Страница 17 из 21
Как по команде, мы с Лилей одновременно поворачиваемся к мальчишкам и посылаем им укоризненные взгляды.
– Она обзывалась, – оправдывается Даня.
– У Аллы Ивановны стаж и… – грозит пальцем Альбина, но я жестом останавливаю ее. Хочу выслушать версию детей.
– А там правда крысы, – пожимает плечами Леша и надувает губы, обиженный недоверием.
– В этом доме нет никаких вредителей! – повышает голос управляющая. Прищуривается так, будто хочет добавить: "Кроме вас". Но при мне не рискует.
Морщусь, взметая руку к виску, надавливаю средним пальцем. Опять ноет.
– Я слышал, – спорит Леша.
– Трусишка, – показывает ему язык Даня.
– Сам такой!
Мальчишки заводятся с полуоборота, нападают друг на друга и пытаются драться. Правда, получается неумело и неловко. Выглядит так, будто два котенка бьют друг друга мягкими лапками и фырчат. Вдвоем валятся на диван.
– Вот видите, с ними никакая няня не справится, – победно хмыкает Альбина.
Вот только в этот же момент рядом с детьми оказывается Лиля. Хрупкой девчонке даже не приходится разнимать их – они сами, почувствовав ее присутствие, отлетают друг от друга, как два мячика.
– Мальчики, как вы себя ведете? – покачивает головой Лиля, и унылый тугой хвост на макушке двигается в такт.
Присев, она поправляет на Дане и Леше смятую одежду, застегивает пуговицы, приглаживает взъерошенные волосы. При этом постоянно что-то нашептывает им, будто заговор читает. Все больше склоняюсь к чертовщине, когда лица сыновей становятся серьезными, а темные головки послушно кивают.
– Лилия справится, – убедительно отвечаю Альбине и мысленно добавляю: «Ведьма».
Глава 9
Как только за Альбиной захлопывается дверь, Лиля подскакивает на ноги и с опаской озирается по сторонам, будто боится оставаться со мной «без свидетелей».
Зашуганный мышонок. Никогда не сталкивался с такими и не знаю, как реагировать. Молча слежу за ее метаниями, жду, когда она предъявит вслух свои претензии. Гадать по звездам – не мой конек. Я приземленный практик.
– По условиям, я должна приходить к вам в назначенные часы, а не оставаться на всю ночь, – Лиля выверяет каждое слово, при этом держится ближе к детям.
Чувствую себя чудовищем в этот момент, хотя не желаю ей зла. Наоборот, помогаю в сложной ситуации. Неблагодарная.
– Посчитаете все часы, проведенные в этом доме – и я оплачу каждый, – вижу, как она хмурится, и сам ощущаю неконтролируемое раздражение. – Не упрямьтесь. Поверьте, мало кто из моих подчиненных получает зарплату за ужин и сон.
– Какая честь, – фыркает себе под нос, но, опомнившись и съежившись под моим испепеляющим взглядом, инстинктивно пятится к дивану. – Извините, я привыкла трудиться, – заканчивает мягче и тише.
– Круглосуточно? У вас бессонница? – нервно парирую, устав уговаривать ее. – Хорошо, найдите себе любое занятие до утра, только не гремите сильно, а завтра – оформитесь и отвезете мальчишек в центр.
Надоело до чертиков бодаться с ней. Все, чего я хочу сейчас, – пойти в кабинет, выпить свои гребаные таблетки и провести несколько минут в тишине, пока не прекратится пульсация в висках. Начинаю жалеть, что привез Лилю домой. Надо было отказать ей, как только она озвучила адрес.
– Нет, – летит в затылок огненной стрелой, стоит мне отвернуться. Невыносимая. – Мне кажется, мы с вами не сработаемся.
– Плачу вдвое больше озвученной агентством суммы, – вопреки здравым мыслям послать все к черту, я цепляюсь за Лилю, как утопленник за последнюю соломинку. Иду ва-банк, забывая, что эту принципиальную упрямицу деньгами не завлечешь, хоть она и нуждается в них. Парадокс.
– Вы пытаетесь купить меня, – чуть слышно бросает с обидой. Что, собственно, и ожидалось.
– А вы торгуетесь, – кусаюсь в ответ. С другой давно бы попрощался, но перепалки с Лилей зачем-то терплю. Более того, провоцирую ее на противодействие.
– Ну, знаете ли!..
