Страница 14 из 128
В первую стражу ночи, когда восходят звезды, я выскользнул из дома и, крадучись, направился к Северным Воротам. Шел мелкий дождь. Легкий дым поднимался от крыш домов к темнеющим небесам. Сердце мое разрывалось. Никогда прежде я не покидал Урук. Я был в руках богов.
Я решил отправиться в город Киш. Эриду или Ниппур были ближе и добраться туда было легче, но Киш казался безопаснее. Влияние Думузи в Эриду и Ниппуре было гораздо сильнее, а Киш был ему враждебен. Мне не хотелось появиться в таком месте, где меня бы скрутили и немедленно отправили обратно в Урук из любезного отношения к царю Урука. Акка, царь Киша, вряд ли считал себя обязанным оказывать какие-либо услуги Думузи. И Лугальбанда часто говорил о нем, как о добром воине, достойном противнике и человеке чести. Значит, в Киш. Кинуться в ноги Акке и просить о милосердии.
Киш лежал на севере, на расстоянии многодневного перехода. По воде пути не было. Не было проверенного пути для маленького плота или лодки, чтобы плыть против течения по бурной Буранну, и не было смысла рисковать и пытаться пробраться на один из больших царских кораблей, плывущих вверх по реке. Я знал, что по восточному берегу вьется караванная тропа. Если идти по ней на север и поживее переставлять ноги, рано или поздно, я оказался бы в Кише.
Я шел быстро, временами бежал рысцой, и скоро Урук скрылся во тьме. Я шагал до полуночи. У меня возникло чувство, что я очень далеко от дома, что я отправился в далекое путешествие, которое приведет меня в самые отдаленные уголки земли, путешествие, которое никогда не окончится. Это путешествие и впрямь не окончено по сей день.
В эту ночь я спал на свежевспаханном поле, закутавшись в плащ, и дождь падал мне в лицо. Я спал, и спал крепко. На заре я встал, выкупался в илистом канале какого-то крестьянина и там же подкрепился фигами и огурцами. Затем я снова двинулся на север. Я чувствовал, что я неутомим, полон сил, и меня не пугает необходимость шагать весь день. Это бог был во мне, он вел меня, как всегда, к большим деяниям, нежели доступны смертному.
Земля была прекрасна. Небо было огромным и сияющим, оно трепетало от присутствия богов. На обширной пойменной равнине пробивалась первая нежная осенняя трава, после летней засухи. Вдоль каналов мимозы, ивы и тополя, тростники и камыши — все покрывалось свежей зеленой порослью. Темная река Буранну бежала по равнине слева от меня в русле собственного ила. Где-то далеко к востоку была еще одна река — быстрая и дикая Идигна. Она была второй границей земли, ибо, когда мы говорим о земле, мы имеем в виду пространство между двумя реками. Все, что лежит за этими пределами, для нас чужое; то, что лежит внутри двух рек, дано нам богами.
Реки приносят страшные наводнения, убийственные потоки, сметающие все на своем пути, реки приносят и плодородный ил. Великие знаки этого священного дара я видел повсюду на своем пути. Этим обязаны мы великому отцу Энки. Легенда о великом и мудром боге рассказывает, что он принял вид дикого быка и вонзил свой огромный фаллос в сухие русла двух рек и излил в них свое семя мощными потоками, чтобы наполнить их сияющей водой жизни. Так оно и повелось: воды отца дают плодородие земле — нашей матери. Когда реки наполнились его плодородными потоками, великий и мудрый Энки придумал каналы, что переносят воду рек на поля, и породил рыбу и тростник, болота и зеленую траву холмов, злаки, плоды, скот на пастбищах, вручив опеку над всем этим особому богу.
Все это я слышал от арфиста Ур-Кунунны и от отца-наставника в классе. Мне это все казалось только словами. Теперь это стало реальностью. Я видел на полях злаки, клонящиеся под тяжестью зерен пшеницы и ячменя. Я видел финиковые пальмы, отягощенные плодами. Я видел кипарисы и виноградники, полные виноградных кистей, сады миндаля и грецких орехов, всюду паслись стада быков, волов и овец. Земля кипела жизнью. В лагунах возле каналов я видел отдыхающих буйволов, большие стаи птиц с ярким оперением, множество черепах и змей. Однажды я увидел черногривого льва. Мне хотелось увидеть слона, о котором я слышал потрясающие истории, но слоны в это время года куда-то уходят. Однако других существ — кабанов, гиен, шакалов, волков, орлов и стервятников, антилоп и газелей было великое множество.
