Страница 2 из 23
Юра резко повернул от себя ручку газа на своем «Судзуки» и помчался в сторону джипов. Не доехав до них метров пять, он профессионально развернулся, зажал левой ладонью ручку тормозов и прибавил газу. Заднее колесо крутилось как бешеное, при этом мотоцикл стоял на месте, как вкопанный. Таким образом Юра жег резину, создавая густой едкий дым позади себя. За это время Гриша успел вскочить на свой байк, завести его и рвануть в сторону арки дома. Благодаря этой дымовой завесе водители внедорожников оставались ослепленными и не имели возможности увидеть, куда поехал Григорий. Заметив, что напарник ловко покинул стоянку, Власов отпустил рычаг тормоза и сорвался с места, успев почувствовать, как сзади него взорвался от выстрела торт. Проскочив в ту же арку, Юра увидел в зеркало заднего вида, как оба джипа мчатся за ними, перескакивая через бордюры и выезжая на траву придомового палисадника.
– Я же говорил, что это по нашу душу! – закричал в микрофон под шлемом Юрий.
– Точно за нами гонятся? – спросил с легкой надеждой на ошибку Гриша.
– Точнее быть не может! – кричал в адреналиновом угаре Власов. – В меня уже стрельнули пару раз из пистолета с глушителем! В торт попали!
– Как думаешь, это менты или бандосы? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Григорий.
– Какая разница? Уходить надо! Гони в сторону Садового, там оторвемся!
– Поезжай за мной! – приказал Гриша. – Я тут все дворы и переулки знаю.
Они выскочили на Плющиху, затем маленькими улочками долетели до кольца и, лавируя между автомобилями, оторвались от преследователей, которые довольно ловко гнались за ними, не обращая внимания на дорожные знаки и сигналы светофоров. С Садового они свернули на Фрунзенскую набережную и как следует втопили гашетки газа. В зеркалах преследователей не наблюдалось, поэтому, когда доехали до Хамовнического вала, они сбросили скорость и, сравнявшись, переглянулись.
– Ушли! – кричал радостно Юра. Адреналин в его крови плескался через край и требовал выхода наружу. – Поехали на смотровую4! Там отдышимся и решим, что делать дальше.
– Давай! Я за тобой, – нервно ответил Григорий и поднял визор5 на шлеме.
Стоя на светофоре перед выездом на Комсомольский проспект, Тополев засмотрелся на красивую девушку в кабриолете и не заметил, как загорелся зеленый сигнал светофора. Повернув голову в сторону движения, он увидел, что Юра быстро удаляется от него на своем байке, а за ним вдогонку летит черный «Тахо». В этот момент он почувствовал несколько ударов по своему мотоциклу, но, не обратив на это особого внимания, включил передачу и повернул ручку газа. На перекрестке его левую стопу сильно обожгло через толстый пластиковый байкерский ботинок, затем по корпусу транспортного средства снова застучали какие-то металлические предметы, после чего правый бок и плечо пронзила страшная боль. Теплая кровь лилась из раны на животе, забирая последние силы. Перед тем как потерять сознание, он увидел, что на полном ходу летит в высокий железобетонный отбойник дороги.
Стрелок из черного джипа, поняв, что работа выполнена, скрылся на заднем сидении, подняв до конца ветровое стекло. Внедорожник с визгом проскочил перекресток и понесся в сторону третьего транспортного кольца. С моста Лужники к месту падения мотоциклиста почти мгновенно подъехала машина патрульно-постовой службы милиции. Из нее не торопясь вышли двое сотрудников органов внутренних дел.
– Первый, первый! Докладывает шестой. У нас тут авария с байкером на въезде на мост, – отрапортовал старший по званию.
– Это не авария! – крикнул второй, ощупывая тело Гриши. – Это убийство!
Глава 2. Свадьба
Дачный поселок Новинка, основанный осенью 1905 года при железисто-известковом минеральном источнике у правого берега Чернявки, в шестидесятые годы был отдан под дачи деятелей науки и искусства и получил название Новодарьино. Именно в нем в шестьдесят втором году двадцатого века министр тяжелого машиностроения Тополев купил одноэтажный дом с участком в двадцать пять соток. Затем, в конце восьмидесятых, дача приросла вторым этажом и стала довольно вместительной и комфортабельной. Здесь спокойно уживались сразу три поколения клана: вдова министра со своим новым мужем и обе ее дочери с их семьями.
