Райдзин. Проект Цербер

Я спрашивал не «зачем» мне выбирать, а зачем вообще вот это все, что вокруг. Зачем я оказался в теле какого-то парня…

– Не какого-то парня, а Дмитрия Новицкого, юноши шестнадцати лет отроду. Запомни это имя, потому что оно теперь твое. Насчет остального ты неправильно ставишь вопрос: надо спрашивать не «зачем?», а «почему?».

– Почему ты меня вызвал сюда и сейчас рассказываешь все это?

– Теория множественности миров для тебя же откровением не будет, так? Отлично, я и не сомневался. Особенно уверился в правильности решения, когда ты сходу понял, что здесь происходит. Кто-то иной, к слову, мог отъехать в блаженное безумие, и это не шутка. Ладно, ладно, опять лирика, что-то я сегодня разговорчив. Так вот, почему я тебя сюда переместил. Рассказываю с самого начала: десять минут назад в самых разных мирах погибли сразу два человека. Один – на берегу южного океана, второй – здесь, во время ритуала. Ты был прав в своих предположениях, Мария не справилась – действуя слишком грубо, она потеряла контроль над потоками силы, чем едва не прикончила остальных. Ярослав Павлович в попытке спасти свою жизнь сохранил конструкт, в последний момент напитав его молнией, только при этом он убил душу Дмитрия. По итогу в одном мире – в твоем, осталась душа, не могущая более существовать в сожженном молнией теле, в другом – отлично сохранившееся тело, душа которого оказалась выжжена молнией. Я мог совместить тело и душу, и я это сделал. Почему я это сделал? Потому что почему бы и нет, вот почему! – снова улыбнулся странный седой незнакомец.

– Просто так? – с намеком спросил я. – И не потребуешь никакой платы?

– Может быть, когда-нибудь потом выполнишь мою небольшую просьбу.

Вот не нравится мне такая подача. Как сантехник, который выполняет простую для себя работу и на вопрос об оплате отвечает: «Да сколько дадите».

– Что-что? Сантехник? – расхохотался вдруг странный незнакомец. – Сантехник?! Боже милосердный, меня, владыку тысяч миров, сравнить с сантехником?

Ну а что он хотел услышать? Да и вообще смысл обижаться – сантехники, если с руками, вполне себе отлично живут со своего ремесла.

– Сантехник, надо же, так меня еще никто не называл… – покачал незнакомец головой, не скрывая изумления, но вдруг отвлекся: – Кстати да, совсем забыл! Старайся по возможности не распространяться о своем прошлом.

– О том, что…

– Да-да. Увезите меня на дип-хаус, я здесь усну и там проснусь, – неожиданно очень похоже на оригинал напел «владыка тысяч миров» строки из творчества братьев Гаязовых. – Рассказывать о себе тебе банально опасно для души и тела. Поэтому что и кому говорить – решай сам, но только предварительно все хорошо обдумав. Да, в голову тебе никто залезть не сможет, об этом не волнуйся, этот блок твоих воспоминаний я защитил. Все, счастливо оставаться, – улыбнулся и помахал мне рукой незнакомец.

Куда это он? Мы же договорились – он рассказывает, а после я задаю вопросы!

– Я же не сказал, что именно сегодня на них отвечу, – весело рассмеялся странный незнакомец, так и оставшийся безымянным. – Считай, что это тебе за сантехника.

Подмигнув, незнакомец щелкнул пальцами. И пропал, при этом время моментально вернулось к привычному течению. Кровью брызнуло, как и было обещано – стоящего прямо за мной Ярослава Павловича реально разметало в кровавые брызги и клочья, так что меня словно жидким зонтиком накрыло.

На чужую кровь и мелкие ошметки плоти внимания я почти не обратил. Стало сильно плохо и погано, как и было обещано. Настолько, что вариант «упасть на колени и потерять сознание» показался мне крайне интересным и подходящим. На самом деле я бы скорее всего так и сделал – не соврал безымянный незнакомец, когда сказал, что реально погано мне будет.

В таком состоянии люди теряют волю к жизни, прекращают сопротивление. Может быть, если бы я был здесь один, я бы реально сдался. Но я сейчас чувствовал ответственность не только за себя, но и за девушку на каменном алтаре, на ягодицах которой еще оставались красные следы от моих пальцев.

