Поворотный момент

Варвара хитро улыбнусь и протёрла руки о передник.

— Я сказала, есть ещё, но про одного не говорила. У нас их целый косяк на нерест плавает.

— Мы⁈ — послышался дружный хор изумлённых русалочьих голосов. И к торчащим из прохода головам экипажа прибавились ошарашенные физиономии рыбодевочек. — Да мы в космосе первый раз, и в гипере никогда не были! — растерянно протянула одна из них — та, что большая полярная.

— Вы такие же создания гипера, как и Нулька. Разве что слабее и без постоянной прописки в параллельном мире, — произнесла довольная эффектом Варвара Васильевна. Она обвела всех присутствующих взглядом и громко продолжила: — И будь я — не я, если не заставлю вас прыгать!

— Не так, — тихо проговорила Дарька, сидя на своей кровати и наблюдая за Фёклой. Купчиха коротеньким, но очень острым ножом чистила картошку. Пальцы были изрядно изрезаны и перемотаны пластырем и нож держать получалось с трудом. Но Фёкла твёрдо решила добраться до космопорта — только там можно встретить подходящий корабль и сбежать. А для этого надо заслужить доверие упырей. План дурацкий, в нём множество дыр и нестыковок, но это единственный более-менее реалистичный план. И даже если не удастся сбежать, то право выбора и возможность жить по-человечески — тоже лучше, чем ничего. Старый вампир был очень убедителен в этом. А в качестве жертвы на роль отца Фёкла выбрала Макса. Ручной человек был всегда спокоен, послушен и искал лишь нехитрой дружбы.

Но сейчас надо приготовить ужин.

— А как? — огрызнулась купчиха, сверкая злыми глазами и играя желваками. В раковину, сделанную из обычной нержавейки, со звонким стуком падали большие куски клубней. Вода, неудачно попавшая на очистки, разлетались частыми брызгами, от которых Фёкла была мокрой с ног до головы. Из одежды был только серый фартук, да длинное кухонное полотенце, которое купеческая дочка намотала вокруг бёдер на манер пляжной юбки.

— Ты слишком много срезаешь, надо тонким слоем, иначе есть будет нечего — ты всё в мусор искрошишь, — мягко пояснила Дарька. Ручная человеческая самка, как называла её Фёкла, сидела с младенцем на руках и легонько его покачивала. Ребёнок изредка кряхтел во сне, недовольно морщился и водил личиком вправо-влево.

Купчиха с грохотом швырнула картофелину в раковину, упёрлась в столешницу руками и застыла с опущенной головой.

— Задолбали, — прорычала она. — Возьми да покажи.

Дарька вздохнула. Осторожно положила ребёнка на кровать и встала. В этот момент в комнату вошёл Макс.

Фёкла смерила его бесноватым взглядом, а потом взорвалась в крике:

— Разуваться не пробовал⁈ Видишь мои руки⁈ — купчиха покрутила перед лицом парня изрезанными ладонями, а затем указала на исцарапанные ноги. — А колени видишь⁈ Я эту долбанную конуру целый час сама мыла! Тоже мне друг называется!

Парень, переглянувшись с Дарькой, молча попятился, пока не упёрся спиной в стоящего позади него Рекса.

Тот, напротив, ни капли не смутился, а лишь вытянул шею и спокойно произнёс:

— Я надеюсь, ты так же будешь ценить чужой труд, как и свой. А то мы ещё даже до туалета не добрались.

— Когда же это рабство кончится, — застонала Фёкла и застыла посреди помещения, опустив руки и закрыв глаза.

Рекс оттеснил в сторону своего спутника, разулся и подошёл вплотную к купчихе.

— Я не знаю, что имеешь в виду под словом рабство, но мы должны быть благодарны кровавому богу, что живы. Без него мы бы не протянули минуты. Уже поверь, я видел людей, умирающих в вакууме. Они были выброшены нагишом на застывавший до состояния льда и снега воздух. У них вскипает кровь, а ноги застывают и лопаются, как стекло. Им нечем дышать, а лёгкие превращаются в сплошную кашу.

Сторожевой человек взял Фёклу за руку и неспешно оторвал один из пластырей. Купчиха постараюсь вырваться из железной хватки, но не получилось. По пальцам и ребру ладони побежала кровь.

