Страница 2 из 7
Со стороны Веры из провожавших были только старший брат с женой да одна двоюродная сестра. С Пичугиными молодая вдова давно уже толком не общалась – контакт как-то разошёлся, да и они всегда были будто чужие. Но перед похоронами Ягодкина хотела опереться хоть на кого-то знакомого и позвонила им, хотя понимала – со своим горем всё равно останется один на один.
– Крепись, моя дорогая, крепись, – шептала Вере на ухо невестка. Её длиннющие когти-стилеты грозили впиться молодухе в плечо. – Всё будет хорошо.
***
Поминальный зал забился людьми до отказа. Глава станицы произнёс очень душевную, поддерживающую речь про покойного, за что вдова и свекровь были ему очень благодарны.
– Ты вот что скажи, моя хорошая, – грозно поинтересовалась, перегнувшись внушительной грудью через покрытый белой скатертью стол, Александра, жена Веркиного брата. – Чем будешь теперь заниматься, чтобы отжить горе?
Остальные восемь человек, что расположились с ними за одним столом, внимательно уставились на Верину скромную персону. Невестка обожала поучать золовку с высоты своих прожитых пятидесяти лет, и ей всегда было как-то ровно, что той вроде бы не семнадцать годиков, а тридцать шесть.
– Над книгой продолжу работать, – смущённо ответила Ягодкина, почувствовав себя маленькой. – Плюс блоги регулярно веду, много пишу…
– Ну это понятно! – громко отмахнулась Александра, не дав той закончить. – А кроме этой ерунды, что ещё будешь делать серьёзное? Тебе, милочка, предстоят трудные деньки! О сыне, мать, подумай, а не о книжках всяких непонятных!
Захотелось провалиться под землю – настолько потерянной вдова себя ощутила при всём том честном народе, на глазах которого за поминальной трапезой невестка отчитывала её как какую-то последнюю кулёму. Ягодкина не нашлась, что ответить, и робко вжалась в стул.
– Говорят, вроде выплаты за погибших от государства должны быть, – заговорила, растягивая слова, двоюродная сестра, чем прикрыла скорбевшую от навязчивого диалога. – Около десяти миллионов, по-моему… И долги солдат закрывают!
– Ох ты ж!.. Тоже об этом слышала!!! – знатно оживилась жена брата, забыв поучать. – Богатой, Верка, станешь!!! Зазнаешься! За людей считать других не будешь!
Ягодкина, буркнув в ответ что-то несуразное, окончательно стушевалась. Пустая её голова была не способна предложить ничего адекватного, чтобы хоть как-то закрыть темы, развёрнутые не там где надо и совершенно не к месту.
***
Прошли девять поминальных дней. Вера с Милой развезли кулёчки с конфетами по родне и знакомым. Заезжали на кладбище к захоронению, поправляли венки, угощали ластившихся бродячих собак – Костя всегда ладил с животными, и, казалось, они тянулись к нему даже сейчас, после смерти, облюбовав его могилку.
Прапорщик Николай привёз скромные остатки вещей усопшего друга. Там, на чужбине, солдаты разобрали всё ценное, чему вдова лично была рада – Косте пожитки уже были не нужны, а живым на поле боя всё пригодится.
Перед отъездом после поминальных сорока дней Колян вызвал Веру за калитку, дабы поговорить с глазу на глаз.
– Держи, это тебе, – Николай, вздохнув, вытащил из заднего кармана военных брюк какой-то шелестящий квадрат.
– Что это? – нахмурилась писательница и тут же поняла, что за вещь спряталась в измятом пакете.
– Он был при Косте в гробу. В Ростове, когда шло опознание, врач достал его из потайного кармана Костиной куртки. Как видишь, аппарат не пострадал. Рабочий. Просто разряжен. Потом зарядишь его, посмотришь… Память всё-таки. Только щас пакет не раскрывай, – предупредил вдруг прапор.
– Почему? – удивилась Ягодкина, едва начав ворошить целлофан.
– Принюхайся, – Николаю явно тяжело было произносить слова. – Чувствуешь?
