Страница 6 из 16
А крестьяне и знать не знают о помыслах Солнечного, рассказывают байки о нечисти: им все равно, что набеги северных шаек, что горные призраки и оборотни, пьющие души и жизни. Ну нет… лучше уж призраки, от них помогают молитвы и обереги, если верить сказкам. А против рухэйи с боевым топориком вряд ли поможет молитва… как и против указа с печатью Птицы.
– Так твои дела?
– Могли быть и лучше, – кривоватая улыбка тронула рот Тагари.
– А как сын?
– Более-менее. Наставники понемногу с ним занимаются. На днях даже просил научить его ездить верхом.
– Не хочешь подобрать ему смирную лошадку?
– Только этого не хватало. Попробуй, это вино из местной сливы, в Столице такого нет.
– О Столице мне есть, что сказать, но сперва расскажи, как тут наши заклятые друзья на границе……
Вот уже два десятка лет приграничные племена рухэй не воевали ни с кем, кроме кочевых соседей с востока. Но с теми воевать бесполезно – налетели и ускакали обратно, а в степь, что раскинулась далеко на юг, к морю, рухэй заходить опасались. Они привыкли к горам и равнинным плато.
Правил рухэй старый толон, ему уже за семьдесят, но воля железная; куча сыновей никак не дождутся возможности заявить о праве на титул. Им сейчас позарез нужна эта война – чтобы снискать благосклонность в глазах отца.
Виднейших их полководец – Мэнго, родич правителя. А его племянник, У-Шен, правителю внук. Второй опаснейший военачальник, хоть и довольно молод еще, около тридцати.
У северо-восточных границ Золотой Птицы сейчас бродят два волка, старый и молодой. Старший, смирившийся было с мыслью о невозможности напасть и победить, снова рвется в бой, его подстегивает тщеславие и ярость племянника.
Кэраи не мог видеть его самого, но видел портрет, набросанный кем-то по памяти – голова, слишком большая для поджарого тела, лицо, рассеченное шрамом, крупный совиный нос. Наверное, в бою этот Мэнго внушает ужас. А племянник, по слухам, довольно красив, и отличный наездник. Лошадки рухэй похожи на хэвен, маленькие, горбоносые, злые…
В детстве про недобрых соседей рассказывали много. Потом, после отъезда, все забылось в мирных срединных землях. А тут по-прежнему говорят, пугают детей не только нечистью. Лет восемьдесят назад граница была залита кровью, соседи разрушили горную крепость и почти дошли до среднего течения Золотой реки. Они убивали не только мужчин, женщин и детей тоже, не забирали с собой. До сих пор в верховьях реки стоят узкие камни, отмеченные красной полосой сбоку. Память о местах самой страшной резни…
– Рухэй всегда искали способ побольнее ужалить нас. А сейчас чуют, подлецы – у нас мало сил, – произнес генерал. Он стоял возле открытого окна, смотрел, как редкие капли, остатки грозы, бьют по листьям жасмина.
– Ужалить? Скорее уж отхватить кусок. И не вижу, что может им помешать. И, если на то пошло, желающих помешать особо не вижу тоже.
– Не уподобляйся столичным щеголям. Они и в седле не умеют держаться, а мнят о себе! Нам выпала большая честь – охранять этот рубеж.
– Смотри шире на вещи. Никакая это не честь – затыкать своим телом дыру, которая все равно расползется, – в сердцах сказал Кэраи.
Тагари глянул на него, как на умалишенного.
– Здесь наша родная земля. И больше я ничего не хочу слушать.
– Эту землю Столица скоро проглотит со всеми нами впридачу, если не позаботимся о себе. Я за тем и приехал, чтобы не пострадал наш Дом. Слушай…
Кэраи поставил на низенький столик пустую чашку, расправил в руках свиток с нанесенной на него картой Земель Солнечной птицы; тень скользнула по лицу. Когда-то в юности видел морское чудо – медузу. Вот и сейчас, как наяву; только вместо медузы – страна. В центре ровно, с юга, впрочем, тоже неплохо – а остальные края – колеблются, будто бахрома студенистая.
Старожилам, держащим земли, жаль отдавать власть, и как ее отдашь, и с чего – пришлому? Только потому, что так сверху повелели? Противятся, пусть не в открытую. То есть на севере не в открытую, но запад уже тлеет, вот-вот и вспыхнет пожаром. Поэтому у Хинаи есть еще время… и нет никакой надежды.
Лет пятьдесят назад, окажись на Солнечном троне пара слабых правителей один за другим, объединение страны, наверное, еще можно было остановить. Но сейчас, когда у людей, выросших в тени Золотой Птицы, уже были свои взрослые дети… скорее речной поток повернет в гору.
Нынешнее солнце уступает былому. С оглядкой говорили в Столице – мол, его отец мигом бы всех в один кулак…Но у Солнечного, в конце концов, всегда найдутся умные и сильные советчики… или родственники. Хотя об этом и думать было опасно, мало ли, вдруг проговоришься случайно.
А присоединение окраинных земель – вопрос времени, и недолгого. Где лестью, где страхом, где силой… Одной смены поколений хватит точно. И будут тамошние поэты воспевать не доблести местных владык, а мудрость и величие единого повелителя. И многие, верно, искренне…
Последнюю мысль он высказал вслух, и брат тут же откликнулся:
– То их дела. Не мои.
– С твоей наивностью родиться бы весен двести назад, – пробормотал Кэраи, чувствуя себя неловко. Хоть и весьма тесными некогда были отношения между братьями, хоть и считал себя умней в делах житейских – все же не годится осуждать старшего.
– Ты думаешь, я не вижу? – заговорил генерал. – Это лучшая преграда – скалы, покрытые лесом. Надежный щит, хоть и рассохся, и щели в нем. Но у меня мало людей и денег. Я снова писал в Столицу – мне нужны воины.
– И снова тебе откажут. И еще увеличат налог… Совместно добьетесь того, что крестьяне разбегутся, и никакая земельная стража их не переловит. Пойми наконец, скоро закончится время таких, как мы. А рухэй напоследок попробуют урвать хоть сотню шагов земли, только поэтому у тебя не отняли власть. Пока. Я потому и приехал… оставить тебя не могу.
– Ты забыл то, чем живем мы тут, в глуши. Там, где у вас беда – гнев повелителя, у нас разливы рек, сели и лесные пожары…
– Гнев повелителя легко может дойти и сюда. Повторю, поэтому я и здесь.
– Все настолько плохо?
– Пока еще нет. Но хуже, чем я писал.
Увидев, что брат не понимает, пояснил:
– Хинаи, несмотря на глушь, велика и слишком лакомый кусок для придворных Столицы. Они мечтают о власти – хотя бы на задворках страны, не понимая, каково это – удерживать границу…
– Ты думаешь, уже стоит ждать человека оттуда? – лицо брата почернело.
– Золотому трону пока хватает забот на западе. Удобней предложить твое место другим желающим, родом отсюда. А уж потом… Есть у тебя завистники?
– Есть. Но как?
– Я не знаю, как именно. Ты допустишь оплошность, или тебя подставят, а может, и вовсе убьют, итог один – наш Дом потеряет всё. Затем Столица рассчитается с твоими обидчиками.
– Наш род держал границу долгие годы… – наконец сказал Тагари.
– Да. И просто так чужака здесь не примут. Нужно промежуточное звено, не знаю, кто или что им станет.
– По-твоему, лучше сидеть тихо? – в низком голосе послышался отдаленный рокот, будто на море предвестник шторма.
– Иногда лучше. Только делая все безупречно, можно отсрочить наше падение. А если придется падать, то надо сделать это как кошка, на четыре лапы. Тогда мы выживем – наше честное имя, твой сын. Наша родня. Только так.
Рокот стал ближе:
– Ты это умеешь. Выжидать, склоняться… умеешь ведь, не так ли? Я – нет, и не намерен…
– О, Небо, – пробормотал Кэраи. – Ты полководец, а не придворный. Но, боюсь, в настоящие дни подобные тебе не в чести… Если ты окажешь открытое сопротивление не местным соперникам, а приказу Солнечного, от нашего рода никого не останется.
– Уж лучше так, чем склонить голову и отправиться куда-нибудь в деревню на юг страны, вспоминая, кем были когда-то! Зачем ты здесь вообще? Ты мог остаться.
– Не мог. Это и моя земля.