Несколько капель с едва слышными шлёпками упали на серый бетон пола.

— Жертва кровавому богу, — прошептал Рекс, и Фёкла выпучила глаза, потому как кровь начла впитываться этот самый бетон, пока не исчезла без следа. — Кровь имеет силу, — прошептал сторожевой человек, отпустил купчиху и добавил: — Картошка подождёт, сейчас тебя зовёт госпожа. Вы пойдёте на тренировочную площадку. Макс поможет тебе. И дам совет — не играйся со словом «друг» и дружбой. Это святое. Ты либо своя, либо чужак, и правила для этих двух случаев разные. Друзей любят, врагов ненавидят, но могут уважать и бояться. А те, кто мечется между враждой и дружбой — это просто говно. Попробуй во время передышки поразмышлять о том, как относятся к говну.

Купчиха подняла глаза, а потом как была в мокром переднике и полотенце, так и пошла к выходу, обогнув и стараясь не касаться Рекса, потому как боялась не меньше, чем старого упыря. Уже на пороге остановилась и обернулась:

— А дружбе можно научиться?

— Дружбе не учатся, — проронил охранно-сторожевой человек. — Ты либо друг, либо нет. Но зато учатся общаться с друзьями и понимать их. Позже поговорим, когда вернёшься с тренировки, дочистишь и пожаришь картошку. Мы сядем и за столом обсудим.

— Бездарности, — бурчала Варвара Васильевна. Она и одна из русалок висели в невесомости посередине кают-компании. Ведьма располагалась за спиной у морской девы и закрывала глаза ладонями. Удивительно, но у морских созданий до сих пор не было человеческих имён — они им были не нужны, чтоб понимать друг друга. А ведьма тем временем шептала: — Сосредоточься. Почувствуй исходящий из воздуха холод.

— Но ведь жарко! — взмолилась русалка, скусив кислую физиономию. Ей не хотелось учиться. Морские создания привыкли вести праздный образ жизни, развлекая туристов и отдыхая под тропическим солнцем на пляже. Их не держали границы и рамки человеческого общества, и можно в любой момент уплыть в изобилующее пищей бескрайнее море. И словно дельфины, они не утруждали себя планированием будущего, хотя, в общем-то, неглупы. Просто ветрены до невозможности, и даже читать и писать не умели, ибо им это не надо. В общем — идеальный источник разложения дисциплины и культивации лени, совмещённый с неуёмным и неуместным любопытством — бесконечная сиеста.

— Холод! — повысила голос ведьма и сама закрыла глаза. — Дыши медленно, сосредоточься на холоде.

— Сейчас бы поесть, — прошептала ещё одна хвостатая подружка, прислонившаяся спиной к стенке.

— А что есть поесть⁈ — тут заголила вторая.

— Точно, поесть! — вклинилась третья.

— Обед! — радостно заорала обучаемая, раскинув руки. Весь настрой слетел в один момент, как пыль с коврика, который начали выхлопать большой палкой.

Лицо Варвары Васильевны медленно наливалось пурпуром негодования. Ведьма отпутала русалку и схватилась за голову.

— Это выше моих сил! Княже, я сдаюсь! Эти дуры необучаемы! Их предел — ведро и швабра!

Экипаж, расположившийся по периметру каюты, воспринимал по-разному.

— Чайки, одним словом, чайки, — проронил Петрович.

— Нам нужен буксир, — произнёс навигатор, и все посмотрели на Ивана.

— Ладно, — протянул он, проведя ладонью по лицу. — Буксир так буксир.

Княжич оглядел товарищей и улыбнулся. Потому что надо взять себя в руки и не раскисать. Потому что экипаж зависит от своего лидера, доверив жизни и судьбы.

Парень протянул руку и взял медленно ползущего по стене осьминожика и положил себе на плечо. Бесхребетный индикатор перестал копировать цвет стены, став серым с багряными пятнами, и сжался в тугой комок, из которого выглядывали большие и любознательные глаза.

— Всё, народ, князь вернулся, — с лёгким дружеским подколом проговорил навигатор. Но радость его была недолгой, к Михаилу подплыла большая полярная дева. Она схватила навигатора в охапку и прижала к себе, как плюшевого медвежонка, так что голова мужчины оказалась между больших грудей. Пропорции были такими же, как если бы взрослая женщина обняла грудничка.