Страница 13 из 17
Гаррет с тревогой взглянула на нее.
– Какая?
Нахмурившись, Хелен помолчала, словно борясь с собой, а потом продолжила:
– У меня есть кое-какая информация насчет мистера Рэнсома. Я не вправе говорить обо всем, но есть определенные вещи, которые ты должна знать.
Смирившись, Гаррет терпеливо ждала, пока Хелен оглядится по сторонам и убедится, что никто не приближается к алькову.
– Это имеет отношение к инциденту в ратуше в прошлом месяце, – тихо заговорила она. – Ты помнишь, что Пандора вместе с лордом Сент-Винсентом присутствовали на том приеме.
Гаррет кивнула. Она слышала от самой Пандоры о том, как благодаря плохо подогнанной доске были обнаружены бомбы, спрятанные под полом. К счастью, охваченная паникой толпа покинула здание за несколько минут, а детонаторы были обезврежены до того, как их смогли привести в действие. В связи с этим заговором не было произведено никаких арестов, но вину возложили на небольшую группку радиальных ирландских националистов.
– В тот вечер скончался один из приглашенных на прием, – продолжала Хелен. – Замминистра внутренних дел мистер Нэш Прескотт.
Гаррет кивнула.
– Судя по отчету, опубликованному в «Таймс», у него было слабое сердце. А когда объявили тревогу и возникла суета, сердце не выдержало. Он перенес сердечный приступ, который закончился фатально.
– Это официальная версия, – заметила Хелен. – Лорд Сент-Винсент рассказал мистеру Уинтерборну в частном порядке, что мистер Прескотт заранее знал о заложенной бомбе. И не кто иной, как мистер Рэнсом обнаружил тело мистера Прескотта в парке недалеко от ратуши. – Хелен помолчала. – После того как устроил погоню за ним.
– Рэнсом гнался за ним с самого приема? – Гаррет пристально посмотрела на подругу. – Поверь мне, во время сердечного приступа никто и никуда бежать не может.
– Вот именно. – Хелен немного поколебалась. – Никто не может сказать ничего определенного о причине смерти мистера Прескотта, но возможно, что мистер Рэнсом… – Ее голос стих, подозрения были слишком ужасны, чтобы говорить о них вслух.
– Зачем ему это понадобилось? – спросила Гаррет после долгого молчания. – Ты думаешь, он мог выступать на стороне злоумышленников?
– Никто не знает, на чьей он стороне, но Рэнсом не тот человек, с которым тебе нужно общаться. – Хелен с беспокойством и нежностью посмотрела на нее. – У моего мужа есть присказка насчет рискованных действий: «Господь – это хорошо, только не затевай танцев в маленькой лодчонке».
Облако уныния, которое накрыло Гаррет после информации Хелен, не рассеялось и на следующий день. А тут еще отец помахал перед ее носом свежим номером «Полис газетт» и особо многозначительно спросил:
– Что будешь с этим делать, дочка?
Нахмурившись, Гаррет взяла у него газету и быстро пробежала заметку глазами.
«Вечером во вторник тюрьма предварительного заключения в суде Кингс-Кросс подверглась нападению. Проникший внутрь злоумышленник, личность которого не смогли установить, атаковал камеру, в которой находились трое заключенных. Жертвами стали солдаты ее величества 9-го пехотного полка, которым предъявлено обвинение в нападении на леди, чью личность публично не идентифицируют. Злоумышленник скрылся до того, как были приняты меры к его задержанию. Все трое солдат будут оставаться в заключении без права выхода под залог до их появления в суде. Любой, кто предоставит старшему констеблю У. Кроссу информацию, которая приведет к задержанию неизвестного преступника, получит, по словам полицейского, вознаграждение в десять фунтов».
Пытаясь совладать с разразившимся внутри хаосом, Гаррет вернула газету отцу. О господи, как Рэнсом мог напасть на трех человек, находящихся в тюрьме?
– Нет никаких доказательств, что это дело рук Рэнсома, – отрезала она.
– Только люди Дженкина могут войти и выйти из тщательно охраняемой тюрьмы, и так, что их не схватят.
