Стрел не жалеть! — наставлял лучников боярин Бронислав. — Не давайте этой погани спуску.

Как и другие потомки Старого Полоза, он крыльев не имел и до времени истинное обличие не принимал, командуя конницей полка левой руки. Старый Боривой тоже предпочитал запряженную четверкой коней тяжелую колесницу, чьи колеса дополняли острые ножи. Тем более что и на земле он стоил нескольких десятков болтунов совета. Всегда находясь в самой гуще, Боривой перемалывал немертвых и упырей в разрозненные ошметки, возвращая прах праху.

— А ну, расступись, беззаконное навье племя! — покрывая всю равнину, разносился его зычный голос. — Повыползали тут в средний мир без спросу! Думаете, на вас не найдется управа?

Колесницы и всадники Змейгорода, тесня силы немертвых с двух сторон, пытались мощными боковыми ударами нарушить боевой порядок рати Янтарного побережья. Но пока Кощеевы данники держались с отчаянием обреченных, а попытки обойти их с тыла или сжечь сверху, натыкались на щиты, выстроенные заклинателями. Ящеры Змейгорода тоже не давали драконам Нави приблизиться к пешим ратникам на расстояние атаки, а кудесники и русалки Змейгорода неустанно плели чары, защищающие ото льда и огня, но бессильные против железа, ибо внизу разворачивалась настоящая битва тысяч мечей и тьмы копий.

— Щиты сомкнуть! Первый ряд на одно колено! Копья к ноге! — даже до стен доносились команды сотников и десятников, выстраивавших боевой порядок на земле.

Пешая рать двигалась неспешно, но ее тяжелая поступь, заглушала даже шум низвергавшееся с плотины Свияри. Сверху сплоченные ряды защитников Змейгорода напоминали ощеренное копьями-иголками, покрытое броней щитов многорукое, многоголовое существо. Пешие воины за годы боев и походов и в самом деле научились не только действовать, но и мыслить сообща, чувствуя товарищей и понимая их без слов.

Никто не забирался под чужой щит, никто не пытался схитрить, без особой надобности устроив на плече впереди идущего товарища копье. Когда требовалось остановить вражескую атаку, воины первых рядов и сами подставляли спины, образуя незыблемую подпорку для копий. Здесь не делились на первых и последних, зная, что враг может ударить и с боков и зайти в тыл. Ратники задних рядов, напирая, уплотняли строй, а потом, когда иссякали силы тех, кто шел первыми, пропускали товарищей под щиты, давая им передышку, и занимали их место, кладя уже свою требу кровавой сече.

И хотя для тех, кто стоял на стенах, происходящее внизу выглядело просто чудовищным месивом, в котором уже с трудом отличались свои и чужие, смертные женщины, помогавшие русалкам творить заклинания, попеременно вздрагивали и бледнели, увидев кого-то из своих.

— Батюшка, держись! — умоляла Купава, разглядев, как какой-то беловолосый гигант, разбив секирой щит, пытается втоптать ее отца в землю.

К счастью, Путята или кто-то еще из соседей пришел ему на помощь.

День клонился к полудню, сеча, закручиваясь вокруг невидимого центра бранного поля, дышала смертью. В силу того, что даже преданные Кощею отступники копья и топоры за редким исключением держали в правой руке, строй потихоньку кренился, как бы поворачиваясь вокруг своей оси. Лучники неустанно истребляли немертвых, колесницы, давили и перемалывали упырей. В небесах носились и сшибались драконы. Над стенами, атакуя и преследуя врагов, попеременно мелькали тени воинов то левого крыла, то правого, временами меняясь местами. Русалки и кудесники плели защитные покровы, одолеть которые оказалось не по силам замешанной на крови и смерти проклятой магии Ледяных островов.

Когда солнце миновало зенит, в битве наметился перелом. Велибору и его ящерам удалось поразить сразу пятерых заклинателей. Шит, который те создавали, треснул, и в образовавшуюся брешь хлынуло очистительное пламя, извергаемое ящерами Яромира. От немертвых и упырей левого крыла не осталось даже мокрого места, и Боривой успевший отвести конницу Змейгорода, обрушил сокрушительный боковой удар на войско данников. Глубоко вошедший в их ряды клин расстроил боевой порядок, разорвав плотный строй, расчленив на две половины. Уроженцы янтарных островов, оказавшись почти в окружении, дрогнули, готовые запросить пощады. Тем более что их теснили пешие ратники, а сверху продолжали поливать огнем уже с двух сторон ящеры.

«Ну давайте, ребятушки! Ну, поднажмите! — разобрала Лана мысль Яромира. — Осталось совсем чуть-чуть!»

В этот миг и вправду верилось, что победа близка. Но Хозяин Ледяных островов не просто так славился своим коварством, и в бой бросил далеко не все силы. Лана не сразу поняла, что за туча закрыла солнце, и почему среди знойного дня повеяло ледяным дыханием. А потом над полем, сметая все на своем пути, закружился жуткий ледяной вихрь.

Глава 27. Велибор

От жуткого тлетворного дыхания на стенах Змейгорода выступил иней, а плотина, с которой низвергалась Свиярь, покрылась толстым слоем льда. Водяной поток упорно пробивал себе дорогу, но черпать из него силу с каждым мгновением становилось все сложней. Да что там говорить о хрупкой живительно магии русалок, когда ледяной вихрь грозился потушить огненные жилы могучих ящеров, превращал в ломкое стекло или просто рвал широкие крылья, покрывал толстой наледью чешую.

Смертным пришлось и того хуже. На земле там, откуда поднималась гигантская воронка, смешалось в кучу все: свои и чужие, люди и немертвые, кони и колесницы. Принявшие истинный облик Бронислав и другие потомки Полоза с огромным трудом сдерживали чудовище, набрасывая золотые кольца. К сожалению, они не обладали могуществом своего великого прадеда. А щит, который держали кудесники и русалки, трещал и рвался, как старая дранка или солома на крышах. Вот когда Лане и ее сестрам понадобились все силы, не говоря уже о ящерах. Хотя противостоять разраставшейся с неимоверной скоростью гигантской воронке становилось все сложней.

— Неужто сам Кощей на поле вышел? — испуганно спрашивала ухватившаяся за Лану Гордея, которая вместе с Купавой и другими смертными девушками просто не устояла на ногах и теперь со страхом, прижавшись к забралу, наблюдала за происходящим через бойницу.

— Нет. Это один из его самый могущественных демонов, — пояснил Мудрейший. — изгнанник из Верхнего мира, чье имя нельзя называть.

— Почему же он до этого никак не проявлялся? — спросила Даждьроса, с тревогой и страхом наблюдавшая за Велибором, который пытался собрать ящеров своего крыла для противостояния с демоном. Благо его земная магия к воздействию льда оказалась более устойчивой, нежели даже огненная, а испытанные в боях ящеры пока улавливали воздушные потоки, то взлетая к небесам, то прижимаясь к самой земле.

— Я чувствовал его присутствие еще с зимы, — почти виновато признался Мудрейший. — Но мне так хотелось надеяться, что я ошибаюсь.

Лана вспомнила раздоры и распри, которые начались между ящерами еще в дни Коляды. Происшествие на гульбище, похищение Забавы и изгнание Горыныча, которого сегодня в небе ох как не хватало. Неужели кто-то из участников похода оказался под властью темных чар и привел за собой в родную твердыню зло?