Страница 13 из 21
– Значит, ты выбрала не ту профессию, Оль. Здесь все «глупые» – и ни одной жены миллионера, насколько я знаю, – аккуратно подкусываю особо ядовитых змей.
В кабинете повисает тишина, в которой раздается одобрительный смех Анфисы. Она всегда была на моей стороне. Улыбнувшись ей, подхватываю сумку и прощаюсь одними губами. С остальными общаться больше нет желания.
Молча разворачиваюсь, однако взгляд скользит мимо открытого окна и цепляется за знакомых мальчишек, прыгающих по лужам во дворе.
– Почему дети Воскресенского не на занятии? Что у них сейчас по расписанию? Точно не английский, – хмуро уточняю. Таким тоном, будто это мои родные сыновья и я готова порвать за них каждого. Сама не понимаю, почему они вызывают бурю эмоций в моей душе и пробуждают инстинкт заботы. Чуть ли не материнский, хотя это мне чуждо.
– Математика для самых маленьких. У педагога форс-мажор, и он экстренно отменил занятие. Мы узнали об этом поздно, когда их водитель уже уехал, – Анфиса становится рядом, вместе со мной наблюдает за резвящимися непоседами. – Неугомонные, – вздыхает шумно. – Нелегко с ними отцу, наверное. Деловой бизнесмен, а дома дурдом каждый день.
– Обычные дети, – защищаю их искренне, в то время как Даня толкает Лешу, и тот шлепается попой на сырую траву. Отбивается от брата сумкой, из которой вылетают ручки и тетрадь. По всему двору разносится заливистый детский смех. – Разве что немного активнее и эмоциональнее других, – тихонько добавляю, сморщившись от представшей картинки.
Маленькие забияки, не подводите меня! Ведите себя прилично. Я же на вашей стороне!
– Живчики, – мягко смеется логопед.
Невольно вспоминаю мокрое кресло, свою пятнистую юбку, прятки за шкафом. Действительно шалопаи, но до чего же милые.
– Почему за ними не смотрит никто? Виктору Юрьевичу позвонили? – уточняю обеспокоенно и жестко, а сама не свожу глаз с мальчишек, будто я лично несу за них ответственность, а не пропустивший занятие математик.
– Конечно, уже сообщили. Ждем, пока заберут, – чеканит Анфиса четко и быстро, словно я ее начальство. – Инне поручили последить за ними, у нее как раз окно…
– Плохо следит, – фырчу и вздрагиваю, когда Даня хватает вещи Леши и, размахивая ими, пускается наутек. Оба не разбирают пути, спотыкаются и едва не падают, разбаловавшись. – Да мы же Воскресенскому двух чумазиков вернем! Думаете, он нас за это по голове погладит? – повышаю голос, ненароком привлекая внимание коллектива.
На нервах я веду беседу слишком строго и требовательно, поэтому Анфиса, несмотря на возраст и педагогический стаж, теряется, как моя ученица.
– А что мы? – разводит руками. – Не наши часы, мы не виноваты. Инна ведь рядом, просто не успевает за ними. С этими пострелами попробуй справиться!
Она права, но только отчасти. Воскресенский в порошок сотрет всех без разбора, если с мальчишками что-то случится. Но самое главное… я сама себе этого не прощу. Значит, сегодняшняя встреча с потенциальными работодателями откладывается.
– Я побуду с ними, – заявляю неожиданно для самой себя. – Надеюсь, Игорь приедет быстро, чтобы я успела на собеседование, – мысленно умоляю водителя поторопиться.
Ругаю себя за то, что опять лезу в чужие дела и беру лишние обязательства, однако ноги не слушаются голоса разума, а настойчиво несут меня к выходу. Схватив в холле плащ, я накидываю его на плечи, не замедляясь ни на секунду.
– Инна, свободна, – бросаю по пути зевающей на крыльце коллеге. – Близнецов мне перепоручили.
– Аллилуйя, я спасена, – бурчит она и тут же исчезает.
Вылетаю на улицу под моросящий дождик. Недовольно кривлюсь от холодных капель, окропляющих лицо и волосы. Ускоряю шаг, чтобы быстрее забрать детей. Не хватало им еще промокнуть и заболеть.
– Лиля! – мгновенно замечают меня и несутся навстречу. – Ты опять папу позовешь? – просят с надеждой. Обнимают мои ноги, нырнув между полами расстегнутого плаща, и оставляют влажные пятна на брюках. Но мне все равно, даже если испачкают. Я охотно наклоняюсь к ним, поглаживаю темные макушки. Все-таки папины дети, похожи на Виктора как будто на копировальном аппарате отпечатаны.
