Страница 75 из 92
Р и т а. Добрый вечер…
Е л е н а Г л е б о в н а. Витя, что ты им даже раздеться не предложил?
С т а с и к. Мы на минутку забежали.
В и к т о р (внезапно). Мама, где мои деньги, что я на магнитофон собрал?
Е л е н а Г л е б о в н а. У меня.
В и к т о р. Дай мне пятьдесят рублей… Нет, лучше сто!
Е л е н а Г л е б о в н а. Зачем тебе?
В и к т о р. Нужно. Я лечу в Новосибирск.
Е л е н а Г л е б о в н а. Куда?!
В и к т о р. В Новосибирск.
Е л е н а Г л е б о в н а. Ты с ума сошел! Ни с того ни с сего — в Новосибирск! Может, хоть объяснишь — зачем? Что случилось?
Виктор, не отвечая, подходит к телефону, набирает номер. Он уже полностью овладел собой.
В и к т о р (в трубку). Справочная? Какие самолеты вылетают сегодня в Новосибирск? Да, ночные тоже. Хорошо, я подожду.
Е л е н а Г л е б о в н а. Витька, если ты немедленно не скажешь…
Р и т а. Тетя Лена, миленькая, не мешайте ему! Пойдемте, я все расскажу… (Обняв Елену Глебовну, уводит ее из комнаты.)
В и к т о р (в трубку). Да-да, слушаю! Аэропорт Домодедово? Понятно. Минуточку, я запишу. (Берет ручку, записывает.) Большое спасибо! (Кладет трубку.)
С т а с и к. Совесть заговорила? Очень рад за тебя.
В и к т о р (холодно). При чем здесь совесть? Совершена элементарная несправедливость. Кто совершил — обязан исправить.
Возвращается Р и т а.
Где мать?
Р и т а. Собирает твою сумку. Я лечу с тобой. (На движение Виктора.) Не спорь, я решила. Стасик, ты?
С т а с и к. Не знаю. Подумаю.
Р и т а. Надумаешь — зайдешь за мной.
В и к т о р. Встретимся у нашего фонаря. Через десять минут.
Р и т а. Постараюсь управиться. (Выходит.)
С т а с и к. Рита, подожди! (Выбегает вслед за ней.)
Входит Е л е н а Г л е б о в н а со спортивной сумкой и курткой в руках.
Е л е н а Г л е б о в н а. Деньги внутри, в кармашке…
В и к т о р. Спасибо, мама.
Е л е н а Г л е б о в н а. Ты уверен, что так надо?
В и к т о р. Уверен. Еще ни в чем не был так уверен, как в этом.
Е л е н а Г л е б о в н а. Сядем.
Садятся. Пауза.
Прилетишь в Новосибирск — дай телеграмму.
В и к т о р. Обязательно. Отцу не пиши, я вернусь до его приезда.
Е л е н а Г л е б о в н а (готова заплакать). Ох, Витька…
В и к т о р (предостерегающе). Все! (Помолчав. Другим тоном.) Не бойся за меня, мама… Сама меня сухарем называла… Ну, отмокну малость — не развалюсь. Верно? Да, согласуй нашу поездку с Ниной Сергеевной.
Е л е н а Г л е б о в н а. Хорошо.
В и к т о р. Я всегда знал, что ты — хороший друг. (Надев куртку.) А теперь дай я тебя поцелую. За то, что ты оказалась еще и умной. (Обнимает и целует мать. Взяв сумку.) Пошел. (Уходит.)
Стук захлопнувшейся двери. Елена Глебовна у окна прощально машет рукой.
З а т е м н е н и е.
Улица. Ненастный вечер. Идет Р и т а, с сумкой в руках, и О л ь г а В а с и л ь е в н а. Останавливаются у фонаря.
Р и т а. Бабушка, ну что ты меня провожать вздумала, перед ребятами неудобно…
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Вам всегда неудобно, ежели кто по-людски делает… А лететь невесть куда на ночь глядя — удобно?
Р и т а. Так нужно, бабушка. Галя может себе всю жизнь испортить.
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Родителей уговорила, а меня — не думай, не выйдет. Да ты и летать ведь толком не умеешь!
Р и т а. Самолет полетит. А я спать буду.
