Дочь Мороза

В один момент, хозяйка решительно поднялась со своего места в дальнем углу и вышла на улицу.

Встав с лавки, он последовал за ней и выйдя из дома, обнаружил женщину у кадки с водой. Вцепившись руками в деревянный край, она тяжело дышала.

— Знаю, что тяжело было слушать…

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я начну рассыпаться в благодарностях за то, что ты решил спросить как я! — гневно выпалила она, глядя мужчине прямо в глаза.

— Вам тяжело, поэтому хотел сказать, что если вы решите не ночевать дома, ничего страшного.

— Это выше моих сил, — произнесла она, с дрожью в голосе.

* * *

Находясь будто бы во сне, Весения молча оглядывала людей и чувствовала смесь жалости с виной. Быстро удалившись к себе, она так и не смогла уснуть, а уже под утро, под окнами раздался дикий вой. Сложно было поверить, что эти звуки может издавать человек, но распахнув ставни, девушка убедилась в этом своими глазами.

— Бажен! — прозвучало в ночной тиши.

Мужики, что ушли за оставленными пленными и умершими, ехали в телегах по главной улице. Женщина, что нарушила своим криком ночной покой, бежала в одной ночной рубашке, едва прикрыв плечи цветастым платком. Остановившись у повозки и стянув одеяло, она зарыдала.

Сердце кольнуло тревогой и не в силах усидеть на месте, Весения накинула на плечи плащ и натянув сапожки, выскочила из своей комнаты, по счастью, оставшись незамеченной. Наёмники сонно потирали глаза, пытаясь понять что же произошло, а Яровита, по какой-то причине в доме не оказалось.

Пройдя больше половины пути, девушка замерла, так и не решившись приблизиться.

— Мне жаль, — сухо произнёс худощавый мужик, с чёрной, косматой бородой.

Он тронул женщину за плечо, но она одним движением сбросила его руку. Обхватив тело, она прижималась лицом к хладной груди и отчаянно рыдала.

Весения подобрала подол плаща и сделав над собой усилие, подошла к убитой горем крестьянке.

— Люба, не надо, — сказал всё тот же мужик, уже с силой схватив её за плечи и тряхнув, — На тебя госпожа смотрит!

— Да будь ты проклят! — вырвавшись из захвата, прорычала она. — Что б пусто было и тебе и брату твоему, всех порядочных мужиков сманили, всех втянули в разбой. А я говорила ему — не ходи, не твоё это! Но вы же как два змея, всё шипели и шипели, мол денег мало!

Не зная, как правильно себя повести, Весения подчинилась порыву и обхватила трясущиеся плечи, позволяя собственному теплу, хоть немного унять горечь несчастной. Не позволяя вернуться к мёртвому телу, девушка поглаживала тёмно-русые волосы, как мать, стремящаяся успокоить своё дитя.

— Сожалею о вашей потере, — обратилась она к женщине, внутренне готовясь принять порцию гнева, но никаких обвинений не последовало.

— Спасибо девонька, да только ничто мне теперь не поможет. Из-за хлада проклятого, я всех сыновей потеряла, а из-за этого змея и мужа лишилась. Мой Бажен…

Её причитания, резали не хуже ножа.

— Как бы там ни было, он храбро дрался. В том мире, нет ни голода, ни холода, ни боли. Он рано ушёл из этого мира, но значит, столько ему и было отмеряно.

Не прекращая поглаживать женщину по волосам, Весения выпустила каплю силы, притупляя горе и вызывая умиротворение. Утерев слезы рукавом, Люба отстранилась от девушки и выпрямилась.

— Благодарю, госпожа, — ответила она слабым голосом, в котором звучала горечь. — Мой Бажен всегда выполнял свой долг перед семьёй, был честным и добрым человеком, да только оступился из-за чего и погиб.

— Позвольте помочь вам, — предложила Весения.

— Нет, госпожа, вам уже наверно и ехать пора, а мне, прежде чем оплакивать, нужно позаботиться о нём. Впрочем, как и о других.