Вспыхнув, гордо направляется к выходу, но близнецы преграждают ей путь. Позволяю им вступить в игру, потому что сам я пас. Если у них ничего не получится, значит, не судьба. Найдем очередную «опытную няню», которая продержится до тех пор, пока дети и ее где-нибудь не закроют.
– Лиля, не уходи. Хочешь конфетку? – Леша использует мою тактику ведения переговоров, только вместо денег предлагает сладости. Причем не свои… – Даня! – подает знак брату.
Тот ныряет рукой в карман, сосредоточенно роется там некоторое время, достает что-то в крепко стиснутом кулаке.
– Шоколадная, – Даня разжимает ладошку, на которой красуется растаявшая, вытекшая из обертки конфета. Растопыривает темно-коричневые пальцы.
Лиля застывает, ошеломленно изучая «взятку», с трудом пытается подавить улыбку, которая смягчает черты ее лица, делая его милее. Не выдержав очарования мальчишек, сдается им – и уже в следующее мгновение по холлу прокатывается приятный, мелодичный смех. Тот самый, который зацепил меня в кафе.
Расслабившись, чувствую резкий приступ усталости. Опускаюсь в кресло, потирая взмокшие виски. Да мать вашу! Откидываюсь затылком на подголовник, дышу глубоко и даю себе время прийти в чувства.
– Игорь будет поздно, так что везти вас некому. Няня уехала на скорой, Альбина на такси, – лениво проговариваю в пустоту, бесцельно смотря в потолок, украшенный лепниной. Вот и какой толк от денег? Ни здоровье на них не купишь, ни время. Одни проблемы.
– Я могу сама…
– Под ливнем? В конце концов, вы же не бросите детей на произвол судьбы? – выпрямляюсь, тут же встречаясь взглядом с Лилей. Наблюдает за мной долго, пристально и настороженно. Ловит каждое мое движение, каждый хриплый вздох.
– У них есть отец, – не сводя с меня глаз, вытирает Дане ручки влажными салфетками. В одну из них заворачивает конфету, делая вид, что приняла угощение.
– Их отец не откажется от помощи, – признаюсь честно, смахивая испарину со лба. – Собственно, поэтому вы здесь.
Справившись с детьми, Лиля поднимается и переключает внимание на меня. Берет со стола графин с водой, наливает немного в стакан. Покосившись на меня, добавляет еще. До стеклянного ободка.
Скривившись, я небрежно отмахиваюсь от ее неуместной заботы. Нянька перепутала подопечных, и это раздражает сильнее головной боли.
– Почему вы так настаиваете? – опустившись рядом со мной на край дивана, упрямо ставит наполненный стакан на овальный столик. – Я же вам не нравлюсь, – двигает его ближе ко мне, и я все-таки протягиваю к нему руку.
Наши пальцы сталкиваются на холодном стекле, я чувствую бархат теплой кожи под подушечками. Согрелась все-таки Снежная Королева, подтаяла.
Короткий, но глубокий, как омут, зрительный контакт. Мимолетное погружение в ртуть – и я грубо выхватываю стакан, заставив Лилю испуганно отдернуть ладонь и стиснуть кулачок. Делаю несколько крупных глотков, вливая в себя едва ли не половину жидкости. Пока стало полегче, встаю, упираясь в подлокотник, но стараясь при этом не коснуться Лили. Кидаю жестко:
– Не нравитесь. Именно в этом ваш главный плюс.
Ее губы едва уловимо дергаются, длинные, пушистые от природы ресницы трепещут, а в бездонных, ледяных глазах поблескивает серебро.
Оскорбилась, но в то же время должна успокоиться. Я не несу для нее ни малейшей угрозы. Никаких поползновений, косых взглядов и действий. Если Лиля наконец-то примет это, значит, есть шанс, что останется.
– Лиля, есть хочется, – заявляют внезапно мальчишки. Обычно их за стол не загонишь, а сейчас они сами проявляют инициативу. Если я правильно читаю собственных детей, то… сложная партия продолжается.
– Мы же только из кафе, – нежно улыбается Лиля. Для детей у нее совершенно другое выражение лица, доброе и мягкое. Хоть броня и остается, зато шипы прячутся.
– Проголодались, – преувеличенно жалобно ноет Даня, опуская ладошку на пузико, натянувшее кофту. Крепыш точно не страдает от голода, однако всем своим видом пытается показать обратное.