Страница 11 из 65
Однако прозаические «жанры» полемических выступлений уже к моменту выхода «Истории» стали тесными для выражения мнений современников. В ход были пущены и поэтические. В рамках подцензурной печати они представлены посвященными Карамзину стихотворениями К. Н. Батюшкова{109}, С. П. Румянцева{110}, Н. П. Хвостова{111}, П. И. Шаликова{112}. Особенно интересно использование в полемике эпиграмм, басен, сатирических зарисовок, стихотворных посланий, ставших важным агитационным средством в литературной и общественной борьбе тех лет. Наиболее яркие образцы этих «жанров» в подцензурной части полемики были представлены стихотворными сатирическими посланиями П. А. Вяземского к М. Т. Каченовскому{113}, С. Т. Аксакова, А. Писарева к Вяземскому, сатирой П. А. Катенина на Карамзина{114} и др.
Мы уже отмечали, что цензурные условия исключали возможность откровенного разговора в опубликованных материалах о достоинствах и недостатках труда Карамзина, а также о многих других животрепещущих вопросах, возникших в процессе его обсуждения. Подцензурный характер этой части материалов полемики определил ряд их особенностей, на которых следует остановиться.
Во-первых, отчасти из-за цензурных условий, отчасти по традиции, не возбранявшейся действовавшими в период полемики цензурными уставами, значительное число материалов дискуссии оказалось анонимными либо авторы их скрыли себя под псевдонимами. Авторство ряда таких публикаций устанавливается сравнительно точно. В первую очередь это касается работ редакторов и редакторов-издателей журналов и альманахов: в соответствии с существовавшей практикой они их либо не подписывали вообще, либо подписывали инициалами, представлявшими начальные буквы фамилий, имен и отчеств (с разной последовательностью). Поэтому анонимные статьи, заметки и другие материалы, помещенные в таких журналах, как «Вестник Европы», «Московский телеграф», «Московский вестник», «Северный архив», «Отечественные записки», либо подписанные псевдонимами «К.» («К-ий»), «Н. П.», «М. П.» («П.»), «Ф. Б.», «П. С.», можно отнести к авторству соответственно М. Т. Каченовского, Н. А. Полевого, М. П. Погодина, Ф. В. Булгарина, П. П. Свиньина. Подписи типа монограмм, не совпадающие с монограммами редакторов журналов, использовали и другие участники полемики: князь П. И. Шаликов («К. Ш-въ», «К. Ш.»), С. В. Руссов («Р.», «Р***»), А. А. Бестужев («Ал. Бес…жевъ»), И. Васильев («Илрнъ Всльевъ»), Д. Зубарев («Д. З.»), Н. Иванчин-Писарев («Н. И. П.»), А. Леопольдов («А. Л.»). Псевдонимами типа «Дixit», «Бенигна», «-Ъ», «Лужницкий старец», «Никодим Недоумко», «Соотечественник» соответственно подписывали свои работы Вяземский, Полевой, Измайлов, Каченовский, Надеждин, А. И. Тургенев. Авторы, использовавшие подобные псевдонимы, широко известны и давно установлены{115}.
Ряд псевдонимов был раскрыт позже современниками и самими авторами опубликованных работ. Так, С. Д. Полторацкий автором опубликованного в «Вестнике Европы» под псевдонимом «Ф…Як…въ» разбора послания Вяземского к Каченовскому назвал Ф. Яковлева{116}. Об одном из своих псевдонимов рассказал Вяземский. «Многие статьи мои, — вспоминал он, — написанные в «Телеграфе», означены подписью Ас., т. е. сокращением слова Асмодей (арзамасское прозвище Вяземского. — В. К.)»{117}. Именно этим псевдонимом подписана рецензия на речь Иванчина-Писарева о Карамзине. Однако сам Вяземский предупреждал: «Помнится мне, что после другие Лжеасмодеи присваивали себе мое имя, равно как и звание «Журнального сыщика», которым я иногда подписывал свои журнальные заметки»{118}. Впрочем, принадлежность рецензии на речь Иванчина-Писарева Вяземскому бесспорна, так как она была включена им в полное собрание своих сочинений{119}. По свидетельству Погодина, им в «Московском вестнике» была инспирирована заметка в виде письма к издателю, которое он написал сам, поставив псевдоним «Z»{120}. По воспоминаниям современников, в «Вестнике Европы» под псевдонимом «Лужницкий старец» выступал брат лицейского товарища А. А. Дельвига (М. Л. Яковлева) П. Л. Яковлев{121}, ставший одним из центральных авторов журнала в конце 10-х годов и не обошедший вниманием в целом ряде язвительных отзывов «Историю» Карамзина. Цифровым псевдонимом «200-1» Каченовский скрыл фамилию автора «Послания к Вяземскому» (С. Т. Аксакова) с разбором его сатиры на Качеповского (сам Аксаков в рукописи подписал его буквосочетанием «С. А.»){122}.
