Цитоник

– Вы говорите, без праха реальности разумные здесь теряют себя, – сказала я. – Именно это случилось с той бурлой? Ну, пираткой, у которой лицо… таяло.

Чет покачал головой:

– Я не знаю, что это такое. По моим ощущениям, это было что-то гораздо хуже. Как будто…

– Ею завладел делвер?

– Именно. Обычно я радуюсь новым и волнующим событиям, но этот опыт мне бы не хотелось повторять! Но спасибо вам за пылинку. Ее присутствие… действует успокаивающе.

Что-то в его тоне врезалось мне в душу.

– А вы помните что-нибудь о том, кем вы были? – спросила я. – Ну, раньше.

– Нет, – прошептал Чет. – Я полностью позабыл себя. Помню кое-что о последних днях перед тем, как я вошел сюда, – какие-то пещеры и старые развалины, – но все очень смутно и расплывчато. Даже первые дни моего пребывания здесь размыты. Но должен признаться, это неудивительно. Я пробыл здесь долгое время – думаю, почти двести лет.

– Погодите – как двести лет?! – спросила я.

– Ну, около ста семидесяти, – ответил Чет. – Насколько я могу сосчитать. Здесь трудно отслеживать время, но я записал дату и несколько раз сумел подтвердить ее. Однако я не постарел ни на день. Мне не всегда удавалось достать прах реальности, поэтому в те времена я брался за работу то в одной, то в другой группе, поскольку разумные, которые держатся вместе, способны воспроизвести эффект праха.

Мне страшно было думать о том, что случилось с Четом. Неужели, если я останусь здесь надолго, я забуду Бабулю? Отца? Друзей? Скад, мне нужно было время, чтобы обдумать это.

К сожалению, М-Бот выбрал именно этот момент, чтобы зависнуть в воздухе и взволнованно затараторить:

– Спенса, ты видела вон те штуковины? Это кактусы! Они такие красивые! Это нормально – увидеть что-нибудь такое и почувствовать себя настолько ошеломленным? Я… я хочу писать стихи об их красоте!

– Э-э-э… – сказала я.

– Кактусы такие замечательные, что хочется танцевать! Это хорошие стихи? Поставишь им оценку по шкале от одного до десяти?

– Стихи не оценивают цифрами, М-Бот. Но если они тебе нравятся, то они чудесны.

– Здорово! Давай посмотрим, что говорят мои протоколы анализа ритма и рифмы… О Спенса! Это ужасные стихи. Тебе должно быть стыдно за то, что они тебе нравятся.

Я же просто хотела перерыва, прямо сейчас – хоть я и любила этого робота, иногда его бывало чересчур много.

– Слушай, кажется, я видела вон там гриб, – сказала я, указывая в сторону.

– Что, правда? Где?!

– Вон там, между теми двумя кустами вдалеке.

М-Бот улетел. А я поймала себя на том, что думаю о словах Чета о его возрасте. Двести лет?

– Так что, мы здесь бессмертны? – спросила я.

– Нет, – ответил Чет. – И я думаю, что мое нестарение, возможно, связано с моими способностями. Другие разумные стареют. И к сожалению, обычные раны все еще могут убить нас. Но наши биологические функции здесь ведут себя странно. Например, здесь вы не будете нуждаться в еде, а через несколько дней даже и в воде. Спать нам нужно, но, похоже, не так уж часто. Ночь никогда не настает. Световспышка не движется. И чем дольше вы здесь находитесь, тем сильнее течение времени сливается воедино. Дни. Недели. Года. Столетия… – Он покачал головой.

– Признаться, – сказала я, – я начинаю немного уставать. У меня был долгий день.

– Ну что ж! – сказал Чет. – Подальше на этом фрагменте есть одно убежище. Предлагаю устроить привал там.

Мы прошагали еще несколько минут, и к нам вернулся М-Бот.

– Ты не видела гриба, да? – сердито спросил он.

– Да, – согласилась я. – Просто хотела отвлечь тебя.

– Зачем ты это сделала?

Я пожала плечами. Мне не хотелось объяснять.

– Это просто шутка, которую иногда разыгрывают люди. Обманываешь кого-то, отправляя его в бессмысленную погоню.

