Страница 3 из 17
Щеки Гаррет были красны как маки. Ее не оставляло чувство, что их объятие до сих пор не разомкнулось. Это ощущение словно отпечаталось на коже.
Рэнсом достал из кармана жилета маленький серебряный свисток и три раза пронзительно свистнул.
Гаррет решила, что он вызывает дежурного констебля, и поинтересовалась:
– Вы не пользуетесь полицейской трещоткой?
Ее отец, который когда-то патрулировал район Кингс-Кросс, всегда носил с собой официально разрешенную деревянную трещотку. Чтобы поднять тревогу, следовало взяться за ручку и раскручивать трещотку до тех пор, пока деревянные пластины в ней не начинали издавать громкие звуки, похожие на хлопки.
Рэнсом покачал головой.
– Трещотка вещь громоздкая. Кроме того, мне пришлось сдать ее, когда я ушел из полиции.
– Так вы больше не служите в столичной полиции? – заинтересовалась она. – Тогда на кого вы работаете?
– Официально я не работаю.
– Однако вы делаете какую-то работу для правительства?
– Да.
– В качестве детектива?
Рэнсом замялся, а потом после долгой паузы произнес:
– Иногда.
Гаррет прищурилась: ей стало интересно, что это за работа такая, которой не может заняться регулярная полиция.
– Ваша деятельность законна?
В густеющей темноте сверкнула его усмешка.
– Не всегда, – признался он.
По улице к ним спешил констебль в синей униформе. В руке он держал фонарь с большим выпуклым отражателем, который называли «бычий глаз».
Это был внушительного вида мужчина с коротким носом и красным, покрытым бисеринками пота лицом.
– Констебль Хаббл к вашим услугам. Это вы подняли тревогу? – вопросил страж порядка, внимательно разглядывая Рэнсома из-под козырька шлема.
– Я, – ответил тот.
– Ваше имя?
– Этан Рэнсом, бывший полицейский. Когда-то я служил в дивизионе К[1].
Глаза констебля округлились.
– Я слышал о вас, сэр. Добрый вечер. – Его тон моментально изменился, в осанке появилась почтительность, а наклон головы стал ниже на пару дюймов.
Рэнсом указал на поверженных солдат.
– Эти трое набросились на леди и угрожали вот этим. – Он передал констеблю штык в ножнах. – Пришлось вмешаться.
– О господи! – воскликнул Хаббл, с отвращением оглядев мужчин, распластавшихся на мостовой. – И солдаты туда же, стыдоба! А как леди, не пострадала?
– Нет, – покачал головой Рэнсом. – У доктора Гибсон хватило самообладания отобрать у одного из грабителей этот штык, а затем сбить его с ног.
– Доктор? – Констебль смотрел на Гаррет с нескрываемым удивлением. – Вы доктор, леди? Та самая – из газет?
Гаррет кивнула, мигом подобравшись: мало кто реагировал положительно на то, что женщина может освоить профессию врача.
Констебль продолжал откровенно рассматривать ее, удивленно покачивая головой.
– Поразительно, что она так молода! – сказал он Рэнсому, а потом вновь обратился к Гаррет: – Простите, мисс… Но почему вы пошли в доктора? Ведь лицо у вас не лошадиное. Почему? Я знаю по крайней мере двух парней в моем отделении, которые охотно женились бы на вас. – Он помолчал. – В смысле, если вы умеете хоть немного готовить, шить, штопать…
Гаррет вдруг разозлила улыбка, которую изо всех сил старался скрыть Рэнсом.
– Боюсь, что шить я умею только раны, а чинить – сломанные конечности.
Один из солдат приподнялся на локтях и насмешливо прохрипел:
– Женщина-доктор? Во дела! Готов поспорить, у нее член под юбкой.
Рэнсом прищурился, от его веселости не осталось и следа, и сделал шаг к солдату.
– Тебе мало? Хочешь получить сапогом в морду?
– Мистер Рэнсом, – резко остановила его Гаррет, – это не по-спортивному – бить лежачего.
Детектив бросил в сторону солдата недобрый взгляд.
– Учитывая, что он намеревался сделать с вами, пусть радуется, что может еще дышать.
Гаррет показалось любопытным, что в его последних словах вдруг появился легкий ирландский акцент.
