Страница 51 из 54
— Скажи ей, что ребенок у меня родится не раньше, чем через полтора года, — продолжила Артемида, глядя на солнечные блики в реке. — Более точный срок я назначу сама позже. Посмотрю записи в Вечной Книги и постараюсь выбрать самую удобную дату, чтобы жизнь нашей дочери не была так сложна, как это предвидится. Если Ольга так хочет быть первой, то вполне может меня опередить.
— Арти… Я тебя люблю, — я обнял ее, поцеловал, потом положил руку на живот богини.
Что там уже есть новая жизнь, я чувствовал очень ясно.
— Мы так и не поговорили о том, что происходит во Дворце Славы. Я не успела рассказать, что говорят о тебе боги, — Охотница накрыла мою ладонь своей.
— Мне это мало интересно, что во дворце Перуна. Куда важнее вот это, — я присел, прижавшись ухом к ее животу. Конечно, я не мог сейчас слышать новой жизни, которую породили мы вместе с богиней, но знал, что многие мужчины делают так, и это очень трогательно.
— Астерий… я тебя тоже люблю, — она прижала мою голову сильнее, играя моими волосами.
— Мне пора, — я встал.
— Должна тебя предупредить, Гера скоро возродиться, может для через два-три. Мы с Афиной постараемся позаботиться о твоем покое, но это не всегда возможно, — сказала она, открывая портал.
— Это и не нужно. До встречи, Арти. Надеюсь, очень скорой, — обнял ее, поцеловал. Отпускать не хотелось, но было пора идти.
Первое, что я сделал, выйдя из храма, проверил эйхос. Я ждал сообщений от Ольги или Бориса Егоровича, важных, с намеком на изменения по ситуации с Козельским или вокруг «Сириуса». Конечно, если бы имелись какие-то серьезные новости, то кто-то из Ковалевских не стал бы об этом извещать через эйхос, а назначил бы встречу. И сообщение от Ольги было. Но совершенно иного характера:
«Как ты там, на Небесах? Немного завидую, немного злюсь. И ревную. Ревную, наверное, не немного. Очень жду тебя на консультацию. Всего полдня и ночь, а я соскучилась…» — потом недолгое молчание и снова ее голос, всегда приятно волновавший меня: — «Саш, я все думаю о том… Ну, сам знаешь: о чем мы говорили вчера в кабинете отца. Я переживаю, как ты справишься. Ведь это же так важно и очень серьезно. Надеюсь, ты попросил Артемиду помочь?».
Конечно, Артемиду я не попросил. Если эти «важные и очень серьезные» дела будут делать за меня боги, то зачем в этом мире я? И не делают боги ничего по щелчку пальцев, даже если с этими богами у тебя самые сердечные отношения. Да, я обращался к Артемиде с просьбой насчет Элизабет, но это крайний случай. Это очень нежелательное вмешательство, которое противоречит Небесным Законам и может изменить записи в Вечной Книге, поэтому такими вещами злоупотреблять нельзя. И боги далеко не всегда могут помочь.
Кстати, Элизабет… от нее я тоже ждал сообщения. Почти с таким же нетерпением и настороженностью, как от Ковалевских. Сообщения, увы, не было. Понятно, что с Лондоном и всей Западной Европой неважная связь. Сообщение может идти не один день, и не везде есть возможность отправить его — это меня успокаивало. Но, с другой стороны, я чувствовал тревогу за миссис Барнс. Артемида мне толком ничего не пояснила, о том, что стряслось с Элиз, которую она, мягко говоря, недолюбливала.
Сообщила лишь, что в поместье виконта Уоллеса произошла какая-то крупная ссора и Элизабет бежала оттуда, а по пути на нее едва не напали сторожевые собаки. Их Охотнице пришлось убить. Мне даже показалось, что богиня намного больше сожалела об убийстве собак, чем о произошедшем с миссис Барнс. Еще Арти сказала, что у баронессы могли быть проблемы с полицией, но их Элиз должна избежать. Большего богиня будто не знает и не желает знать — ее вообще раздражала любая мысль об Элизабет. Теперь я даже не представлял, как выкрутилась из всего этого Элиз и удалось ли ей сфотографировать свиток у виконта Уоллеса. Хотя какой к черту свиток! Он важен для меня, но не настолько, чтобы подвергать миссис Барнс опасности. Не будет фото свитка — найду другой способ добыть информацию о Ключе Кайрен Туам и месте нахождения Хранилища Знаний.
