Подписчики

Через несколько дней Орла находилась в его комнате, когда парень, отобравший у нее ноутбук, проходя по коридору, остановился и просунул в дверь голову. Они держали двери номеров открытыми, в стиле студенческого общежития, поскольку в отсутствие средств связи единственным реальным способом общения было пойти и найти друг друга. Парень выглядел возбужденным. Он схватился за дверную раму с двух сторон и качнулся вперед.

— Слышали? — спросил он. — Нас лишают американского гражданства.

Кайл передал Орле ее рубашку. Они встали и пошли за парнем по коридору туда, где у единственного на этаже телевизора с антенной собирался народ.

Президент читал с телесуфлера, щуря мутные глаза, словно находил свои слова подозрительными.

— И поэтому, — говорил он, — поскольку Атлантик-Сити стал рассадником преступности и представляет собой воистину непосильное бремя для штата Нью-Джерси и его налогоплательщиков — а какой прекрасный город это был раньше, замечательное место, Атлантик-Сити, я там бывал, — прошу Конгресс удовлетворить горячее желание этих неблагонадежных протестантов.

— Горячее желание! — язвительно выпалил кто-то, и другой зашипел:

— Тише!

— Эти люди опасны, очень опасны, — продолжал президент. — Они бьют окна и совершают много, много других ужасных поступков. Изнасилования. Они не хотят, чтобы их защищали от таких атак, какую предприняла против нас Мексика? Они хотят создать новую нацию? Они хотят отделиться? Возможно, стоит позволить им сделать это. Лишить их гражданства. Это предательство, народ. Государственная измена.

Орла взглянула на Кайла.

— Но мы ведь на самом деле не хотим отделяться, правда? — сказала она.

Кайл с бледным лицом показал мутному экрану средний палец.

— Нет, просто наши действия носят символический характер, — ответил он. — Да и все равно отделение невозможно. — Он слегка шлепнул себя по щеке, чтобы освободиться от наваждения. — И тысячный раз говорю, — пробормотал он президенту на экране, — Утечку организовали не мексиканцы, а русские.

Орла покачала головой.

— Слышал, как он произнес «изнасилования»? Как будто отдельно от контекста.

Они вернулись в свои комнаты. Посмеялись над этим. Через несколько недель к обветшалому казино «Тадж-Махал» стали прибывать автобусы без окон, из которых неохотно выходили вереницы людей без багажа, моргая от прибрежного солнца.

— Мы с большой гордостью заявляем, — сказал президент по телевизору на следующий день, — что предприняли решительные меры. Мы депортируем тысячи нелегалов, изгоняем их из Америки, народ. И теперь мы собираемся строить стену — я ведь всегда обещал возвести красивую стену, помните? Вероятно, мы поставим ее не там, где планировали, но красивой она все же будет, я вам гарантирую. И она станет защищать нас не только от нелегалов, но и от предателей. Слюнтяев из Атлантик-Сити, как я их называю. Вы знаете, что они боятся компьютеров? Интернет, наша грандиозная новая Сеть, пугает их. Они неудачники.

Из этой речи Орла и ее соседи поняли одно: люди, приехавшие в автобусах, — нелегальные иммигранты. Однажды Кайл вышел поговорить с ними и вернулся с теорией, которая оказалась правильной.

— Никто не верит, что вся эта затея с отделением реальна, — сообщил он Орле. — То есть я имею в виду, пока ничего не происходит. Если только правительство не захочет претворить идею в жизнь. — Он подошел к окну и выглянул на открывающийся вид: клин промозглой бухты, рыжий болотистый берег. — Очень трудно депортировать людей тысячами, если ты отправляешь их в другую страну. Но если переправить их в Атлантик-Сити и вывести эту территорию из состава страны… — Он повернулся к ней лицом. — Тогда никаких проблем, так?

Орла удивленно смотрела на него, не улавливая, о чем он говорит. А когда поняла, резко полупривстала в кресле, не зная, куда ей идти и что делать. Она так и застыла в этом неудобном положении, даже ноги заныли, и сказала:

— А как же мы? Мы…

— Видимо, все произойдет так же, как было с Кубой, — ровным голосом произнес Кайл. — Мы не можем вернуться домой. Они действительно лишают нас гражданства и с территории Штатов никого сюда не пустят.