– За вами уже едут. Я не знаю, кто именно, – выпаливаю честно, потому что лгать детям не умею. И виновато улыбаюсь.
– И-эх, – взмахивает рукой Даня, случайно цепляет Лешу и хлопает его по затылку.
– Эй, не дерись, – заводится тот с полуоборота. Несмотря на сухощавую комплекцию, нападает на крепкого брата и берет его в цепкий захват.
– Прекратите сейчас же, – сурово отчитываю и разнимаю забияк. – Вы же приличные парни! Я уйду, если не остановитесь, – срываюсь в легкий шантаж. Зато прием срабатывает.
Мальчишки отскакивают друг от друга, тяжело дышат и жалостливо смотрят на меня, почти не моргая. Складывают ладошки перед собой в умоляющем жесте.
– Что мне с вами делать? – шепчу сквозь улыбку, которую не могу спрятать. – В центре вы не хотите дождь пересидеть?
– Там ску-учно, – подпрыгивает на месте Даня.
– Лучше гулять, – вторит ему Леша.
Быстро же они помирились и встали по одну сторону баррикад. Бороться против них у меня нет сил и желания.
– Не получится, дождь усиливается, – протягиваю к детям руки, обхватываю их мокрые ладошки. Затихнув, мальчишки послушно плетутся за мной. – Переждем непогоду в кондитерской через дорогу, – киваю на небольшое здание, очертания которого видны уже отсюда, в широких просветах между коваными прутьями забора.
– Е-е-ес! – дергают меня за руки ребята, воодушевленно тянут к воротам и визжат так, что я зажмуриваюсь.
Среди воплей и смеха с трудом удается различить телефонный звонок. На дисплее – имя, которое мигом охлаждает мой пыл, заставляет меня широко раскрыть глаза и судорожно сглотнуть.
– Слушаю, Виктор Юрьевич, – приветствую его сдержанно и деловито, упорно скрывая настоящие эмоции.
Каждый разговор с этим холодным, загадочным мужчиной вызывает в душе целую гамму противоречивых чувств. После личной встречи мне еще сложнее оставаться безучастной и отрешенной. Объяснить свою реакцию не могу, совладать с ней – тем более. Пальцы подрагивают, сжимая телефон, а я замираю в ожидании очередной словесной стычки. Воскресенский наверняка в ярости из-за сорванного занятия, ведь у него все должно быть по графику.
– Там папа? – улавливают наш разговор Даня и Леша, тут же навострив ушки. – Папа! Папа! – хлопают в ладоши.
– Они с вами, – с заметным облегчением выдыхает в трубку Виктор. – Слава богу.
– Что? – недоуменно выпаливаю. – Вы мне собственных детей так доверяете?
– Почему я не должен вам доверять, Лилия Владимировна? – уклоняется от ответа. – Вам есть, что скрывать от меня?
– Разумеется, нет, но…
– Тогда ни к чему лишние разговоры, – жестко перебивает меня. – Я задерживаюсь, поэтому и решил позвонить вам и попросить, чтобы вы лично проверили мальчишек. На случай, если приставленный к ним педагог, чьего имени я не запомнил, окажется таким же бестолковым раздолбаем, как математик.
Виктор доходит до точки кипения. Его раздражение не только слышится в стальном голосе, но будто даже проникает в динамик телефона, ползет по сотовой сети и выплескивается в атмосферу, нагнетая ее до предела.
– У него форс-мажор, – машинально оправдываю коллегу.
– Защищать других – неблагодарное дело, Лилия. Никто вас за это не поблагодарит, только зря себя подставляете, – поучительно тянет Воскресенский.
– Человек человеку волк? – хмыкаю, придерживая ворота, пока мальчишки покидают территорию центра.
Слышу шум заводящегося двигателя и автомобильные гудки. Дергаюсь, инстинктивно хватаю детей за одежду, притягиваю к себе. Осмотрев полупустую дорогу, осознаю, что звуки доносятся из трубки.
– Подождите, я правильно понимаю, что… – говорю тише, чтобы не спугнуть момент: – вы лично едете за детьми? Неужели нашли окошко в своем плотном графике? – сарказм срывается с моих губ, и я тут же закусываю нижнюю. – А как же Игорь?