Гаррет с трудом заставила себя посмотреть отцу в глаза. За последнее время он сильно похудел, кожа на когда-то пухлых щеках обвисла, под глазами появились мешки, а вид у него был такой тихий и усталый, что слезы подступали к глазам.
– Мистер Рэнсом не переносит никакого насилия над женщиной, – сказала она. – Это, конечно, не извиняет его.
– Ты не придала значения тому, что случилось в тот вечер, – сказал отец, внимательно глядя на нее. – Ты говорила, что солдаты только оскорбили тебя, но ведь все обстояло намного хуже, не так ли?
– Да, папа.
– Тогда эти шакалы заслужили то, что сделал с ними Рэнсом, что бы он там ни сделал. Может, он и хладнокровный убийца, чья душа будет гореть в аду, но я благодарен ему. Я и сам отделал бы этих мерзавцев, если бы только у меня были силы.
– Я не одобрила бы этого, как не одобряю и его действия, – заявила Гаррет, складывая руки на груди. – Член «комитета бдительности» ничем не лучше головореза.
– Собираешься ему сказать об этом?
Ее губы скривились в усмешке.
– Собираешься добиться от меня чистосердечного признания, папочка? У меня нет намерений вновь увидеться с мистером Рэнсомом.
Фыркнув, отец продолжил чтение газеты. Сквозь шелест переворачиваемых страниц донесся его голос:
– То, что ты не можешь посмотреть человеку прямо в глаза, когда лжешь, совсем не означает, что ты одурачила его.
Несколько следующих дней принесли с собой только нескончаемое раздражение и кучу тяжелой работы. Гаррет приняла роды у жены заведующего одним из отделов, вправила ключицу, продемонстрировала приемы малой хирургии, удалив неопасную опухоль, – и все это делала безразлично и рассеянно. Даже интересный случай ревматической эффузии коленного сустава не смог поднять ей настроения. В первый раз за всю жизнь у Гаррет необъяснимым образом стало исчезать ее восторженное отношение к работе, которая всегда давала цель и приносила удовлетворение.
Ей пока удавалось избегать ужина с Рейвенелами, ссылаясь на усталость после круглосуточного бодрствования у постели больного, но было понятно, что скоро последует очередное приглашение, и его придется принять.
Во вторник к вечеру, когда Гаррет собирала свой саквояж, готовясь к еженедельному визиту в работный дом, к ней пожаловал ее напарник по работе в клинике.
Хоть доктор Уильям Хевлок и не делал секрета из того, что выступал против решения Уинтерборна принять на работу врача-женщину, очень скоро стал ее наставником и верным другом. Мужчина средних лет с характерной копной седых волос и с крупной «львиной» головой – именно так по мнению пациентов и должен выглядеть настоящий врач, – он обладал потрясающим практическим опытом и авторитетным мнением, и Гаррет многому у него научилась. К его чести, Хевлок, несмотря на грубые манеры, был человеком честным и открытым. Вначале он противодействовал Гаррет, но затем стал относиться к ее хирургической подготовке в Сорбонне скорее с интересом, чем с подозрением, и даже принял ее методы антисептики, которым она научилась у сэра Джозефа Листера. Как результат, пациенты клиники на Корк-стрит показывали более высокий уровень выздоровления после операции, чем в других клиниках.
Доктор Хевлок появился в дверях подсобки с двумя мензурками в руках, наполненными золотистой жидкостью, и объявил, протягивая одну Гаррет:
– Я принес тебе порцию укрепляющего тоника.
Приподняв брови, она подозрительно понюхала содержимое, потом через силу улыбнулась.
– Виски?
– Не просто виски, это «Дьюарз». – Он внимательно посмотрел на нее и провозгласил: – С днем рождения!
У Гаррет округлились глаза от удивления. Даже ее отец не помнил, а здесь она вообще никому не говорила.
– Откуда вы узнали?
– Дата стояла на твоем заявлении о приеме на работу. Так как моя жена занимается личными делами, она знает дни рождения всех сотрудников и не забывает о них.
Они чокнулись и выпили. Виски было крепким и одновременно мягким. Во рту у Гаррет остался привкус солода, меда и свежескошенного сена. На секунду закрыв глаза, она ощутила, как жидкий огонь стекает вниз по пищеводу.