Страница 6 из 10
– Дружище, – сказал он наконец, затянувшись, – ты же понимаешь, что это значит? Ты предлагаешь мне перепродать этот скрипт от моего имени.
– Именно это я и предлагаю.
– А что если… Нет, ты не подумай, я не сомневаюсь в тебе. Но что, если он тоже окажется задублен? Просто ведь кто-то же тебя задублил. Вдруг он задублил и этот скрипт? Ты пойми.
– Я понимаю.
Повисла тишина. Дым сигары собирался в облако над столом. Грег потянулся к скрипту.
– Но… – Олли посмотрел на смокинг. – Есть вариант. Как у тебя со временем?
Пять минут спустя они вышли из лифта в лобби внизу. Застегивая на ходу смокинг под кашемировым пальто, наброшенным на плечи, Олли кивнул на серебристую «Камри», терпеливо ждущую у входа.
– Гостиница «Клабкуотерс», – бросил Олли водителю, пока Грег забирался на заднее сиденье, – это на 45-й и…
– Я знаю, сэр.
Серые улицы заскользили за окном. Скрипели щетки. Грег сидел, уставившись в окно, наблюдая, как капли собирались на стекле.
– Грег? – Олли обернулся с переднего сиденья.
– Да?
– Как думаешь, откуда они? – Машину тряхнуло на повороте.
Капля сорвалась, исчезнув внизу.
– Должна же быть какая-то цель? Какой-то смысл?
Они встали на перекрестке, напротив шавермы с кебабом. Продавец слюнявил пальцы, пересчитывая деньги.
– Сэр, – спросил Грег, и его глаза пересеклись со взглядом водителя в зеркале заднего вида, – вы не знаете, в чем смысл? Сон случайно не видите? Пустыня, колодец, молния и все такое. Нет? Ну извините. Что? – сказал он уставившемуся на него Олли. – Статистику никто не отменял. Каждый тысячный.
Водитель взял правее, пытаясь втиснуться в освободившуюся нишу на правой полосе.
На 45-й машина свернула.
– Здесь. – Олли махнул рукой. – Остановите, мы выйдем.
Тротуар. Здание из красного кирпича устало поднималось в небо десятью этажами. Бутылки на стойке бара в фойе смотрели на них сквозь арку окна, тускло поблескивая в золотом свете абажуров.
– Иди за мной, – он раскрыл зонт. – И ради бога, Грег, ничего не говори.
Мимо входа в гостиницу они прошли не останавливаясь. На углу здания Олли резко встал, и Грег чуть не врезался ему в спину.
– Ну и? Куда дальше?
Олли оглянулся, подошел к серой пожарной двери, сливавшейся с торцом здания, и постучал.
– Да? – донеслось изнутри в тот же миг, словно там только и ждали этого звука.
Олли еще раз оглянулся по сторонам. Грег тоже оглянулся. Небольшой закуток между домами. В верхнем углу, над дверью, краснела точка камеры.
– Тофино, – произнес Олли шепотом.
Повисла тишина.
– Извините, не могу вас впустить.
– Что? Вы знаете, кто я?
– Да, сэр. Но вашего компаньона нет в списке.
– Это мой плюс один.
Некоторое время было тихо, и лишь красная точка камеры мерцала в полумраке. За дверью послышалась какая-то возня, чуть погодя все снова стихло. Вдруг лязгнул замок.
– Ну вот! – повеселел Олли. – Так-то лучше!
По ту сторону было пусто. Лишь узкая лестница вела в подвал.
Глава 5. Подвал
– Первый слайд, пожалуйста.
На экран вышла полосатая собака.
– Перед вами, – снова проскрипел из темноты прокуренный женский голос, искаженный микрофоном, – тасманийский волк. Он же тасманийский тигр. Не выдержал конкуренции. Вымер. Увы.
Волк, казалось, с упреком взирал на тени, прижавшиеся к сцене, сгрудившиеся под низким подвальным потолком. Лиц не было, и лишь блестели глаза в мерцающей синеве проектора. Грег дышал ртом – спертый воздух отдавал шампанским и безумной смесью десятидолларового одеколона и утонченных духов. Сотни, вокруг стояли сотни людей.
Пробираясь вдоль стены к экрану, Олли высматривал что-то в темноте, шепотом извиняясь, порой здороваясь, приподнимая шляпу.
В углу, шагах в пяти от экрана, он обернулся.
– Я сейчас, – бросил он, прежде чем исчезнуть в лучах проектора.
