Страница 4 из 16
Ха-ха.
Большая университетская любовь моей матери к темному ведьмаку закончилась катастрофой — беременностью, отчислением, ссорой с родителями и нежеланным ребенком.
Мной.
Острое чувство собственной ненужности сопровождало меня первые несколько лет жизни в далеком северном городе, куда мама, окончательно порвав с Бергом, вернулась под строгий надзор родителей. И они ни на секунду не позволяли мне забыть, что я живое напоминание о темном, чье имя в огромном холодном доме было под запретом. И лишь тогда, когда в нашей жизни появился метаморф Майк Джун, все понемногу начало меняться.
Сначала оттаяла мама. Строгая бабушка стала реже поджимать губы и при каждом удобном случае поминать прегрешения Берга. Дед, огромный и несгибаемый, точно скала, пожал эру Джуну руку и разрешил приходить в гости. А потом очередь дошла и до меня.
— Привет, малыш. — Метаморф присел передо мной на корточки. На раскрытой передо мной ладони точно по волшебству возник кулек засахаренных цукатов, полукруглых и ярких, как улыбка мужчины. — Поедешь со мной и мамой на прогулку? Я покажу тебе ярмарку, угощу какао, а потом, если захочешь, покатаю на спине настоящего снежного барса.
Он хитро подмигнул, протягивая кулек, а я замерла, потрясенная тем, что впервые в жизни кто-то обратил на меня внимание не для того, чтобы припомнить подлеца Берга или озвучить очередной запрет, а… просто так. И долго стояла, глядя на метаморфа огромными, как блюдца, глазами, пока мама не толкнула меня в спину, отправив в комнату одеваться.
Так началась новая счастливая жизнь в особняке метаморфов, где мама смеялась, а Майк, большой и сильный, баловал меня, словно я была его собственной дочерью. И даже когда у меня появились сводные братья и сестры, ничего не изменилось.
Жаль, эта жизнь продлилась недолго. Пришел переходный возраст, а с ним…
«Не-е-ет!»
Взрослея среди светлых магов, я отчаянно надеялась, что темный дар обойдет меня стороной. Но, увы, Дейдра не спрашивала меня, единственную темную среди светлых братьев и сестер, какой магией я хотела бы обладать. Когда на спине выросли перья — плата за нежеланный дар — мне хотелось рыдать и крушить все вокруг. Все худшее, что было заложено во мне кровью отца, пробудилось.
Стиснув зубы и захлебываясь от едва сдерживаемых рыданий, я выдернула все до одного, изодрав лопатки в кровь. Но разве это могло изменить магию? Разве могло остановить то, что прорывалось наружу во мне самой?
Майк, единственный, кому мне хватило духу признаться, потрепал меня по светлым волосам и сказал, что мои перышки чудесны и напоминают его собственное оперение в птичьем обличье. А значит, я, можно сказать, наполовину метаморф и на все сто процентов его дочь, вне зависимости от того, кто меня зачал и какого цвета моя магия.
Мне очень хотелось ему верить. Но противный голосок внутри шептал иное.
«Проклятая кровь Берга…»
Я оказалась темной.
Бесчувственной похотливой тварью, как всегда называли мать и бабушка моего биологического отца. Со всеми желаниями, стремлениями и инстинктами, которые этому статусу соответствовали.
И вот, бесчувственная и похотливая я, темная ведьма, третьекурсница боевого факультета, стояла посреди одноместной спальни и смотрела на выжидающе замершего Хью Райта, которого сама же затащила сюда этим простым и ни к чему не обязывающим «к тебе или ко мне».
Истинная дочь Блейза Берга, лучше и не скажешь.
— Тебе что-нибудь налить? — чтобы сгладить неловкость от затянувшегося молчания, спросила я первое, что пришло в голову.
Отличное, конечно, предложение. У меня даже чая не водилось, куда уж там чего покрепче. Разве что зельем против тварей Нижнего мира могла угостить — хорошим, на спирту настоянном — но вряд ли ведьмак в своем уме захотел бы употребить его внутрь.
Райт вопрос оценил. Взгляд темного скользнул по крохотной комнате и, не обнаружив ни кипятильника, ни спиртного, остановился на горшке, занимавшем половину подоконника.
— Налей воды для цветка. Попробую подружиться с твоим фамильяром.