Запах тухлой крови. Разложения. У женщины внутри что-то будто лопнуло от ужаса. Телефон был с мужем, когда по грузовику, в котором он, водитель да военный хирург перевозили раненых, жахнул снаряд. Телефон видел, как умирал её Костя, и всё запомнил. Только телефон был рядом тогда, когда она, законная супруга, была нужна своему дорогому человеку больше всего.
Посмертная вещь приехала вместе с Ягодкиной в Краснодар, потому что та толком не знала, что с ней делать. Достать из памяти фотографии, полистать переписки покойного… И что там искать? Всё теперь казалось тленом. Сотовый, в итоге, дальше порога квартиры не прошёл – был оставлен в коридоре, в кармане дорожной сумки. Поставить мобилу на зарядку, даже просто прикоснуться – на это не нашлось у вдовы никаких душевных сил.
07.2022
После поминальных сорока дней Вера будто впала в забытье. Подвисла где-то между реальностью и бредом, сном и явью, не в силах обрести опору. Вся в чёрном, покрытая траурным платком, обходила один за другим банки, выдавшие когда-то моему мужу кредиты.
Какое-то нелепое везение, что Костик за месяц до внезапной гибели передал в письме через закадычного сослуживца Николая свою банковскую карту вместе с реквизитами банков-кредиторов, чтобы жена на гражданке платила его долги без просрочки. Как сейчас Вера помнила свои широко распахнутые глазёнки: оказалось, займы почивший муж ловко скрывал – и, если б не чужая безлюдная территория без сотовой связи, она бы ещё долго не прознала про долговые обязательства.
Суммы висели не маленькие. Откуда, как и когда он умудрился понахватать кредитов? И главное, зачем?.. Ягодкина была уверена, что те времена, когда их семье пришлось туго и надолго затянуть пояса, уже прошли. А нет, ничего не прошло, ничего не закрылось.
Можно было бы, конечно, сделать вид, что должник почил, а жена законная не в курсе его займов была – но, уж простите, это какой-то инфантилизм. В реальной жизни не прокатит. Как человек, зарабатывающий весьма скромно и далёкий от финансовой грамотности, Ягодкина понимала: с банковским сектором не шутят. И они в любом случае своё заберут. Ещё и чужого кусок смачный откусят. Нужно вести открытый диалог.
Хоть и соображала писательница туго после всего свалившегося, тем не менее от внезапных открытий её это не уберегло. Например, что коммерческие банки работают с клиентами совсем иначе, чем огромный разъединственный «почти» государственный.
Раньше Вера принимала коммерческие финансовые структуры за паразитов и крохоборов. Но именно в них, по итогу, получила больше человечности: всё чётко разъяснили, да и условия закрытия долгов погибшего в результате наследования оказались весьма приемлемыми.
В государственном же с военной вдовой беседовали как с подозрительным существом сомнительной гражданской наружности. Взяли да отсканировали для изучения всё, что скорбевшая смогла предоставить: ксерокс справки патологоанатома, извещение из воинской части, ещё справки справок, все виды свидетельств, сфотографировали угрюмую физиономию – и обещали по её вопросу перезвонить. Через неделю на телефон небрежно брякнула смс, что проценты по долгу покойного продолжат начисляться, а когда мадам вступит в наследство, обязана будет выплатить и долг, и проценты, и неустойку за полгода ожидания.
«Вот это государственный! Вот это лояльный! Верь теперь на слово!» – впечатлилась её персона, представив, какая сумма накопится благодаря процентам и неустойке за шесть месяцев ожидания вступления в наследство. Знатно огорчившись, Ягодкина твёрдо решила, что это урок. Взаимодействовать с банками даже ради небольшой кредитной суммы с привлекательной процентной ставкой – последнее дело. Особенно с государственным. Конкретно в её скромной жизни ни одного даже самого захудалого кредита впредь не будет. Мягко стелют, да жёстко спать.
02.2011
Будущая чета Ягодкиных встретили друг друга через общую знакомую. Костина сестра Людмила работала вместе с Верой Пичугиной в станичной школе. Пичугина – учитель русского и литературы, а та – младших классов. Женщина обаятельная, взбалмошная, компанейская, Люда пришлась Верке по вкусу, хоть и была старше почти на четырнадцать лет.