Грег прикрыл глаза рукой.
На экране, натянутом поверх кирпичной стены, продолжалось истязание. Подрагивало изображение – проектор, должно быть, стоял где-то в противоположном углу подвала, и лучи прорезали воздух, выхватывая контуры лиц.
– Мамонт.
Проектор щелкнул, и хобот занял весь экран. Еще щелчок, и показались бесчисленные слои бивней и черепов, торчащих из толщи ледника.
– Не выдержал конкуренции. Вымер.
Голос, казалось, доносился отовсюду и в то же время из ниоткуда.
– Следующий слайд.
Зал выдохнул. Разъяренное лицо со скошенными бровями уставилось исподлобья прямо на зрителей. Казалось, стоит ему податься вперед, и в подвале станет нечем дышать.
– Неандерталец. Не выдержал конкуренции. Вымер.
Голос затих, словно смакуя послевкусие приговора.
– Следующий слайд, пожалуйста.
Человек на экране выкручивал руль – камера поймала его на повороте. Пустой счетчик. Некогда белая рубашка с тряпичными погонами. Напряженное лицо всматривалось куда-то вперед, словно еще не зная, чего ожидать.
– Таксист.
Зал замолк.
– Не выдержал конкуренции, – ведущая тянула слова. – Следующий слайд.
На стену вышла кучка людей в костюмах и галстуках.
– Банкиры.
В руках они держали черные кожаные портфели. Камера крупным планом взяла самого высокого, в центре, и он, словно почувствовав на себе внимание, широко улыбнулся камере, будто лучшему другу. Шагнул вперед, протянув руку.
– Не выдержали конкуренции.
В тишине гудел вентилятор.
Проектор задергался, и банкиры неподвижно зависли в воздухе. Оператор искал следующий слайд, когда вдруг Грег почувствовал, как онемели кончики его пальцев. Тонкий, тончайший аромат, едва уловимый, как будто каким-то невероятным образом одна лишь молекула проникла в этот душный подвал, коснувшись рецептора. Сомнения быть не могло.
Шанель Циник.
Грег осторожно вдохнул.
Оператор, наконец, справился с проектором, на экране показалась синяя рубашка, затылок с проседью. Два монитора с экселевской таблицей.
– Клерикус оффисум вульгарис… Ну вы сами поняли.
Кто-то кашлянул.
– Посмотрите… Посмотрите на эти лица… Шоферы, строители, официанты, охранники, военные, уборщики, банкиры, доктора, клерки… Фермеры, дизайнеры, архитекторы и программисты… Видите эти лица? Вы встречаете их на улицах каждый день. Девяносто девять из ста людей на этой планете. Толпы, толпы людей…
Грег стоял у стены, чувствуя как холодные, грубые стыки кладки впивались ему в спину. Слепил проектор. Свет падал под углом, преломляясь, блестя в линзах хрусталиков. Десятки, сотни глаз смотрели вверх, в неизбежность будущего.
– Ненужные, они не выдержали конкуренции. Они больше нам не нужны.
Грег моргнул. На мгновение ему вдруг показалась, что одна пара глаз смотрела прямо на него.
– Их всех уже нет. Просто они пока не знают об этом.
По залу пробежала рябь. На миг экран погас, чтобы вспыхнуть с новой силой.
– Мы, – с экрана Дарвин оценивающе осматрел собравшихся, – мы создали этот мир. Без нас человечество по-прежнему бегало бы по саванне с палкой-копалкой и пряталось от леопардов по пещерам. Со времен изобретения колеса технологический прогресс двигаем мы. Мы!
Под щелканье проектора на экране вспыхивали то борода Дарвина, то шляпа Эйнштейна. Крик и Уотсон присели рядом с проволочной спиралью.
– Человечество – это поезд. И мы его локомотив. Мы тянем его за собой. Локомотив и девяносто девять вагонов простых людей. Граждан. Избирателей. Так они себя называют. Но мы-то знаем, кто они на самом деле.
– Балласт, – выдохнула толпа.
У Грега по спине побежали мурашки.
Экран вспыхнул, и на мгновение проступили из темноты лица. Из-за колонны, у проектора – на этот раз ошибки быть не могло, – пара глаз смотрела прямо на него.
– Балласт, – хрипел голос. – Девяносто девять вагонов пустого, бесполезного груза! Мечтающие о пенсии и четырехдневной рабочей неделе… Не знающие, чем занять себя в субботу…