– Ужасная шутка. Сканирую базу данных по культурам. О. Это называется «попался!». Оригинальное название. У твоего биологического вида ужасное чувство юмора – теперь, когда я по-настоящему жив, могу сказать это с уверенностью. Ну да не важно. Мне пришло в голову, что кактусы – это пустынные грибы. Они выглядят примерно так же. И ведут себя примерно так же. Кроме того, что произрастают в засушливой местности, где большинство грибов вымерло бы…

Прекрасно. Пройдя еще немного, мы взобрались на гребень небольшой дюны, и Чет указал вперед.

– Видите вон те холмы? – спросил он.

Я разглядела поднимающиеся над пустыней скалистые глыбы.

– Там будет наш приют на «ночь», – объяснил Чет. – Я побегу вперед, чтобы занять пещеру и убедиться, что там все безопасно. А вы догоняйте меня с той скоростью, какая вам удобна! Вы выглядите немного усталой, но на то, несомненно, есть серьезные причины!

Я с благодарностью кивнула, и он потрусил вперед. Когда-то я могла бы разозлиться из-за намека на мою слабость, но у него был изрядный опыт проживания в этих местах, а у меня – никакого. Я была достаточно женщиной, чтобы признать, что гнать сейчас себя вперед через силу было бы плохой идеей.

Так что я пошла помедленнее, а М-Бот летел рядом. Тут меня посетила одна мысль.

– М-Бот, у тебя же есть база данных по истории из материалов Верховенства, верно?

– Конечно! – отозвался он. – Мне кучу всего пришлось сбросить, но я сохранил много текстовых файлов, они маленькие. Я теперь знаю, как развивалась джазовая музыка. Ну, знаешь, на тот случай, если это вдруг важно…

– Чет сказал, что ему около двух сотен лет, – сказала я. – Мог он жить во время Второй войны Людей?

– Конечно, если его предположения о собственном возрасте верны, – сказал М-Бот. – Вторая война Людей началась двести пятьдесят лет назад, но длилась десятилетия. Она характеризовалась первыми попытками использовать делверов, появившихся в конце Первой войны Людей, в качестве оружия. Первая война началась, когда люди бежали с Земли и обнаружили целую галактику, полную разумных, которые принуждали к воздержанию от агрессии, заключая в тюрьму, ссылая или казня тех, кто проявлял агрессивные наклонности. Скажем так: они были не готовы к встрече с твоим народом. Привет, парниша.

– Привет, парниша?

– Клево, правда? Это я только что придумал. – Он с жужжанием облетел вокруг меня. – Нет, не я! Я соврал! Ха! Мне теперь это так легко удается! Как бы то ни было, если Чет родился двести лет назад, он жил во время, известное как «радиомолчание», когда галактика активно пыталась вывести из обращения беспроводную связь. Этот период отмечен наихудшими, самыми ужасными атаками делверов. Война тогда подходила к концу.

– Это тогда была уничтожена первоначальная колония на Россыпи? – спросила я.

– Точно неизвестно, – ответил М-Бот, – поскольку Россыпь была секретным проектом и у Верховенства не сохранилось данных о ней. Но можно предположить, что это произошло в промежутке от трех до двух сотен лет назад.

– Значит, Чета еще не было, когда это случилось?

– Резонное предположение, – сказал М-Бот.

Мы добрались до холмов. Чет скрылся в пещере, но я видела ведущую туда цепочку его следов.

– Для справки, – сказал М-Бот, летящий рядом со мной. – Я совершил аварийную посадку на Россыпи сто семьдесят два года назад.

– Гм… – откликнулась я. – Чет сказал, что пришел сюда примерно сто семьдесят лет назад. Он упомянул, что помнит какие-то пещеры в том месте, где находился перед этим. И развалины…

Я не договорила. Мы посмотрели друг на друга. Ну, или я посмотрела на корпус, содержащий в себе схемы М-Бота, а он навел на меня свои линзы.

Потом мы вместе двинулись к пещере.

Пещера была маленькой – не больше жилого помещения на Россыпи. Слышалась тихая капель: вода стекала с дальней стены и собиралась в лужицу у ее подножия. Чет стоял перед ней на коленях и мыл руки. Когда я резко затормозила – аж песок взметнулся, – на миг позабыв об усталости, он поднял голову.

– Чет, – сказала я, – вы говорили, что помните некоторые моменты из дня накануне попадания сюда.