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Ты-то будешь, бесчувственная… Обо мне подумала — я хоть на минутку глаза сомкну? Ладно-ладно, мое дело сторона, бабушки нынче не в счет. Я тебе там, в сумку, провианту положила…
Р и т а (с досадой). Ну что ты, честное слово! В самолете кормят, да и в аэропорту буфет имеется!
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Знаю я эти буфетные харчи. Одно расстройство — что для кошелька, что для желудка. А тут все свеженькое. (Помолчав.) Маргарита… Рита. Ну, что еще?
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Тебе небось кажется, я отродясь старая… А мне чудится, будто я еще вчера такой, как ты, была…
Р и т а. Ну и что?
О л ь г а В а с и л ь е в н а (в сердцах). Ты не нукай, не запрягла! А то, что бойся ты своей особой другим навязываться! Это хуже нет, когда любовь твоя — лишняя. Прямо скажу — последнее дело. Лучше зубы сцепи да молчи в тряпочку.
Р и т а. Вдруг про какую-то любовь заговорила… Ко мне, что ли, относится?
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Умный поймет, что относится, а дураку не втолкуешь. Сидела бы ты лучше дома, матушка, вот тебе мой окончательный приговор!
Р и т а. Сидя дома летать не научишься. Это ты понять можешь?
О л ь г а В а с и л ь е в н а. Чтоб с мое понять — с мое и прожить нужно. А весь мой разговор… Не в коня корм.
Р и т а (тихо). Не сердись, бабушка… Я все понимаю. И третьей лишней быть не собираюсь, не бойся…
Входят В и к т о р и С т а с и к.
В и к т о р (с удивлением). И вы с нами, Ольга Васильевна?
О л ь г а В а с и л ь е в н а (сердито). Чести через край! Сдам вот с рук на руки имущество — спать побегу.
С т а с и к. Считайте — принято. Расписку дать? (Внезапно сорвавшись с места.) Такси! Такси! (Убегает.)
В и к т о р (Рите). Побежали! (Убегает.)
Рита бежит за ним, потом возвращается, чмокает бабушку в щеку и снова убегает.
О л ь г а В а с и л ь е в н а (держась за щеку). И поцеловать-то порядком не умеет…
З а т е м н е н и е.
Открытая веранда на крыше аэропорта. Ночь на исходе. Туман. За балюстрадой веранды угадываются контуры летного поля, силуэты зданий и самолетов. У балюстрады стоят Р и т а, С т а с и к и В и к т о р.
С т а с и к (подняв воротник куртки). Вы меня что, совсем заморозить хотите? Люди в тепле сидят и кроссворды решают, а мы на крыше толчемся.
В и к т о р. Улетим — согреешься.
С т а с и к. Дожидайся. Вон туманище какой…
В и к т о р. Синоптики обещают на рассвете ветерок и чистое небо.
С т а с и к. Когда синоптики свои обещания выполняют?
Р и т а. Стасик, не ворчи. Мне еще не приходилось бывать ночью на аэродроме.
С т а с и к. Так ведь не видно ни черта!
Р и т а. Угадывать — еще интересней.
С т а с и к. Угадывайте дальше, а я побегу в зал погреюсь. Узнаю насчет вылета. (Уходит.)
В и к т о р. Стасу здорово не по себе… Злится, что не летит с нами?
Р и т а. Он еще днем кинул Нине Сергеевне — принял, мол, решение. А какое — не сказал.
В и к т о р. В общем, хорошо, что он ушел. Поговорить надо.
Р и т а. Четыре часа лететь. Успеем.
В и к т о р. Нет, сейчас… (Помолчав.) Я и без Стасика знал, что ты ко мне… ну, хорошо относишься. Но я тебя о таком попросить хочу… О чем только самого лучшего друга можно.
Р и т а. Я и есть твой самый лучший друг.
В и к т о р. Знаю. (Помолчав.) Когда ты мне про Галю сказала… Ну, что она уехала… и вообще… Я вдруг почувствовал такое… Не знаю, как сказать… Словом, никогда не подозревал, что этот дурацкий мускульный насос может болеть так сильно. (Пауза.) Вижу, что ты ничего не понимаешь…