Обогнув меня, ведьмак шагнул к окну, где стояла, хищно покачивая листьями, живоглотная птицеловка. Райт бесстрашно потянулся к растению, проведя пальцем по обманчиво нежной кромке бутона.
— Осторожно, — предупредила я, протянув Хью колбу с питательной смесью. — Укусит.
Но цветок гостем не заинтересовался, видимо, сочтя слишком большой и проблемной добычей. Зато угощение принял благосклонно и даже покивал рыжей головой в знак признательности.
«Предательница!»
Через спину Райта я показала птицеловке кулак. Со мной она так не любезничала, не стесняясь вцепиться в руку, если я забывала покормить ее вовремя. То ли проявляла характер, то ли считала меня родственницей птиц из-за темных крылышек и хотела попробовать на вкус.
Втершись в доверие к хищнику, ведьмак без изъяна повернулся ко мне.
— Обычно ведьмы заводят ворон.
— Кусака их съела, — отшутилась я.
— Ну тогда кота.
Птицеловка заинтересованно зашевелилась в горшке, давая понять, что против котов она тоже не возражает. Особенно лысых, чтобы не плеваться потом шерстью.
Райт усмехнулся.
— Интересная ты, Алекс Джун…
И вдруг посмотрел на меня так, что что-то шевельнулось внутри, заставив сердце нервно трепыхнуться.
— И про тебя тоже говорят… — полуневпопад ответила я. — Только хорошее.
Хью подался ближе, за один шаг преодолев расстояние межу нами.
— И что же?
Ответ его, похоже, не слишком-то интересовал, потому что темный вдруг осторожно, почти невесомо провел пальцами по моей щеке. Скользнул к подбородку, обхватил и мягко повернул мое лицо — так, чтобы мы застыли глаза в глаза, близко-близко.
Я облизнула пересохшие губы.
Плохая была идея.
Дурная, как ни посмотри.
— Ох…
Взгляд Райта потемнел.
— Я же тебя правильно понял, Алекс Джун? — негромко проговорил ведьмак, склоняясь ниже. — Ты предлагаешь…
— Восполнить резерв, — выдохнула я, загоняя глубже отвращение, поднявшееся в душе от собственной лжи, которая с некоторого ракурса совсем не казалась ложью. — Ага-ага…
И попыталась толкнуть его в грудь, чтобы темный наконец понял намек и начал снимать штаны, но…
Он неуловимо качнулся в сторону, и пальцы, едва коснувшись рубашки, безвольно сорвались вниз, царапнув коготками напряженное мужское тело. Едва ощутимо, словно игриво.
Райту это понравилось.
Перехватив мою руку, ведьмак сжал ее. А потом потянул на себя — чуть-чуть — но этого хватило, чтобы я, утратив равновесие, буквально рухнула ему в объятия. От темного приятно пахло туалетной водой и полынью, и от этого запаха — а может, от его близости — закружилась голова.
«Похоже, надо было выпить зелье до начала расследования, — мелькнула в заволакивающем разум сладком тумане ленивая мысль. — На всякий случай… Чтобы быть уверенной, что сил хватит… сопротивляться…»
Я посмотрела наверх, и…
Секунду спустя мы уже целовались. И часть темной натуры — та часть, которую я так упорно подавляла — воспрянула, наполнив тело звенящим чувством предвкушения.
«Сейчас! Еще немного — и то, чего я жаждала каждой своей клеточкой, наконец произойдет. Упоительное чувство наполненности, магия, хлещущая через край… Да, да, еще… М-м-м…»
Я позволила себе несколько секунд… нет, ладно, минут сладкого помешательства. А потом собрала все чувства в кулак и оттолкнула ведьмака посильнее. Жаль, вышло уже не в сторону кровати, а к подоконнику, на котором недовольно задергала листьями птицеловка, но… как уж получилось.
В голове шумело. Я чувствовала, что еще один поцелуй в здравом уме я уже не переживу.
— Раздевайся, — пробормотала хрипло. — Чего тянуть?
— Я люблю медленно, — проникновенно усмехнулся Райт. — С чувством, знаешь…
Ну уж нет!
— А я быстро! — Я сердито тряхнула головой, разгоняя туман. — Энергично!
Скорее бы уже все закончилось — чтобы не думать о том, как сердце отбивает в груди тревожный быстрый ритм, а мышцы сжимаются от сосущей пустоты, делая нахождение рядом с Райтом практически нестерпимым.