После того как перестали приходить автобусы с людьми, покатили в большом количестве грузовики со стройматериалами. Возведение стены вокруг Атлантик-Сити шло день и ночь. Орла и ее товарищи по несчастью наблюдали, как поднималась гигантская бетонная подкова, отрезая их от остальной части Америки. Она очерчивала границы города и уходила далеко в воду с обеих сторон. Пляж, который всегда тянулся вдоль всего берега Нью-Джерси, теперь резко обрывался у южного рубежа, в Вентноре, где один край стены был вкопан в песок сразу за гавайским баром.

Ребята, живущие в старых казино, были подавлены и испуганы. Но Орла уже много лет не ощущала такого спокойствия. Пока Кайл спал под звуки стройки, она бодрствовала и наблюдала. Однажды она не ложилась до рассвета, чувствуя странное волнение — в ту ночь в стену вделали последние засовы. Стена как раз и была тем, в чем она нуждалась, — преградой для ее сомнений. Той силой, которая твердо и окончательно пригвоздит ее к своему месту.

* * *

После этого не оставалось ничего, кроме как строить вместе жизнь — блаженно скучную жизнь, наполненную уроками кулинарии с Кайлом, помощью в составлении правил зонирования и заботой о том, чтобы сыновние бутылки для воды были вымыты к тому времени, когда мальчики пойдут играть в лякросс.

Они с Кайлом поженились, как все, на пляже. В Атлантисе ходила распространенная шутка: «Зато у нас была свадьба на пляже!» — других вариантов просто не существовало. Члены семей жили далеко, друзей у всех было мало, так что все ходили друг к другу на бракосочетания, радостно создавая толпу. После того как они с Кайлом произнесли клятвы, Орла здоровалась с подходившими гостями и некоторые имена слышала в первый раз.

Им с Кайлом тогда было по тридцать пять лет, и они жаждали иметь детей. Съехав из отеля «Ревел», они нашли настоящий дом около дощатой набережной, на Флорида-авеню, — двухэтажный, из белого кирпича с темно-коричневым декором, — давно покинутое жителями здание около стрип-клуба, который много лет не работал. Черный изогнутый козырек с силуэтом голой танцовщицы цвета фуксии все еще висел на бывшем злачном заведении. В их новом жилище входная дверь вела в узкий коридор. В доме были три маленькие спальни в передней части, крошечная гостиная посередине и просторная квадратная в плане кухня, выходящая окнами на задний двор, с хлипкой деревянной защитной дверью, которая закрывалась с громким хлопком. Этот аккомпанемент будет саундтреком к следующим двум десяткам лет жизни Орлы. Она знала, как он звучит из любого места в доме: позади нее, когда она входила с улицы; из гостиной, где она сидела, поджидая Кайла с работы; из их спальни поздно вечером, когда мальчики были подростками и игнорировали правила, настолько не боясь родителей, что даже не старались скрывать позднее возвращение домой.

Мальчики. Она родила Фрэнка в тридцать шесть, Гари в тридцать девять. Они с мужем хотели дать им имена, о которых никто в Атлантисе больше не слышал.

По сравнению с Марлоу мальчишки появились на свет так легко, что эти события казались совершенно разным опытом. «Вы хотите попробовать естественные роды после кесарева сечения?» — спросила гинеколог во время приема в последнем триместре беременности Фрэнком. Кайл в растерянности повернулся к Орле: «Какого кесарева сечения?» Муж утверждал, что никогда не замечал шрама, и она поверила ему. С годами злой пурпурный рубец действительно побледнел до белого блестящего полумесяца.

Кайл воспринял новость спокойно. Конечно. Это же Кайл. Он с радостью ждал рождения сына. Пока Орла рассказывала ему свою историю, он держал ее за руку. Дэнни он назвал отъявленным подлецом, Флосс и Астона животными. Ту часть, где она похитила Марлоу, Орла немного сгладила. Больше они с Кайлом никогда об этом не разговаривали.