Страница 10 из 17
Представьте себе два нейрона: когда один из них возбуждается, он сообщает об этом другому, выбрасывая в синаптическую щель специальные вещества – нейромедиаторы, что приводит к передаче нервного импульса.
Этот факт был доказан ещё до открытия Кандела, а непонятным оставалось вот что: нервные клетки общаются друг с другом постоянно, но где-то это общение случилось и закончилось, а в каких-то случаях возникает эффект запоминания, то есть между нейронами формируется жесткая связь – включился один, значит, точно возбудится и второй.
Пришла вам в голову, допустим, какая-то мысль, радующая своей оригинальностью и новизной, вы её подумали, подумали… и забыли. Пытаешься её потом вспомнить, тужишься, а толку нет – «вылетела из головы».
А вот другая мысль, возможно, куда менее светлая, напротив – как врежется в голову, так хоть кол на голове теши, от неё не избавиться. За счёт чего это происходит? В чём тут дело?
Оказалось, что в случае кратковременного и редкого взаимодействия нейронов друг с другом их контакт ограничивается лишь химической реакцией – переговорами, так сказать, между нервными клетками на уровне нейромедиаторов.
Поэтому в следующий раз активизация пусковых нейронов не является безусловным требованием к другим нейронам прийти в возбуждённое состояние.
Однако если нейрон возбуждается очень сильно или не так сильно, но регулярно (несколько раз кряду), то он отращивает дополнительные синаптическиешипики – своего рода присоски, физически связывающие его с тем нейроном, который нужен нам для соответствующей реакции.
Проще говоря, эти шипики позволяют нейрону увеличить зону контакта с предпочтительным соседом. И с ним они становятся, по сути, единым целым – замкнутой на саму себя нейронной сетью (рис. 1).
Рисунок 1
Схема возникновения новых синаптических шипиков при формировании привычки
Чем больше зона контакта между нейронами, тем большее количество нейромедиаторов участвует в передачи импульса. Так что он передаётся быстрее, а сам данный путь оказывается для нервного возбуждения естественным – то есть привычным.
Теперь представьте, что вам нужно избавиться от какой-то привычки. Или, допустим, вы хотите что-то забыть, изменить свою точку зрения (то есть начать думать по какому-то вопросу как-то иначе)… Разумеется, вам будет трудно!
Вы же, по сути, пытаетесь заставить свой мозг переподключить нейроны: допустим, у вас раньше были связаны друг с другом нейроны А, В и С, а теперь вы хотите – силой мысли! – эту их анатомическую связь разорвать и соединить нейрон А с нейронами D и F.
Вроде бы, что тут делов-то – не нравится тебе какая-то ситуация, поменяй к ней отношение! Привык расстраиваться по каким-то причинам – не расстраивайся! Привык повышать голос, когда злишься, – не злись и не повышай! Всё так просто!
Но это, конечно, только так кажется. Переучиваться, формировать новые привычки – это значит изменять анатомию своего мозга. А он, как мы с вами уже знаем, не большой любитель лишний раз напрягаться.
Так что, если какая-то схема реагирования в нашем мозге уже сформировалась, он будет пытаться при любом удобном случае именно её и воспроизводить.
Наш великий соотечественник и тоже лауреат Нобелевской премии Иван Петрович Павлов назвал этот механизм «динамической стереотипией». Все вы знаете про условный рефлекс, про рефлекторную дугу, которая формируется между стимулом и реакцией.
Но дуга эта может быть очень-очень сложной, включая в себя не только определённые движения, вегетативные реакции (как слюноотделение у павловской собаки), но и эмоции, мысли, чувства. Этот комплекс взаимосвязей и есть «динамический стереотип».
Почему это важно понимать? Потому что как только у нас меняется какой-то динамический стереотип, наш мозг буквально сходит с ума. Он категорически не приемлет изменений:
• во‑первых, из экономии (зачем что-то менять и формировать новые связи, если у тебя уже есть старые?);
• во‑вторых, из чувства самосохранения – ведь если вы не можете воспользоваться привычным динамическим стереотипом, значит, ситуация новая, неизведанная, то есть что-то пошло не так, а это риск.
Всякий раз, когда вам приходится изменять привычные способы думать и действовать, вы будете испытывать стресс и недовольство, даже если эти изменения назрели, необходимы и правильны.
Вот почему в компаниях с таким трудом идут любые реформы и нововведения. Вроде бы и согласились все, что как раньше уже нельзя действовать, надо меняться.
Но вот всё новое – хоть новая система управления, хоть новое программное обеспечение, хоть ребрендинг, – всё вызывает поначалу внутреннее сопротивление и даже отторжение.
Понятно, что руководитель смотрит дальше и видит больше, а поэтому боится не столько самих изменений, сколько того, что он с ними запоздает.
Страх упустить момент, не поспеть за инновациями, цифровизацией, новыми подходами к организации производства вытесняет в нём страх перед новым, перед тем самым риском неизвестности.
Благодаря этому он легче преодолевает прокрустово ложе своих динамических стереотипов. Но вот его сотрудники – дело другое: для них всё это стресс, и, по сути, физиологический, как у «собак Павлова».
Решился на изменения? Жди беды!
Как же в таком случае действовать, если надо убедить коллег в необходимости изменений? Как вариант, можно рассказать им историю одного знаменитого научного эксперимента…
Его в своё время провёл ученик Ивана Петровича, выдающийся отечественный нейрофизиолог Пётр Кузьмич Анохин (многим он известен как автор теории функциональных систем, которая активно используется при создании искусственного интеллекта).
Этот эксперимент наглядно показал, насколько нашему инстинкту самосохранения, прошу прощения, плевать на последствия изменений привычного хода событий.
Его ввергает в ужас сам факт необходимости что-то менять. И под воздействием этого стресса мы можем полностью лишиться всякой адекватности.
Итак, в первой части эксперимента собаку обучили преодолевать лабиринт, находить там специальную кормушку и хитрым способом доставать из неё подкормку.
В качестве подкормки (то есть вознаграждения за удачное выполнение задания) в лаборатории Анохина традиционно использовался сухарный порошок. Годы были голодные, так что не деликатес, конечно, но на пустой желудок и то радость.
Очередная подопытная собака быстро освоилась с задачей, выполняла её быстро и успешно. Пока через несколько дней такой абсолютной предсказуемости не случилось страшное.
Лаборант, заряжавший кормушку, что-то напутал и положил в неё вместо сухарного порошка увесистый кусок свежего мяса. Вот уж поистине собачий деликатес! Повезло!
Ничего не подозревающий Пётр Кузьмич следит за тем, как животное выполняет задачу, находит кормушку в лабиринте, привычным движением её отпирает и… буквально впадает в ужас!
Паника, страх, лай. Всё выглядит так, будто бы собака сошла с ума. Пётр Кузьмич направляется к животному и с удивлением для себя обнаруживает в кормушке то самое мясо.
Подумав, он достаёт мясо из кормушки и подаёт его испуганному псу. Но тот отказывается напрочь! Странная реакция, конечно.
На самом деле ничего странного в этом нет. Динамический стереотип этой собаки включал в себя словесную команду экспериментатора, внешний вид лабиринта, умение по нему передвигаться, поиск кормушки, её открывание и… сухарный порошок!
Внезапная замена порошка на мясо, сколь бы привлекательной такая замена ни показалась собаке в других условиях, в данной последовательности вызвала самый настоящий стресс.
Изменение привычного положения вещей, пусть даже и в лучшую сторону, приводит к актуализации инстинкта самосохранения и сопротивлению.