Все сказки Гауфа

– Ну, хорошо, – сказала тронутая Сказка. – Так и быть, у них попытаю ещё раз счастья.

– Да, доброе дитя моё, – уговаривала её царица, – сойди к ним. Только дай я тебя принаряжу, чтобы ты малюткам понравилась, а большие не оттолкнули тебя. Я тебя одену праздничной книжкой для подарка.

– Праздничной книжкой? Ах, мне неловко явиться перед людьми в такой пёстрой одежде.

По знаку царицы, прислужницы принесли хорошенький наряд ярких цветов, с вотканными красивыми фигурами. Они заплели ей длинные волосы в косы, подвязали ей золотые сандалии и одели её.

Скромная Сказка едва смела поднимать глазки, но мать любовалась ею и горячо её обняла.

– Иди, – сказала она ей, – с тобою моё благословение. И если тебя осмеют и оттолкнут, то воротись и останься со мною; придёт время: люди опять будут следовать голосу природы и сердце их снова обратится к тебе.

Так сказала царица Фантазия. А Сказка слетела на землю. Крепко билось у нею сердце, когда она подходила к месту, где стояли учёные сторожа. Она низко, низко склонила голову, плотнее обтянула на себе красивое платье и робкими шагами подошла к воротам.

– Стой! – встретил её густой, строгий голос. – Караул, выходи! Пришла новая книжка.

Сказка задрожала; к ней бросилось множество немолодых людей с суровыми лицами; в руках у них были острые перья, острым концом обращённые к Сказке. Один из них подошёл совсем близко и грубо взял её за подбородок.

– Ну-ка, голову выше, книжонка! – крикнул он, – поглядим по глазам, принесла ли ты что-нибудь путное, или нет?

Сказка, краснея, приподняла личико и вскинула на сторожа свои тёмные глаза.

– Да это Сказка! – вскрикнули сторожа и расхохотались: – Сказка! А мы-то думали не весть что за важная персона! Как ты очутилась в этом наряде?

– Меня мать нарядила, – отвечала Сказка.

– Вот что! Контрабандой вздумала тебя провести? Не бывать этому. Убирайся, да проворнее! – закричали сторожа и замахнулись острыми перьями.

– Да ведь я только к детям, да к юношам хотела! – упрашивала Сказка: – хоть к ним-то пустите.

– Довольно у нас слоняется вашего брата, – сказал один из сторожей, – только набивают детям головы всяким вздором.

– Постойте, послушаем, что у неё новенького, – сказал другой.

– Ну, пожалуй, – согласились остальные, – рассказывай, только живее: нам с тобой некогда.

Сказка протянула руку и указательным пальцем вывела разные фигуры в воздухе; выступили пёстрые толпы, караваны, красивые кони, богато одетые всадники, шатры в песчаной пустыне, птицы и корабли на бурных морях, тихие леса и многолюдные площади и улицы, битвы и мирные кочевья, – всё это проносилось живыми, яркими, подвижными картинами.

Сказка так увлеклась вызыванием всех этих образов, что не заметила, как суровые привратники один за другим заснули. В эту минуту к ней подошёл приветливый человек и взял её за руку.

– Посмотри, милая Сказка, – сказал он, – они спят: не для них твои пёстрые образы. Лучше проскользни-ка ты попроворнее в ворота. Они и знать не будут, что ты прошла, а там уж тебя никто не будет беспокоить. Я тебя возьму к себе, к моим детям; в своём доме дам тебе спокойный, уютный уголок, там ты можешь жить совсем сама по себе; а когда дети будут умны и хорошо приготовят уроки, то им с товарищами и подругами будет позволено посидеть часок с тобою и послушать тебя. Хочешь?

– Хочу!.. И с какой радостью я пойду с тобой к твоим детям! Как буду я стараться доставить им приятный вечерок!

Добрый человек ласково кивнул ей и помог перешагнуть через ноги спавших сторожей. Благополучно пробравшись, Сказка с улыбкой оглянулась и быстро скользнула в ворота.

