Страница 10 из 17
Раздалась стрельба ребят, и я метнулся к забору, обезьяной взобравшись по нему и спрыгнув с той стороны. Мы побежали. Сзади вновь раздались выстрелы, и бегущий впереди меня Матроскин упал на мостовую, раскинув руки. "Мёртв!" – на автомате отметил я, став бежать зигзагом. На переулке мы разбежались в разные стороны, спасаясь от полицейских. Всё было заранее обговорено: «В случае форс-мажора встреча на квартире. Ждём три дня, на четвёртый все самостоятельно пробираемся в Россию».
Стемнело, и я ушёл от погони. Всю ночь я прятался на чердаке какого-то многоквартирного дома. Где были парни – я не знал. Днём я отправился на снятую квартиру. Там уже находились двое парней, к вечеру заявились Скрипач и Нельсон, а остальные подтянулись к обеду. Прочитав в газетах об ограблении, оказалось, что погибли пять служащих, семь полицейских и двое налётчиков.
На четвёртый день мы ушли в окружающий город лес, отмахав километров тридцать, выйдя к какой-то деревне. Сев на рейсовый автобус, добрались до Мюнхена. Наши рюкзаки были полны забранными в хранилище деньгами.
– Командир, надо что-то делать с деньгами, они словно гири.
– В банк бы их положить, но опасно. Ничего, будем таскать, не так уж и много пачек.
Парни разлеглись в своих номерах гостиницы, а я отправился побродить по городу. Увидев лётное поле, подошёл к группе лиц, стоящих на краю поля. Люди в кожаных куртках о чем-то спорили с молодым парнем, у которого на военном кителе был приколот Железный крест I степени.
– О чем спорите, герры авиаторы?
– Администрация поля повысила взносы за аренду ангаров и мастерской, Нам, энтузиастам авиадела, это накладно. А господин инспектор не хочет понять нас.
– Герр…
– Генрих Мюллер, инспектор при государственной Инспекции по аэронавигации.
– Генрих Мюллер? А крест за что получили? Просто вы очень молоды, герр Мюллер.
– Мне уже 19 лет, а в прошлом году я самостоятельно совершил налёт на Париж, за что был награждён. Я уволен в запас в звании вице-фельдфебеля. Господа авиаторы не хотят платить. Я их понимаю, но есть правила.
Узнав сумму, я ухмыльнулся германской прижимистости, русские такие деньги «на чай» дают, а тут 10 человек за месяц раскидать между собой не могут.
– Герр Мюллер, если вы не возражаете, я заплачу взносы до конца года. Я сам являюсь поклонником авиации, так что понимаю энтузиастов.
– Не возражаю. Давайте деньги, я выпишу квитанцию.
Так я познакомился с будущим шефом гестапо Генрихом Мюллером и ещё десятком местных авиаторов, обозначив себя военным Алексом фон Брауном. Меня пригласили вечером в пивбар отметить знакомство, а заодно поприсутствовать на заседании местной партии. Идти туда я не собирался, но народ добился моего обещания. 12 сентября 1919 года придя по названному адресу, я оказался в обычной пивной с названием «Штернекерброй». Меня встретил мужичок с лётного поля, представившийся слесарем местного железнодорожного депо Антоном Дрекслером. В голове засветилась какая-то догадка, но ещё не оформившаяся в ответ. Оказалось, что я попал на партийное заседание. Дрекслер постучал кружкой по столу, попросив минутку внимания.
– Сегодня у нас присутствует настоящий энтузиаст авиации и лучший немец, какого я когда-нибудь встречал, Алекс фон Браун. Алекс, такое дело надо бы обмыть!
Я посмотрел на хитрована Дрекслера и проговорил официанткам: «Всем пива за мой счёт», – положив на стол пять сотен немецких марок. Мы выпили за великие дела, заедая сказанное жареными колбасками с кетчупом и хлебом. Похоже, что Антоша увидел во мне дойную корову, легко расстающуюся с деньгами, так что стал убеждать меня вступить в его партию.
– Алекс, в начале 1919 года я со своими соратниками основал Немецкую рабочую партию. Сейчас нас уже 40 человек. Наша партия имеет серьёзные корни, и её идейный наставник – доктор Пауль Тафель, директор компании «MAN» и лидер Пангерманского союза. Посмотри на этого человека – это Рудольф Юнг. Ты знаешь, кто это такой?
– Знаю. Этот человек является одним из идеологов национал-социализма. Рудольф, ты уже написал свою книгу или ещё готовишь её?
– Алекс, ты знаешь о книге? В конце года я выпущу в свет главный труд моей жизни книгу «Национал-социализм: его истоки, его история и его цели».
Насколько я знал, эта книга для национал-социализма станет в какой-то степени тем же, чем «Капитал» стал для марксизма. Дрекслер воскликнул: «Так вы знаете друг о друге? Это же замечательно! Алекс, надеюсь, что ты откроешь пятый десяток членов нашей партии? Прошу не отказываться!»
– Я серьёзно подумаю об этом, Антон
За это мы выпили ещё по кружке пива, а затем за меня вновь взялся Дрекслер.
– Позволь тебе представить основателей нашей партии. Вот сидит журналист и поэт Дитрих Эккарт, спортивный журналист Карл Харрер, а это наш финансовый гений, Готфрид Федер. Готфрид – главный идеолог экономической составляющей национал-социализма.
Я пожал руку человеку, который станет наставником Гитлера в области финансов и экономики, и вдохновителем борьбы против еврейского капитала. Затем быстро промелькнули мысли о предложении. Я посчитал, что на заре становления национал-социализма будет полезно вступить в самую ненавистную миллионам людей партию. Тот же Рудольф Гесс засылал своих шпионов в ряды баварской советской республики, которые саботировали работу, выводили из строя военную технику немецкой красной армии, убивали коммунистов. Так и я, став у истоков партии, смогу ввести на хорошие должности своих людей, которые скажут своё слово в нужный момент.
– Хорошо, давайте я стану членом вашей партии.
Мне выписали удостоверение члена рабочей партии Германии под номером 41. Затем под пиво начались дебаты, как обустроить Германию, нужно ли отделяться Баварии или лучше остаться в составе Германского рейха.
Пока народ орал, заливаясь алкоголем и объедаясь сосисками, в пивную зашёл невзрачный мужичок. Ему махнули рукой, и он присел на краю сдвинутых столов. Официантка поднесла ему кружку с пивом и тарелку с дешёвыми сосисками. Правда, по качеству они были намного натуральнее элитных колбас 21 века. Затем поднялся Федер и стал говорить о засилье еврейского финансового капитала, который душит экономики всех стран. Гитлер слушал его, не прерываясь.
– Как он здорово говорит. Я буду учиться у него финансам.
Потом начались дебаты. Послушав, вначале Гитлер что-то говорил сидящим рядом, а затем поднялся и стал говорить для всех.
– Меня зовут Адольф Гитлер, в мае 1913 года в возрасте 24 лет я переехал из Вены в Мюнхен, став работать художником. С первого дня войны я вступил в 16-й Баварский полк, и уже в октябре 1914 года воевал во Франции и Фландрии. Уже через месяц мне было присвоено звание ефрейтора. Я награждён несколькими солдатскими железными крестами и медалями. Сослуживцы характеризовали меня как «осмотрительного, смелого солдата и надёжного товарища». Под Ла Монтень в результате взрыва химического снаряда я отравился газом и временно потерял зрение. Лечился в баварском госпитале, а затем в психиатрическом отделении прусского тылового лазарета. Ноябрьскую революцию 1918 года под предводительством Эрнста Тельмана я считаю порождением предателей, нанёсших «удар ножом в спину» победоносной германской армии. Из-за них мы потерпели поражение в войне.
Тут поднялся я: «Адольф, если не ошибаюсь, в прошлом году ты был коммунистом?»
– Да, герр…
– Алекс фон Браун.
– Да, герр Алекс, во время бурных дней Баварской Советской Республики весь военный гарнизон Мюнхена вошёл в состав Красной армии Германии. Я числился в рядах коммунистических формирований и даже был солдатским депутатом. Однако Версальский мир всё перечеркнул. Я разочаровался в коммунизме и уволился из армии.
Дальше Гитлер, выступая с пангерманских позиций, одержал убедительную победу над сторонниками независимости Баварии. Выступление произвело на Дрекслера большое впечатление.
– Адольф, ты прирождённый оратор, садись рядом. Сегодня в наших рядах два выдающихся немца, Алекс и ты.