Форсайт

Артур Давидович развел руками.

– И впрямь! Ну… спасибо большое, Никита. Возможно, вы нам помогли.

Он отхлебнул кофе и поморщился.

– Остыл… Кофе должен быть горячим.

Я подождал немного. Спросил:

– И что?

– В смысле? – удивился Григорян. – А! Сейчас закажу машину, вас отвезут домой. Можем справку выписать, что вы были на каких-то сборах или кровь сдавали. Чтобы завтра на работу не ходить. Можем небольшую, но приятную премию оформить. Надо?

Он смотрел на меня и улыбался.

Я вздохнул.

– Ладно. Вы меня поймали. Мне интересно.

Григорян молча встал, подошел к столу и достал из ящика лист бумаги и ручку.

– Извините за формальность, но надо будет подписать. Стандартная форма. Допуск, нераспространение, ответственность… Думаю, вы понимаете. Тут уже все заполнено, нужна лишь подпись.

– Тут даже время проставлено, – мрачно сказал я. – Только на час ошиблись.

– Я думал, вы дольше будете ерничать, Никита, – признался Григорян.

К своему удивлению, я понял, что совсем на него не сержусь. Мне хотелось хоть с кем-то поговорить о форсайтах.

Уродливое здание оказалось лишь ширмой. «Центр по изучению форсайтов» раскинулся на изрядной территории, раньше принадлежащей не то санаторию, не то дому отдыха. Среди сосен и елей были разбросаны маленькие двухэтажные корпуса и отдельные коттеджи. Кругом очень чисто, асфальтовые дорожки выскоблены начисто, ни снега, ни наледи. Вдоль дорожек горели фонари.

– Таких структур много, – рассказывал Григорян, пока мы шли от здания. Он надел ботинки и набросил куртку, но домашние штаны переодевать не стал. – Наш Федеральный центр, институт форсайтов при Академии наук, номерной НИИ при Минобороны… Я знаю о десяти.

– И ваш самый главный? – уточнил я.

– Не угадали. Наш центр на поверхности, он более-менее открытый. Я занимался психологией в одной конторе… не стану вдаваться в подробности. Когда начались форсайты, то пошло финансирование, меня тоже привлекли. Часть штата перетащил с собой. Часть придали от государства.

Я хмыкнул, но уточнять не стал. Понятное дело, что тут полно секретности, спецслужб, интриг между ведомствами, что идет драка за толстый кусок государственного пирога… Апокалипсис апокалипсисом, но вдруг все как-то рассосется!

– У всех есть какие-то свои ключевые особенности и направления, – продолжал Григорян. – Мы сосредоточились на управляемости форсайта. Добились хороших подвижек.

– Да?

– Можем их вызывать хоть каждый день.

Я поежился.

– Думаете, это приятно?

– Нет, думаю, это полезно.

Мы остановились у одного из коттеджей.

– Если решите сотрудничать – это ваш, – сказал Григорян.

– А работа? – спросил я.

Артур Давидович смотрел на меня и улыбался.

– Я готовлюсь выживать, – сообщил я, хоть это и было не совсем правдой. – Стреляю, единоборства, несколько мест в глуши присмотрел…

– Зеркала все из дома вынес, – поддержал меня Григорян. – Сотрудников института перед Событием эвакуируют. Конечно, если мы не прошляпим день. Строятся центры для выживания. Идут тренировки. Кстати, тут есть спортзал, бассейн, инструктора. Есть тир.

– Столовая…

– И кафе. Даже алкоголь разрешен, в умеренных дозах. Медпункт, врачи из Центра катастроф проводят занятия.

– Соблазнительно, – согласился я и посмотрел на коттедж. Он был разделен на две половины, с отдельными входами. Я заметил, что стекла в окнах матовые, рифленые.

Кстати, и фонари все с матовыми колпаками…

– Внутри все есть, одежду купим или привезете свою.

– Выходить наружу можно?

– В город? Конечно. Просим лишь большую часть ночей проводить здесь. И…

Он запустил руку в карман, достал маленькую коробочку. Внутри перекатывалась не то таблетка, не то капсула.

– Будет замечательно, если вы начнете пить это перед сном.

– Что это? – спросил я, заложив руки за спину.

– Стимулятор форсайта. – Григорян упорно держал руку перед собой. – Кратко – «Форс». Формулу точно не назову… ацетил… индол… – Он поморщился. – Если очень надо, то скажу. Это служебная информация, но давно не тайна ни для кого. Корейцы первыми синтезировали.

