Страница 2 из 10
Наконец до меня дошло, что девушка ждет, когда я предложу проводить ее домой. А я не предлагал, по причине того, что, кажется, окончательно потерял голову от ее глаз и ее самой. До дома мы шли около двух часов. Выяснилось, что она младше меня на четыре года, любит смотреть мультфильмы и что папу она любит больше мамы. Это наивное существо рассказывало о себе столь откровенно, что обидеть ее было бы большим преступлением. Но и заметил, что она старательно обходит вопросы про место работы своего папы и аккуратно дважды отвлекла меня от разговора на эту тему, как будто чего- то опасалась. Ах ты хитрюшка! Спрашиваю внезапно девушку:
– Лена, а что, твой папа работает в КГБ?
Она густо краснеет. Пауза затягивается. Наконец она поднимает удивленные глаза и настороженно спрашивает:
– Руслан, откуда тебе это известно? Мы ведь с тобой только сегодня познакомились. Ты что, следил за мной?
Успокаиваю девушку:
– Лена, посуди сама. Как только я задавал вопрос по твоему папе, ты всячески уклонялась от информации по нему. Вот я и подумал, что твой папа работает в какой- то силовой структуре. А это могла быть прокуратура, МВД или КГБ? Начал с КГБ и не ошибся. Вот и вся задача.
Ответ Лену удовлетворил и успокоил. А я прикинул, что наверняка папаша ей не раз инструктажи давал по коварным «красавцам» – шпионам и особенно по запланированным «случайным» встречам, вроде нашего знакомства. Но когда Лена, объяснила в каком звании и должности ее папа, пришло время беспокоиться мне. Ни много ни мало, но папа Лены был в звании генерал- лейтенанта и возглавлял управление КГБ Горьковской области и самого города Горький.
Встречались мы с ней уже более месяца, когда, однажды она решилась пригласить меня к себе домой, познакомиться с родителями. В Северной Осетии девушка никогда не осмелится пригласить домой парня знакомиться с родителями, у нас так не принято. Но в России это в порядке вещей- знакомиться с родителями девушки. Поэтому я даю свое согласие Лене, к ее удовольствию. Произошла встреча сторон субботним вечером. Одевшись в цивильное –выходной костюм серого цвета, на шее синий в полоску галстук, темные румынские штиблеты- встретился с Леной у ее дома, ибо не раз ее провожал. В руках розы и конфеты в красной коробке для мамы, в целлофане завернут армянский коньяк для нас с папой.
Дом явно ведомственный, под охраной. На лифте поднялись на пятый этаж. Двери двойные открыла мама, интересная красивая женщина, лет за сорок. Улыбнулась, приглашая войти. Поздоровался и передал ей розы и коробку конфет. Прихожая большая, избавился от обуви. Лена подала тапочки. А тут конфуз, я не ношу домашних тапочек. Поблагодарил и вежливо отказался их обуть. Объяснил причину отказа- ноги должны дышать. Наконец вышел папа Лены, на ногах у хозяина дома тапочек тоже нет. Знакомимся:
– Александр Павлович.
– Руслан.
По внешности определяю, он ненамного старше жены. Александр Павлович приглашает посмотреть квартиру, отсекая женщин. Прошли в гостевую, на стенах- охотничьи трофеи, головы медведя, лося, кабана, косули и волка. Александр Павлович интересуется, не увлекаюсь ли охотой, отвечаю, что не очень, времени мол не хватает на охоту, все уходит на учебу и посещения музеев и драматического театра. А про себя думаю: «Ну да, скажи я тебе, что охотой увлекаюсь – значит я кровожадный, хладнокровный убийца. Нет уж, лучше я буду о музеях и театре говорить, но не об охоте». В квартире – пять комнат, как и положено генералу. Вышли на балкон, покурили. Вернулись в зал, родители посадили меня в кресло, сами, напротив, на диване устроились, и разговор стал общим.
Вошла Лена, присела на соседнее кресло рядом со мной. Состоялось знакомство и с младшим братом Лены, но ему с нами было явно неинтересно, и он вскоре ушел на улицу к своим сверстникам. Судя по лицам, родители Лены ранее об осетинах и близко не знали и не ведали, почему мне пришлось около тридцати минут рассказывать о Северной Осетии и отвечать на их вопросы. Во время беседы Лена практически молчала. Одновременно, внимательно рассмотрел маму и папу. Исходя из внешних данных, мама явно из местных. А вот с папой сложнее, внешность явно европейская, лицо продолговатое, правильные черты лица. Нос прямой, череп вытянутый, верхние скулы явно неазиатские.
И тут меня осенило. Фамилия Лены ведь Стеховская, явно польского происхождения. Вот откуда у Лены красивые черты лица, и смуглость кожи. Когда сели за стол ужинать, не удержался и поинтересовался у хозяина дома:
– Александр Павлович, судя по Вашей фамилии и внешности Вы потомок польских дворян- шляхтичей, высланных под надзор в Нижний Новгород, после подавления восстания 1863- 1864 годов под водительством Ярослава Домбровского и Адама Мицкевича. Тогда в Российскую глубинку было выслано двенадцать тысяч участников польского восстания, а четыреста наиболее активных участников казнены, в том числе руководители восстания Калиновский, Сараковский и Камлинский. Хотя, возможно, Ваш предок вполне мог относиться к ранее высланным участникам первого польского восстания в 1830- 1831 годах под предводительством Тадеуша Костюшко, Черторыйского и Мирославского.
Произнеся все это, наблюдаю реакцию Александра Павловича на мой монолог.
Глаза генерала на мгновение вспыхнули, ноздри хищно раздулись на доли секунды, затем он вновь стал Алексадром Павловичем. «Точно потомок шляхтичей, – подумал я, – а ведь прошло больше века с их переселения в Нижний Новгород. И ведь православие приняли, а все же, видать, от отца к сыну передавалась их семейная история». Стало интересно, знала ли Лена о своих корнях и придает ли этому значение. По лицу Лены понял, что знает. Она слушала мое выступление молча, с большим интересом. Но более всего их удивили мои познания в истории польского государства. «Откуда этому выходцу с гор, известны такие подробности?» С большим вниманием они всматривались в меня, словно открывая для себя что- то новое. А ведь я стал нравиться хозяину дома. Александр Павлович вдруг спросил меня просто, по- домашнему:
– Руслан, что ты будешь пить- водку иль коньяк?
– Водку, – коротко отвечал я.
Из гостей я вышел где- то в десять часов вечера. Тепло попрощался с родителями Лены, и она вышла меня провожать до такси. В лифте я ее сгреб и перекрыл дыхание до первого этажа. Такси было недалеко, в ста метрах от их дома. Немного постояли на свежем воздухе. Лена отмалчивалась, прижавшись ко мне и крепко обхватив мою руку. Перед тем как уехать, поставил ее в известность, что где- то через неделю все морские взводы факультета направляют на практику «на флота», время практики будет длиться два месяца. Затем нам, слушателям, предоставляется месяц отпуска «по домам», и лишь в сентябре мы возвращаемся на факультет.
Через несколько дней меня пригласил к себе начальник курса. В кабинете, когда мы остались одни, Лев Борисович поинтересовался, на каком флоте я желал бы практику проходить, довел до меня информацию, что им уже формируются списки по группам. Я отвечал, что желал бы на Черноморском флоте, если это возможно. Объяснил, что все же ближе к дому. Симферопольский поезд проходил через Минводы на Москву. Двое суток и я дома. У «осетин» на факультете с Савенковым сложились дружеские отношения после случая с «нападением» в курилке. По сути, дисциплина и исполнительность у нас в крови. Решения Льва Борисовича никогда нами не оспаривались, все его поручения выполнялись точно в установленные сроки. Мне не раз приходилось бывать у него дома. Приветливая небольшого роста супруга и еще двое маленьких несовершеннолетних детей, мальчик и девочка.
Видимо, он поздно женился. Как- то наедине поинтересовался, не родственник ли ему Борис Викторович Савенков? Лев Борисович потерял дар речи. Речь шла о левом эсере, арестованном ВЧК в 1923 году и приговоренному к десяти годам тюрьмы. В 1917 году Савенков был военным министром у Керенского Александра Федоровича, а в 1918 году организовал восстание в Ярославле, Муроме и Рыбинске. После подавления восстания бежал в Уфу к генералу Каппелю. Однако меня больше интересовала литературная деятельность Бориса Савенкова. Я читал его некоторые произведения: «Конь бледный», «Конь вороной», «Воспоминания террориста».