– Добрый вечер всем. Я услышал свисток. – К ним подошел еще один констебль, и пока Рэнсом объяснялся со стражами порядка, Гаррет склонилась над своим саквояжем.
– На рану на щеке солдата требуется наложить шов, – пояснила она констеблю Хабблу.
– Не подходи ко мне, дьяволица! – завопил солдат.
Констебль посмотрел на него в упор.
– Заткни пасть, не то я проделаю дыру в другой щеке!
Вспомнив, что скальпель выпал у нее из рук во время драки, Гаррет обратилась к Хабблу:
– Констебль, не могли бы вы поднять фонарь повыше, чтобы осветить мостовую? Нужно найти скальпель, который я метнула вот в этого… – Внезапно ею овладела тревожная мысль. – А может, он застрял в ране?
– Нет, не застрял, – успокоил ее Рэнсом, на секунду прервав разговор с другим констеблем. – Он у меня.
И как только ему удается, находясь в нескольких ярдах, прислушиваться к тому, о чем она говорит, и в то же время вести беседу?
– Вы подняли скальпель во время драки с ним? – возмутилась она. – Но совсем недавно вы говорили, что так делать нельзя.
– Я не следую правилам, – просто ответил Рэнсом.
Гаррет поразилась такому неприкрытому высокомерию и, насупившись, потянула констебля Хаббла в сторону, а потом шепотом спросила:
– Что вы знаете об этом человеке? Кто он?
– Вы о мистере Рэнсоме? – Констебль тоже понизил голос. – Он вырос здесь, в Клеркенуэлле. Знает каждый дюйм в городе, это его территория. Несколько лет назад подал заявление о приеме в полицию, и его взяли в дивизион К. Настоящий уличный боец! Бесстрашный! Он добровольно вызывался патрулировать трущобы, куда боялись соваться другие полицейские. Рассказывали, что его сразу привлекли к расследованиям. У него острый ум и умение замечать необычные детали. После ночных схваток на улицах он мог вернуться в офис управления, чтобы засесть за нераскрытые дела. Рэнсом раскрыл, например, убийство, которое несколько лет оставалось настоящей головной болью для старших детективов, потом восстановил доброе имя одного слуги, несправедливо обвиненного в воровстве драгоценностей, а еще вернул похищенную картину.
– Другими словами, – пробормотала Гаррет, – он превышал свои полномочия.
Хаббл кивнул.
– Начальник управления должен был наказать его за должностное преступление, но вместо этого предложил повысить Рэнсома с констебля четвертого класса до инспектора.
Глаза Гаррет округлились.
– Вы хотите сказать, что мистер Рэнсом продвинулся сразу на пять ступенек вверх по служебной лестнице за первый же год работы?
– Нет, за полгода! Но незадолго до объявления о новом назначении Рэнсом ушел из полиции. Его забрал к себе сэр Джаспер Дженкин.
– А это кто?
– Высокопоставленный деятель из министерства внутренних дел. – Хаббл замолчал и с беспокойством посмотрел на нее. – Это все, что мне известно.
Гаррет посмотрела на Рэнсома: в неярком свете фонарей были видны очертания его широкоплечей фигуры. Он стоял немного расслабленно, беспечно засунув руки в карманы, но из его поля зрения ничего не выпадало, даже стремительное бегство крысы в дальнем конце улицы.
– Мистер Рэнсом, – окликнула его Гаррет.
Прервав разговор с констеблем, он повернулся к ней:
– Да, доктор?
– Нужно ли мне оставить какое-нибудь заявление по поводу событий этого вечера?
– Нет. – Его взгляд переместился на Хаббла. – Для всех будет лучше, если мы сохраним ваше инкогнито – мое, кстати, тоже – и дадим возможность констеблю Хабблу арестовать этих людей.
Хаббл запротестовал:
– Сэр, я не могу пользоваться результатами вашей храбрости.
– Тут присутствовала толика и моей храбрости. – Гаррет не удержалась и добавила в голос яда. – Я разделалась с тем, у кого был штык.
Рэнсом подошел к ней и понизил голос:
– Пусть констебль получит эту возможность. Ему вынесут официальную благодарность и заплатят премиальные. Жить на зарплату констебля – дело не из легких.
1
В XIX в. Лондонский полицейский округ был разделен на двадцать два дивизиона, обозначаемых буквами английского алфавита. – Примеч. ред.