Караван

Альманах сказок января 1826 года для сыновей и дочерей знатных сословий

Märchen-Almanach auf das Jahr 1826 für Söhne und Töchter gebildeter Stände

[Сборник, 1825 года]

В дебютный авторский сборник Вильгельма Гауфа вошли сказки из цикла «Караван» – истории, рассказанные на привале погонщиками верблюдов в жаркой египетской пустыне.

Караван

Однажды по пустыне тянулся большой караван. На необъятной равнине, где ничего не видно, кроме неба и песка, уже вдали слышались колокольчики верблюдов и серебряные бубенчики лошадей; густое облако пыли, предшествовавшее каравану, возвещало его приближение, а когда порыв ветра разносил облако, взор ослепляли сверкающее оружие и яркие одежды.

Так представлялся караван человеку, который подъезжал к нему сбоку. Он ехал на прекрасной арабской лошади, покрытой тигровой шкурой. На ярко-красной сбруе висели серебряные колокольчики, а на голове лошади развевался прекрасный султан[2] из перьев цапли. Всадник имел статный вид, и его наряд соответствовал великолепию его коня: белый тюрбан, богато вышитый золотом, покрывал голову; камзол и широкие шаровары ярко-красного цвета, сбоку кривой меч с богатой рукояткой. Тюрбан у него был низко надвинут на лицо; черные глаза, сверкавшие из-под густых бровей, длинная борода, спускавшаяся под орлиным носом, – всё это придавало ему дикий, отважный вид. Когда всадник был приблизительно в пятидесяти шагах от передового отряда каравана, он пришпорил лошадь и в несколько мгновений достиг головы шествия. Видеть одинокого всадника проезжающим по пустыне было таким необыкновенным случаем, что стража каравана, опасаясь нападения, направила на него свои копья.

– Чего вы хотите? – воскликнул всадник, увидев, что его так воинственно встречают. – Вы думаете, что на ваш караван нападёт один человек?

Пристыженная стража опять подняла свои копья, а её предводитель подъехал к незнакомцу и спросил, что ему нужно.

– Кто хозяин каравана? – спросил всадник.

– Он принадлежит не одному хозяину, – вежливо отвечал спрошенный, – а нескольким купцам, которые едут из Мекки на родину и которых мы провожаем через пустыню, потому что часто разный сброд тревожит проезжих.

– Так отведите же меня к купцам, – потребовал незнакомец.

– Этого теперь нельзя, – отвечал предводитель, – потому что мы должны без остановки ехать дальше, а купцы находятся по крайней мере на четверть часа позади; но если вы поедете со мной дальше, пока мы не сделаем привал для отдыха в полдень, то я исполню ваше желание.

Незнакомец ничего не сказал на это. Он вынул длинную трубку, привязанную к седлу, и сильно затягиваясь начал курить, проезжая дальше рядом с предводителем передового отряда. Последний не знал, как ему быть с незнакомцем; прямо спросить его имя он не решался, а как искусно ни старался он завязать разговор, незнакомец на слова: «Вы курите хороший табак» или «У вашей лошади славный шаг» отвечал всё только коротким «Да, да!». Наконец они прибыли к месту, где хотели отдохнуть в полдень. Предводитель поставил своих людей на стражу, а сам с незнакомцем остановился, чтобы пропустить караван. Прошли тридцать тяжело нагруженных верблюдов, которых вели вооружённые проводники. За ними на прекрасных лошадях подъехали пять купцов, которым принадлежал караван. Это были большею частью люди преклонного возраста, серьёзного и почтенного вида; только один казался гораздо моложе остальных, а также веселее и живее. Большое число верблюдов и вьючных лошадей замыкало шествие.

Раскинули палатки и вокруг поставили верблюдов и лошадей. В середине была большая палатка из голубой шёлковой материи. Туда предводитель стражи повёл незнакомца. Когда они вошли за занавес палатки, то увидели пятерых купцов, сидевших на вытканных золотом подушках. Черные рабы подавали им кушанья и напитки.

– Кого вы там привели к нам? – крикнул предводителю молодой купец.

Ещё прежде чем предводитель смог ответить, незнакомец сказал: