Миллиардер в подарок

На мгновение воцаряется тишина, пока мы все пытаемся расшифровать ее слова.

— Ты ублюдок, — шепчу я. — Ты планировал провести меня через ад и обратно, а потом все равно собирался завершить продажу компании моего отца.

Джонас выглядит ошеломленным.

— Нет… Господи. Черт!

— Прощай, засранец, — со слезами на глазах я начинаю свой долгий марш наказания обратно по коридору. Как же я не предвидела этого подвоха?

— Грейс, подожди! Ты должна выслушать меня!

Звук тяжелых шагов позади меня заставляет меня обернуться как раз в тот момент, когда подъезжает кабинка лифта.

— Знаешь что, Джонас? — холодно говорю я ему, когда он резко останавливается передо мной — весь запыхавшийся и до глупости красивый — настолько, что мне хочется отправить свои чувства куда подальше за то, что становилась такой девчонкой-подростком из-за него. — Я сказала себе по дороге в твой офис, что насилие никогда не было выходом из ситуации, но решила пересмотреть это жизнеутверждающее утверждение.

С этими словами я поднимаю руку и шлепаю Джонаса Фарли по идеальной скуле… с силой.

Глава 14

Джонас

Настоящее

С пылающим лицом я наблюдаю, как закрываются двери моего прошлого, настоящего и будущего…

Я опускаю взгляд на папку в своей руке, в то время как сорняки вины и сожаления продолжают разрастаться вокруг моего сердца.

— Если это все, мистер Фарли, — говорит Ава откуда-то из-за моей спины, — мне нужно идти.

— Что случилось с твоей матерью? — спрашиваю я, быстро поворачиваясь, чтобы уловить ее реакцию.

Она ахает и в шоке отступает на шаг.

— Откуда вы…

— Пожалуйста. Расскажи мне…

Будто шокированная моим тоном, который на сто восемьдесят градусов противоположен моему обычному дерьмовому тону или мысль о том, чтобы поделиться своей болью с кем-то, кроме больничной медсестры, она открывает рот и начинает говорить.

— Ей нужна пересадка почки.

— Мне так жаль это слышать, — искренне жаль. — Она в списке ожидания?

Ава медленно кивает.

— На Западном побережье есть потенциальный донор, но в канун Рождества мы не можем организовать быструю транспортировку. У нас есть еще пятнадцать часов, прежде чем орган потеряет свою жизнеспособность.

Недолго думая, достаю мобильный телефон, чтобы набрать номер своего офиса в Лос-Анджелесе.

— Как давно она в списке?

— Два года.

Боже.

— Саймон. Это Джонас Фарли, — быстро говорю я, как только он берет трубку. — Через минуту я передам трубку своей нью-йоркской секретарше, и она сообщит тебе все необходимые детали. Короче говоря, есть одна жизненно-важная коробка, которая должна быть доставлена сюда, в Нью-Йорк, как можно скорее. Мой частный самолет уже в Лос-Анджелесе… Я хочу, чтобы пилот был готов к вылету в течение часа.

Раздается тихий вскрик Авы, и на вкус он как мед по сравнению с отвратительной желчью, которая слишком долго загрязняла мой рот. Мне трудно смотреть на нее, когда я передаю ей свой сотовый.

— Спасибо, — шепчет она, и ее голос полон слез.

— Как зовут твою мать? — спрашиваю я, и мой голос звучит довольно грубо.

— Темперанс Джонсон, — пауза. — Но все ее близкие друзья зовут ее Тимми. Это что-то вроде шутки, — она коротко касается моей руки. — Счастливого Рождества, мистер Фарли… Вы сделали нам единственный подарок, на который мы даже не смели надеяться.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь ей в ответ — не ухмылкой или насмешливым оскалом, а настоящей, по-божески честной улыбкой.

— Я подумал, что в долгу перед тобой за то, что ты терпишь все мое дерьмо… Дай мне знать, как пройдет операция. Саймон наготове, если тебе понадобится что-нибудь еще.

Вхожу в кабину лифта, чувствуя себя в кои-то веки наполовину хорошим парнем, а не пустым призраком, которым был большую часть своей жизни. Единственная женщина, которая может снова сделать меня цельным, в данный момент бредет по Пятой авеню с ноющей рукой.

Наши с Авой взгляды встречаются, когда двери начинают закрываться, и тогда я выставляю ногу, чтобы остановить их.

— И просто чтобы между нами все было ясно… — бормочу я. — Лучшим фильмом Николь Кидман всегда будет «Мулен Руж»!