— Понимаю, — пробормотала девушка, опустив глаза. Страх перед гневом Яровита был силён, но ещё сильнее, было сочувствие. Поэтому принять решение, оказалось намного проще, чем казалось мгновением ранее. Вскинув подбородок, она окинула мрачным взглядом тела и произнесла, — Думаю, что я могу остаться ещё на один день. Не все из них были дурными людьми, но даже если и так. Каждый, достоин милостивого отношения после смерти. Я помогу вам.

Поддерживая женщину под руку, она позволила отвести себя в мастерскую, куда и привезли трупы, и их было слишком много.

Весения стояла и смотрела на большой деревянный стол, заполнявший пространство мастерской, а таких столов было несколько. В горле, словно кость, застыло нечто твёрдое и мешающее сделать вдох. Делая мелкие глотки воздуха, девушка поправила шерстяные одеяла, покрывающие тела погибших и к тому моменту, когда в мастерскую вошли другие женщины, кое-как справилась со своими чувствами.

Люба выложила на стол чистую светлую ткань, что нужно было нарезать на саван.

— Это не ваше дело, госпожа. Мы и так сильно провинились перед вами и не заслуживаем милости. Большое счастье, что ваши воины не стали чинить разгром.

— Разгром? — вскинула брови Весения, не понимая, о чём говорит эта женщина.

— Вы вправе мстить за нападение. Вправе забрать всё то немногое, что мы имеем, но вышли меня утешать, да и сейчас пришли сюда для помощи. Это мы вам служить должны, в надежде загладить вину, а не вы должны оказывать нам милость, особенно в подобных делах. Батюшка вас не похвалит за такой порыв, если узнает, что… — она глубоко вздохнула и вытерла слезы, — Бажан, душа моя, свет мой. Госпожа, не гневайтесь, но это моя забота, подготовить его тело к переходу в мир мёртвых.

Весения подняла на неё глаза и встретилась с пристальным, холодным взглядом. Люба в последний раз могла увидеть своего мужа и выказать к нему любовь, и было бы неправильно их разлучать. Девушка быстро обошла стол и остановилась, чтобы успокоить бьющееся сердце. Помедлив, она заставила себя поднять край другого покрывала.

— А как же остальные? Те, у кого нет жены, сестры или матери, что бы подготовить тело? Я останусь и помогу. Это то малое, что я могу сделать для вас.

— Вы и так сделали достаточно, — нервно отозвалась одна из женщин, что в данный момент следила за водой.

— Вы простили нас, поэтому не стоит вам пачкать свои руки, — со скорбью в голосе, произнесла Люба, проведя кончиками пальцев по лицу своего мужа.

— Но я останусь, — заявила она, оставаясь непреклонной, — Я хочу разделить с вами этот момент, так не лишайте меня возможности, сделать что-то хорошее.

В глазах присутствующих, зажглось удивление, но больше никто не стал её отговаривать. Когда вода закипела, пришло время начинать омовение.

Весения откинула покрывало в сторону и свернув его, положила в ноги совсем молодого юноши, с непокорными смоляными кудрями. Больше всего, ей сейчас хотелось убежать из мастерской. Живот свело болезненным спазмом, но что-то внутри подсказывало, что она делает всё правильно. Дрожащими пальцами Весения коснулась закрытых глаз.

В ледяном дворце никогда не было запаха смерти, не было стенаний и горя, не было и тягостного ощущения, которое висело в воздухе плотной пеленой. А тут, сам воздух ощущался до жути тяжёлым. Юной девушке не было дозволено касаться мужского тела и уж точно, нельзя было видеть его нагим, но омывать тела надлежало именно женщинам. Благодаря тому, что наёмники правильно сложили тела, женщинам почти не пришлось бороться с трупным окоченением. Сняв доспех и исподнее, девушка взялась за тряпку и приступила к делу.

На удивление, никто не плакал. Воздух был наполнен тягостным молчанием, возможно от того, что каждая из них понимала, что если прольётся хоть одна слезинка, удержать этот поток будет уже невозможно. Внезапно, в этой тишине раздалось пение и трагичный мотив начали подхватывать все присутствующие, одна за другой.

Весения никогда не слышала столь печальной и вместе с этим прекрасной песни, но самым удивительным было то, что слова, будто бы сами приходили на ум.

Сильные женские руки делали своё дело с поразительной методичностью, глаза оставались сухими, а голоса звучали скорбно и звонко, будто перелив охотничьих колокольчиков на ветру.