Я посмотрел на часы.

Полпятого утра.

Надо же, всего три часа назад я спал дома.

– Подумаю, – сказал я, но таблетку не взял. – А кто во второй половине живет?

– Коллега, утром познакомитесь.

– Не Миша? – уточнил я подозрительно.

– Миша еще дома. Если удастся уговорить его семью, то он, как и все несовершеннолетние, будет жить во втором корпусе, с кем-то из родителей.

Почему-то у меня даже сомнений не возникло, что Григорян уговорит. Спросил:

– Много тут… наших?

– Меньше, чем хотелось бы, – ответил он. – С вами будет одиннадцать. С Мишей, надеюсь, двенадцать.

Помявшись, я сказал:

– Прежде чем принимать решение, я бы хотел узнать все про форсайт.

– Я тоже. – Григорян вздохнул, поежился. – Холодно. Вы остаетесь или вам машину вызвать?

Поскольку я молчал, он снова засунул руку в карман. Теперь у него на ладони лежали прозрачная коробочка с таблеткой и ключ с жестяной биркой.

– Блин, – сказал я, забирая и ключ, и таблетницу. – И вот я в заботливых, но холодных руках государства, крошечный винтик в механизме…

– Если случится Событие, то никакого государства не останется, будете до смерти наслаждаться анархией, – напомнил Григорян. – Спокойной ночи. Подъем у нас в десять, если встанете раньше – в комнате есть схема территории, указатель на столовую, телефон.

Он повернулся и побрел обратно к многоэтажке.

– Думаете, мне нравится быть в форсайте? – выкрикнул я вслед. В ночной зимней тишине голос прозвучал неприлично громко.

– Никому не нравится, – ответил он, не оборачиваясь.

Вздохнув, я подошел к домику. Над дверью светилась тусклая лампочка. Я отпер, вошел, нашарил выключатель.

Ну да, похоже на обычный подмосковный пансионат среднего уровня. Комната довольно большая, кровать широкая, двуспальная, рабочий стол с простеньким ноутбуком (я проверил: новенькая операционка, мессенджеры, пакет «офиса», интернет есть и весьма шустрый), пара кресел, телевизор (экран не блескучий, разумеется), шкаф с посудой, чайником, парой бутылок минералки. Холодильник – даже не мини-бар, а настоящий, хоть и маленький. Я сбросил обувь, заглянул в холодильник – тот оказался набит продуктами. Увидев свой любимый «йогурт коломенский», я шумно вздохнул.

Достал бутылку минералки (тоже тот сорт, что предпочитаю). Открыл коробочку.

Простая белая капсула.

Стимулятор форсайта, значит…

«Форс».

Я еще никогда не испытывал два форсайта за ночь. Даже не думал, что такое возможно.

Капсула отправилась в рот. Я запил ее водой. Заглянул в ванную (приличная сантехника, но не блестящая, а матовая), пластиковая душевая кабина с кучей форсунок, но со снятым зеркалом. Унитаз, разумеется. Запас туалетной бумаги, шампуни, душ-гель, мыло, зубная щетка и паста, одноразовые бритвы и пена для бритья… Ничего не забыли.

Вернувшись в комнату, я разделся, забрался в кровать. Выключил свет – все было под рукой, и розетки для зарядных устройств, и лампа, и центральный выключатель. Подушка удобная, одеяло легкое и в меру теплое.

Все для удобства подопытных мышек.

Но я вдруг понял, что мне действительно интересно происходящее.

Мир стоит на краю пропасти и скоро сделает шаг вперед.

Это от меня никак не зависит… но интересно же посмотреть заранее, что там, на дне пропасти!

Форсайт от обычного сновидения отличаешь сразу.

Сон – это сон. Какой бы он ни был подробный, но ты всегда чувствуешь его нереальность. Все вокруг словно бы плывет, становясь ясным лишь там, где концентрируешь внимание.

Вот и мне вначале снился сон, обычная белиберда, в которой я был школьником, потом как-то сразу оказался в институте и мучительно пытался решить задачу, но формулы растекались и плясали перед глазами, а потом мне потребовалось рассказать какому-то иностранцу, что надо посмотреть в Москве, причем он не понимал ни русского, ни английского, и я махал руками, будто персонаж комедии…