Евгения Львовна была настоящей министершей. Она рано вышла замуж и прожила в счастливом браке двадцать девять лет. За эти годы супруга была обласкана мужем и властью, привыкла передвигаться только на автомобиле с водителем, питаться качественной и вкусной едой из министерских пайков и спецраспределителей, наблюдаться в кремлевской поликлинике и лечиться в кремлевской больнице. Она даже ходила, высоко подняв голову, и совсем не смотрела под ноги, что не раз приводило к падениям и переломам конечностей. В юности Евгения успела получить высшее образование, поэтому после смерти первого мужа в 1969 году смогла устроиться юрисконсультом. Тогда ей пришлось выйти на работу к близкому другу семьи, но, пробыв на рабочем месте полдня, она сбежала, бросив в отделе кадров трудовую книжку и диплом, и за ними так никогда больше и не вернулась. Поняв, что на персональную пенсию по утрате кормильца в размере ста рублей она прожить беспечно, как раньше, не сможет, решила выйти замуж повторно. Ее старшая дочь Наталья была уже довольно взрослой и работала после окончания ВУЗа, а младшей – Екатерине – только исполнилось восемнадцать. Конечно же, Евгении хотелось найти какого-нибудь вдовца-министра или академика, но так как ей приходилось сильно торопиться (заканчивались деньги, да и молодость подходила к концу), то сойтись ей пришлось с подполковником советской армии Касьяном Михайловичем Запорожченко, который полюбил как ее, так и ее дочерей всей душой и сердцем. Именно что «сойтись», потому что даже после начала совместного проживания она не оставляла надежд отыскать обеспеченного вдовца из советской номенклатуры, поиском которого активно занималась на протяжении последующих десяти лет в различных санаториях и домах отдыха, куда ездила в одиночестве по путевке от кремлевской поликлиники. Отказ от бракосочетания Евгения объясняла Касьяну опасением о лишении ее пенсии по потере первого мужа. Ему приходилось верить в это и ждать своего часа. И только в 1982 году, отметив свое шестидесятилетие, Евгения потеряла надежду захомутать богатого министра и узаконила свои отношения с Запорожченко, который, надо отдать ему должное, к тому времени уже стал полковником.
Наталья Тополева – старшая дочь Евгении – была очень самостоятельной и довольно стойкой. Когда она была еще маленькой, мать на полном серьезе заявила ей, что, несмотря на то, что Наташенька активно некрасивая, и такие, как она, выходят замуж. Не без труда, но выходят. Поэтому, чтобы разрушить эту догму и доказать матери обратное, Наталья бракосочеталась многократно. Разница в возрасте дочерей была внушительной – десять лет, поэтому к лету 1994 года у Натальи был уже четвертый муж Геннадий, а у Екатерины – третий, Богдан, и свекровь Мэри Лейбовна. На всю многочисленную семью Тополевых приходился всего один ребенок – Гриша, которого любили и баловали все члены клана. Екатерина родила его во втором браке от Валентина Караваева – сына министра строительства СССР. Валентин был человеком резким и невыдержанным и частенько избивал свою жену, а иногда даже выгонял на улицу в мороз вместе с ребенком. Поэтому этот брак стал недолговечным, а Григорий в свои пять узнал, что значит развод родителей. Богдан с удовольствием заменил Грише отца, хотя, как он неоднократно заявлял во всеуслышанье, детей не любил и относился к ним с осторожностью. Его мать Мэри, а после последнего брака – Марина Леонидовна Соловьева, была женщиной властной и очень сильной. Она оказалась человеком коммерческим. Это свойство пришло к ней по наследству от отца – одесского цеховика – и от второго мужа Яши Цудечкиса, который был известным московским бизнесменом в то время, когда за это ставили к стенке. Мэри могла, лежа в любимой коечке, как она ласково называла свою кровать, зарабатывать большие деньги лишь при помощи телефонного аппарата и многочисленных личных связей.
4
Смотровая площадка в Лужниках.
5
Деталь из прозрачного пластика в передней части шлема, которая защищает лицо от ветра, дождя, насекомых, пыли.