Поэтому я собрался с силами и, преодолевая дичайшую боль по всему телу, побрел через поляну к машине. Перед глазами встала багряная пелена приближающегося беспамятства, в глазах мутно двоилось.

В большинстве компьютерных игр, когда у персонажа остается один процент здоровья, он часто продолжает прыгать и бегать как ни в чем не бывало. К сожалению, я сейчас не в компьютерной игре – и всю тяжесть ушедших процентов здоровья организма ощущал в полной мере. От корней до самых кончиков ощущал, я бы даже так сказал.

С трудом переставляя ноги, едва не падая, еле-еле доковылял до машины. Попытался открыть дверь – пальцы соскользнули с щелкнувшей ручки, и я едва не завалился назад, теряя равновесие. Багряную пелену перед глазами уже постепенно подменяла темнота – свет перед взором постепенно затухал. И погас бы совсем, но обида оттого, что почти дошел и готов вырубиться у самой цели, не дала.

В попытке удержать равновесие я качнулся вперед – навалившись на машину, снова нащупал ручку и все же потянул на себя дверь. Мотыляло меня при этом, как пьяного, словно флюгер на ветру.

На ногах оставаться уже не было сил, но падал я прицельно – в проем двери, на сиденье, при этом ощутимо ударившись головой о верхний край дверного проема. Этот удар меня неожиданно взбодрил – сначала звездочки вспыхнули перед взором, а после зрение прояснилось настолько, что я даже сумел увидеть наверху нужную кнопку «SOS».

Руку поднимал как будто с привязанной к запястью пудовой гирей. И как нажал на кнопку вызова экстренной помощи, так сразу сознание меня и покинуло.

Глава 3

Из беспамятства выплывал с трудом.

Осознавать себя начал в мутной темноте – без внятных мыслей, в состоянии противной болезненной слабости. Странное чувство полуяви-полусна, когда уже получается осознать себя, но еще не получается проснуться и сконцентрироваться.

Как будто пытаюсь из болотной грязи выбраться, но все никак не получается. Полностью прийти в себя помогло странное чувство: разгоняя муть, появилось невероятно реальное ощущение, как будто волосы на загривке дыбом встают. Губы сами изогнулись в ощеренной гримасе, а в груди зародилось утробное рычание.

Опасность, угроза, тревога – набатом уже било в голове плохое предчувствие.

Настолько сильно оказалось впечатление поднимающейся на загривке шерсти и настолько реально слышалось собственное рычание, что мне аж почудилось, будто после удара молнии в пса переродился.

Реинкарнация в собаку? – возникла неожиданная и пугающая мысль.

Благодаря такой комплексной эмоциональной встряске мгновенно сбросил мутные оковы беспамятства, открывая глаза. Предсказуемо увидел над собой больничный потолок, справа от кровати заметна стойка капельницы. Нахлынуло облегчение – я все же не собака.

Глубоко вздохнул, с невероятной радостью ощущая себя человеком. Вместе с осознанием происходящего возвращались и остальные ощущения. Чувствую, как на лбу выступил холодный пот, а грудь высоко поднимается в глубоком дыхании – как будто километр пробежал в хорошем темпе. Вот это я реально испугался.

Ф-фух. Выдохнул, приходя в себя, дыхание успокоил.

В палате полумрак, краем глаза вижу отсвечивающие багрянцем пятна окон. На улице, похоже, уже закатный час, когда день готов окончательно сдать позиции ночи. Ни звука не слышно, похоже, в палате один.

Чувство опасности, заставившее волосы дыбом подниматься, так и не уходило. Оно уже не было столь ярко выражено – когда заставило меня проснуться, но оно осталось со мной в виде неясной, подспудной тревоги.

Ну, такое состояние – это понятно и не страшно. Стандартная знакомая проблема – курс магния пропить, уровень витамина Д проверить, чай с ромашкой по вечерам, умственную нагрузку снизить, физическую добавить, и все пройдет.

Стресс, молния в голову – тут волноваться стоило, если бы не было тревоги и я бы как огурец бы лежал. Так, а вот насчет «лежал»: надеюсь, я не очень долго провалялся. Но даже если и долго, черт бы с ним. Самое главное живой, и это радует – приоритеты для радости после встреченного лицом удара молнии могут поменяться кардинально.