Все это время я охотился на зайцев и гусей, находил орехи и ягоды. В селениях крестьяне охотно приглашали меня разделить с ними трапезу: горох, чечевица, бобы, пиво, золотистые дыни. Я никому не говорил ни своего имени, ни откуда я родом. Знали ли они, что я не простой смертный, а молодой царевич? Почему они так радушно меня принимали? Хотя, по обычаю, прогнать мирного странника считается оскорблением богам. Девушки этих крестьянских селений согревали меня по ночам, и я сожалел, что мне надо идти. Иногда я раздумывал, а не взять ли с собой в путь кого-нибудь из этих нежных подружек? Но я шел все дальше и всегда один. Я был один, когда наконец пришел в великий град Киш.
Мой отец всегда с теплотой отзывался о Кише. «Если и есть где град, который может по праву равняться с Уруком, — говаривал он, — то это конечно Киш». По-моему, так оно и есть.
Как и Урук, Киш лежит на реке Буранну, которая связывает город с морем, поэтому он богатеет от речной и морской торговли между городами. Как и Урук, он окружен стенами и поэтому надежно защищен. Там живет довольно много народу, хотя и не так много, как в Уруке, который, наверное, величайший город в мире. Мои сборщики податей на пятом году моего правления насчитали девяносто тысяч жителей, включая рабов. На мой взгляд, в Кише живет примерно на треть меньше, что тоже впечатляет.
Задолго до того, как возвысился Урук, Киш достиг большого могущества. Это было давно, когда царская власть во второй раз была дарована с небес, после того, как Потоп разрушил прежние города. Тогда Киш стал царской столицей, а Урук был тогда только деревней. Я помню, как арфист Ур-Кунунна пел нам об Этане, царе Киша, который собрал под своей властью все земли. Его славили как царя над царями. Это Этана взмыл на орле в небо, когда, по причине своего бесплодия, искал для рождения наследника зелье, растущее только на небесах.
Поразительное чудесное путешествие Этаны из Киша на небеса даровало ему желанного наследника, но все равно Этана пребывает сегодня в Доме Праха и Тьмы, а Киш не имеет более власти над всеми землями. К тому времени как царем Киша стал Энмебарагеси, величие Урука возросло. Мескингашер, сын солнца, стал нашим царем, когда Урук еще не был Уруком, а двумя деревнями
— Эанной и Куллабом. После него царем был мой дед, герой Энмеркар, который создал Урук из двух деревень. А после него — Лугальбанда. При этих двух героях мы завоевали нашу независимость и достигли расцвета и величия, хранителем которых я был все эти долгие годы.
Энмебарагеси давно умер, и его сын Акка стал царем Киша. В один прекрасный день, при ярком зимнем солнце я впервые увидел этот город, высоко вздымающийся на плоской равнине Буранну, за стеной со многими башнями, выкрашенными в ослепительный белый цвет. На башнях развевались длинные флаги багряного и изумрудного цветов. Киш похож на двугорбого верблюда: на западе и востоке два центра-близнеца и низинный район посередине. Храмы Киша возвышались на очень высоких помостах, выше, чем Белый Помост Урука. Ступени к ним поднимались высоко в небо, словно вели к самим богам. Это показалось мне величественным и прекрасным и когда я перестраивал храмы Урука, то имел ввиду высокие помосты Киша. Но это было много лет спустя.
Город Киш был великолепен. Казалось, все в нем кричало: «Я могущественный, я непобедимый город!» Я почувствовал себя мальчишкой, первый раз покинувший родной дом, но в сердце моем не было места страху.
Я предстал пред стенами Киша, и мрачный длиннобородый привратник вышел, небрежно помахивая своим бронзовым скипетром, знаком его должности. Он оглядел меня с ног до головы, словно я был каким-то ничтожеством, мясом, ходившим на двух ногах. Я ответил на его взгляд таким же наглым взглядом. Слегка касаясь рукояти своего меча, я сказал ему: