Страница 18 из 19
И в тоже время Волков хотел, чтобы у «сестрицы», и особенно у «племянника», всё было хорошо. И чтобы дом у него был в городе, и замок с поместьем, и чтобы враги не точили на него ножи, не подсылали убийц с ядами.
Когда он отъезжал домой, Курт Фейлинг и ещё два молодых человека взялись его проводить. И хоть и выпил генерал изрядно отличного вина, ума от него не терял. Он не зря привечал молодого Фейлинга с самого начала, не просто так сажал с собой рядом за стол и всячески возвышал при родственниках. Теперь, когда никто из них не мог слышать, генерал спрашивал у Курта:
– Раньше семья Фейлингов всегда за герб Маленов стояла, со мной породниться не захотела, отчего же теперь такая ласка?
– Так Хуго говорит, что мы и сейчас за герб стоим, только теперь семья Маленов – это графиня Брунхильда и граф, а уже потом все остальные Малены, – отвечал молодой человек. И тут же добавлял, усмехаясь: – А ещё он говорит, что вы при дворе большую силу взяли. Что герцог к вам благоволит, – кажется, он был рад помочь Волкову. И, уже не стесняясь, рассказывал: – А ещё говорит, что вы и тут большую силу берёте, что через Эшбахт ваш много товаров пошло, что замок вы такой строите, что с ним вам некого будет бояться. Как достроите, так все верховья Марты, вся торговля на реке ваши будут. Он говорит, что Фезенклеверы с вами в большой дружбе, а значит, и другие сеньоры и рыцарские фамилии тоже дружить будут. А значит, старые Малены уступят вам, Маленам новым.
Это всё было похоже на правду, но Волкова интересовал ещё один нюанс, про который Курт Фейлинг либо не хотел говорить, либо о нём не знал. И тогда Волков начал тот разговор, о котором подумал сразу, когда только увидал своего знаменосца:
– Дорогой мой Фейлинг…
– Да, генерал?
– Вы должны понимать, что графиня и граф – люди для меня очень близкие. Не менее близкие, чем моя жена или мои дети.
– Я прекрасно это понимаю, – тут же отозвался молодой человек.
– И поэтому я прошу вас как старого друга приглядеть за графиней и графом. Я хочу быть уверенным, что моя сестра и мой племянник в вашем доме будут в безопасности, – продолжал барон.
– Но они там и вправду в безопасности, – стал уверять его молодой Фейлинг. – Но если вам так будет легче, я буду теперь с ними всё время рядом.
– Дорогой Курт, – Волков был показательно ласков. – Вам, моему боевому товарищу, я доверяю больше, чем главе вашей фамилии. И прошу вас, если вдруг… вы что-то почувствуете или узнаете… если вдруг случится какая-то опасность… сразу отвезёте графиню и графа в дом Кёршнеров, если в городе не будет меня.
– Клянусь вам, господин генерал, – отвечал молодой человек с горячностью, видно, его тронули слова о военном товариществе, – я сделаю всё, чтобы с головы графа и графини не упало ни волоса.
Это были как раз те слова, что Волков и хотел услышать, но это было ещё не всё, и тогда он сказал:
– Графиня собирается завтра на ужин к Кёршнерам, приезжайте с нею. Вам там будут рады.
– А если графиня спросит, зачем я еду с нею?
– Скажите ей, что вы с нею по моей просьбе, – отвечал барон.
Вскоре они подъехали ко дворцу Кёршнеров, где тепло простились.
Барон не стал тревожить хозяев и тихонько поднялся в свои покои. Он чувствовал некоторый подъём перед будущей схваткой. Ему не терпелось выяснить диспозицию, знать, на кого в городе он может рассчитывать, а кто будет поддерживать его врагов. Но уже сейчас он понимал, что превосходство в силах будет на его стороне. И поэтому собирался добыть Брунхильде и «племяннику» большой дом, соответствующий их статусу и, кстати, принадлежащий им по праву, а родственнику Кёршнеру – место в городском совете. Кёршнер был главным его кредитором, он никогда не отказывал Волкову в деньгах, и тот хотел наконец отблагодарить его; впрочем, ему и самому не помешал бы свой собственный сенатор. Город в последнее время быстро богател, и свой человек в городском совете помог бы ему стать хоть немного ближе к тем богатствам. Так что советником они смогли бы «пользоваться» совместно. В общем, у него было много мыслей на сей счёт. Но вино не дало ему возможности всё обдумать. И он заснул быстро и спал всю ночь не просыпаясь.
Глава 12
Большой конторой Кёршнера, что находилась на улице Кожевников, управлял немолодой, но всё ещё расторопный и хваткий господин Хольмер. Он ещё до рассвета явился в дом своего хозяина, где генерал вручил ему список своих кредиторов, которых он хотел порадовать сегодня.
Господин Хольмер разослал посыльных с приглашениями, а сам велел убраться в конторе. Додумался в одной из комнат поставить стол со скатертью, принести хорошие стаканы и блюда, отправить человека за вином и сыром, оплатив их вперед, как просил его о том важный гость господина Кёршнера.
А когда колокола на колокольне собора Плащаницы Господней только пробили десять часов дня, так в конторе появился и сам важный гость. Барон фон Рабенбург. Он оглядел стол и блюда с сырами, попробовал приготовленное для гостей вино, остался всем доволен, велел заносить сундуки с деньгами и уединился со своим серебром в одной небольшой комнате. А вскоре стали появляться и его кредиторы. Приезжали на каретах, верхом и даже приходили пешком. В общем, гости устроили на улице Кожевников затор, перегородив своими каретами движение.
И тут наблюдательный и знающий город господин Хольмер вдруг начал замечать, что к конторе приехали не только те, кто бароном был указан в списках. Приезжали и многие другие влиятельные люди, которые в кредиторах барона не значились. А вскоре в конторе появился и сам хозяин заведения господин Кёршнер. И тут умный господин Хольмер понял, что это будет нечто похожее на дневную ассамблею, что иной раз случается в ратуше, когда по какому-то важному поводу туда собираются все нобили города, чтобы обсудить что-то насущное.
«Ишь ты! И эти здесь!» – удивлялся и кланялся господин Хольмер, увидав перепрыгивающих лужи перед самой конторой бургомистра Ольбрехта и секретаря магистрата Цойлинга.
И тогда управляющий послал людей в точильные цеха, чтобы оттуда принесли ещё лавок для прибывающих господ, а также послал человека купить ещё вина и ещё сыра, так как уже купленного будет для такого множества гостей явно недостаточно.
Прибыл и господин Виллегунд, старый знакомец генерала, некогда бургомистр, а нынче помощник первого консула города господина Герхарда Клюнга, который недавно стал главой купеческой Гильдии Малена. Хоть сам Клюнг и не давал Волкову денег, но банк Гильдии генералу ссудил сумму немалую, и посему консул тоже был тут. Приехали пройдохи и проныры братья Мёльдениц, быстро разбогатевшие и ныне известные в городе менялы, чья банка стояла на главной площади города; с ними был их дружок, тоже знакомец барона, голова цеха извозчиков и секретарь гильдии коновалов Гефельрод. С ним Волков, а вернее, его племянник Бруно, имел много дел, так как именно Гефельрод брал почти все подряды на перевозку угля от пристаней в Амбарах до складов в Малене. Его же извозчики возили и лес от пирсов, и проволоку и железный лист от кузниц на реке. Поговаривали, что в его конюшнях было более пятидесяти меринов, не считая коней на развод и десятков мулов. Его отец был выходцем из мужичья, взявшим себе звонкую фамилию. Гефельрод поначалу не умел себя вести и иной раз скатывался в неуместное панибратство. Думая, что, одалживая деньги барону, может запросто приглашать его к себе в гости. Несколько лет назад было такое… Не понимал купчишка, что только первые фамилии города могут приглашать в гости барона и генерала герцога. Да и то не на всякое приглашение тот ответит. Но теперь глава цеха извозчиков пообтесался в обществе и, глядя, с каким уважением все остальные относятся к генералу, купчишка понял своё место, поумнел и стал вежлив.
Был тут и Людвиг Остен, невзрачный человек, о котором говорили, что по богатству он мог соперничать даже с Кёршнером. Шуба его была стара и потёрта, старший сын его, Александр, пришедший с ним, тоже был неказист на вид, зато в совете они имели двух сенаторов, один из которых баллотировался от Коммуны Южных ворот, крупнейшей коммуны города, а второй – от Гильдии Каменщиков и Камнетёсов. Гильдии, в которой состояло более четырёх сотен мастеров, не считая подмастерий. Известен он был ещё и тем, что брал на откуп у города его загородные угодья, в которых выдавливал из местных мужиков деньги без всякой жалости. Он тоже был кредитором барона. Причём барон его недолюбливал за то, что условия контракта с ним были самыми неприятными и тогда Остен просто выкрутил ему руки, так как Волкову срочно нужны были деньги, и старый банкир этим пользовался.