Прежде чем прослушать три оставшихся сообщения: от Торопова, мамы и Ленской, я набрал номер Майкла и сказал:
«Майкл, приветствую. Как там дела у твоей сестры? Знаю, ночью у нее были какие-то серьезные неприятности. Возможно, у полиции будут к Элизабет какие-то вопросы. Пожалуйста, свяжись с ней, окажи все возможное содействие. Если нужно заплатить за нее штраф, пришли мне счет или сообщи, чем я могу помочь. Я беспокоюсь и жду ответа».
Сообщение от Торопова было для меня тоже очень важным, из него я понял, что Геннадий Степанович успешно разузнал все, что интересовало меня по Козельскому и остается лишь заехать, забрать необходимую мне информацию. Она требовалась для реализации моего плана «Заземление», должного сломать на корню весь замысел главы Ведомства Имперского Порядка — сделать так, чтобы его операция «Гром» стала пустым пшиком.
Уже потом, ответив на послание Торопова, я вызвал эрмимобиль и, пока дожидался его, прослушал сообщение от мамы и Ленской. Мама, как обычно, волновалась за меня, сообщила, что кто-то подозрительный ходил под окнами нашего дома. Послание Ленской было просто приятным, любовным. Спасибо тебе, моя актриса: ты — сама легкость, глоток свежего воздуха, который иногда так нужен.
Из-за пробки на Татарском мосте в школу я все-таки опоздал минут на пятнадцать. Может это к лучшему — не испортил Ольге настроение до консультации тем, что произошло между мной и Артемидой. Тихо войдя в класс, я поздоровался, присел рядом с Ковалевской и шепнул ей, что сообщу кое-что важное.
— Говори сейчас, — тоже шепотом попросила она.
— Нет, Оль, потерпи немного. Тем более это тебе не понравится, — сказал я, как бы подготавливая ее к предстоящему разговору.
Княгиня стойко ждала до окончания консультации, которая не была нужна ни мне, ни ей. Просто это был повод встретиться в школе. Когда мы вышли из класса и остановились в конце коридора, подальше от суеты и посторонних глаз, я сказал:
— Тебя это, наверное, огорчит. Сам не думал, что будет так… В общем, у Артемиды будет ребенок от меня.
Несколько мгновений княгиня смотрела на меня с недоверием и даже с каким-то непонятным нарастающим из глубины испугом. Потом, сжав ладонь в кулак несколько раз больно ударила меня в грудь и заплакала. Заплакала почти беззвучно, прижалась ко мне, всхлипывая.
— Может пойдем к тебе в эрмик? Там поговорим, — с теплом я обнял Ольгу, немного поворачивая так, чтобы ее меньше видели проходящие одноклассники.
— Да, — наконец, сказала она, дернув зубами пуговицу моей рубашки. — Да. Пойдем отсюда… — Достала из сумки платок и быстро пошла к лестнице.
Я едва успевал за ней. Молча мы вышли из школы, и уже подходя к «Олимпу», ожидавшему у края стоянки, Ковалевская сказала:
— У твоей Ленской тоже будет ребенок? Может быть еще у миссис Барнс⁈ Потом уже когда-нибудь я, да⁈ — она нервно достала ключи от эрмика.
— Оль, с чего ты взяла? — я наблюдал за ее подрагивающей рукой, отпирающей дверь «Олимпа».
— Садись, давай! — она утроилась за рулем и открыла мне противоположную дверь.
— С чего ты взяла такое про Ленскую? — взволновано переспросил я.
— С того. В школе об этом говорят. Я на это не обращаю внимание — считаю, что это пустые слухи. Терпеть не могу всякие сплетни! А вот теперь я засомневалась, такие ли уж пустые эти слухи, если ее подруги об этом перешептываются. Я про подруг твоей актрисы. Дай сигарету! — она захлопнула дверь и опустила стекло.
— Оль, этого не может быть! Ничего подобного про Ленскую я не знаю. И я от тебя ничего не скрываю. Ты знаешь когда я с ней встречаюсь. Все знаешь, — вот сейчас у меня самого возникло сомнения: «знаю ли все я?». Может слухи насчет Ленской, имеют какую-то почву, но я пока об этом не знаю. — Хочешь, я ее сейчас наберу? — я достал эйхос.