***

Грейс была права, когда сказала, что в канун Рождества поймать такси было настоящим Армагеддоном. В конце концов, мне приходится подкупить старушку за двести баксов, чтобы она разделила со мной дорогу до Восточной Девятой улицы. Я бы заплатил вдвое больше. Я бы заплатил всему миру.

Безвкусные огни в каждом окне, кажется, больше не раздражают меня. Даже от певцов рождественских гимнов, исполняющих фальшивую версию «Last Christmas» на углу ее квартала, у меня сжимается горло. Они напоминают мне о ней.

Все напоминает мне о ней.

Нахожу ее привалившейся к стене возле дома, она роется в сумочке в поисках ключей, а из ее рта торчат перчатки. Я узнал ее адрес в тот день, когда она переехала сюда больше года назад…

Я скучал по ней тогда.

Скучаю и сейчас.

Но сначала мне нужно перестать казаться ей настоящим психопатом.

— Грейс.

Она удивленно вскидывает голову, а затем вырывает перчатки изо рта.

— Держись от меня подальше, Джонас. Я предупреждаю тебя….

Опускаю взгляд и вижу протянутый перцовый баллончик.

— Ладно, ладно, — я останавливаюсь в паре метров от нее и поднимаю руки. — Просто посмотри на меня. Это все, чего я хочу… Ты можешь сделать это для меня, Грейс?

— Почему ты такой спокойный? — ее голос звучит подозрительно. — Двадцать минут назад ты вел себя как маньяк.

— Многое может случиться за короткий промежуток времени, — признаю я, залезая в карман брюк, чтобы вытащить зажигалку, которую купил по дороге сюда. Я зажигаю ее и подношу к одному уголку папки, которую все еще держу в руках.

— Джонас…

— Тише, злючка. Я пытаюсь загладить вину за длинный список неправильных решений, и это требует полной самоотдачи.

— Продажа компании моего отца…

— Этого не произойдет, — твердо говорю. — Я уничтожаю документы прямо сейчас.

Мы стоим в тишине, наблюдая, как разгорается яркое и неистовое пламя.

— Откуда ты узнал, что Натан отправил то электронное письмо? — тихо спрашивает она, наконец опуская перцовый баллончик.

Я вижу оранжевое и красное сияние, отражающееся в ее глазах, и еще больше замешательства.

— Грейс, так много всего произошло со мной сегодня вечером, — говорю я ей со вздохом, бросая остатки бумаги и пламя на тротуар. — Мое прошлое, настоящее и будущее буквально выбили из меня все дерьмо, но я придерживаюсь основных моментов, иначе ты снова попытаешься позвонить в психушку. Все, что тебе нужно знать — это то, что я перевожу компанию твоего отца обратно на твое имя. Позвони своим людям. Скажи им, что соглашение о финансовой помощи снова на столе переговоров.

Грейс изумленно смотрит на меня.

— Зачем тебе это делать?

— Потому что за последние два часа я повзрослел на двадцать лет. Я также понял, что ты — лучшее, что у меня когда-либо было, и я бы предпочел не просрать все это… еще раз, — неохотно добавляю я.

— Что насчет Натана?

Я сжимаю челюсти.

— Скоро я с ним разберусь, — повисает пауза. — Он взломал мой аккаунт, чтобы отправить тебе то электронное письмо. Хотел, чтобы деньги от продажи компании твоего отца достались только ему, и мой предложил ему сделку, чтобы это произошло.

— Но он мой брат! Зачем ему так поступать со мной?

Я все еще слышу недоверие, сквозящее в ее словах.

— Послушай, я знаю, ты мне не поверишь, пока у меня не будет доказательств, но мои технические специалисты этим занимаются, — я выпрямляюсь — ну, настолько, насколько это возможно в насквозь промокшем костюме за три тысячи долларов — и засовываю руки в карманы. — Может быть, я выпил слишком много гребаного «Макаллана». Может быть, слишком сильно раскрутился в кресле руководителя и ударился головой о стену, не знаю… но я не сумасшедший, Грейс. Клянусь в этом. Шел по улице с односторонним движением не в ту сторону без тебя, а потом сегодня вечером у меня появились проблески. Проблески той ночи, когда я влюбился в тебя и как ты так упорно пыталась открыть мне глаза на отца, как сильно мои действия в отношении «Паркер энд Фиск» ранили тебя. Проблески последствий этих действий… и того, что я потеряю тебя навсегда, — качаю головой при воспоминании о том, чего еще даже не случилось, но только если я смогу убедить Грейс, что изменился. — Мне так чертовски жаль за то, как я с тобой обошелся.