Существует, однако, группа работ, авторство которых в настоящее время либо спорно, либо просто не. представляется возможным установить. Среди них интересная заметка о девятом томе «Истории», присланная в «Вестник Европы» неким «Н. Любороссовым»{123}. В литературе, начиная еще с В. С. Иконникова{124}, она без каких-либо оснований приписывается Арцыбашеву. Этот псевдоним встречается в других периодических изданиях, в том числе и более раннего времени, причем однажды под статьей, рьяно отстаивающей крепостнические порядки{125}.
Неизвестным остается автор письма об «Истории», скрывший себя под псевдонимом «Житель Девичьего Поля»{126}: И. Ф. Масанов связывает его с именем Погодина{127}, хотя приводимые в письме автобиографические сведения (автору 57 лет, он бывший «бригадир», два последних года находящийся в отставке) никак не подходят для начинавшего свою научную деятельность историка.
Нет твердых оснований полагать, что под псевдонимом «Т.» в 1818 г. в «Вестнике Европы» с письмом «От любителя изящных искусств к его другу», содержавшим критику Карамзина, выступил Каченовский{128}. Да и наиболее известную критику «Истории» Карамзина в этом журнале, подписанную псевдонимом «Ф.»{129} и также приписываемую Каченовскому{130}, можно рассматривать как отражение только позиций редактора «Вестника Европы», а не принадлежащую ему лично. На это, во всяком случае, наталкивает внимательное прочтение единственного свидетельства, которое используется в литературе как доказательство авторства Каченовского{131}.
Неясным остается авторство статьи, помещенной Булгариным в «Северном архиве» под псевдонимом «Московский уроженец А. М.»{132}: С. С. Волк называет ее автором декабриста А. Н. Муравьева{133}, С. С. Ланда{134}, а за ним М. И. Гиллельсон{135} — редактора «Северного архива».
Неизвестен автор заметки о переводах «Истории» за рубежом, скрывший себя под псевдонимом «N. N.»{136}. Можно предположить, что им был Вяземский, находившийся в Варшаве и имевший возможность получить информацию из европейских стран.
Установление авторства опубликованной части материалов полемики имеет важное значение для конкретизации позиций участников дискуссии. Но в ряде случаев этот вопрос является далеко не принципиальным. Говоря так, мы имеем в виду те случаи, когда источники свидетельствуют о коллективном характере подготовки ряда работ либо об отражении в них позиций определенных группировок, общественных объединений. Так, например, Й. Лелевель готовил свою критику «Истории» вместе с И. Онацевичем, К. Контрымом, И. Н. Лобойко{137}. Последний по его просьбе запросил мнение об «Истории» Ходаковского, часть соображений которого вошла в рецензию Лелевеля{138}. Современный исследователь, касаясь работ Вяземского, помещенных в «Московском телеграфе», справедливо отмечает, что «сотрудничество Вяземского с Н. А. Полевым было столь тесным, что вряд ли представится возможным полностью разграничить их авторство»{139}.
Второй особенностью подцензурной части материалов полемики является довольно распространенное расхождение их с подлинными авторскими рукописями. Прежде всего это характерно для тех из них, которые публиковались в периодике. В практике издания журналов и альманахов авторские рукописи проходили по меньшей мере двухступенчатый барьер: редакторскую правку, подчас не согласовывавшуюся с авторами, и цензурные рогатки. К сожалению, из-за того, что документы редакций журналов и альманахов этого времени дошли до нас в фрагментарном виде, мы не можем показать по отношению хотя бы к наиболее интересным материалам полемики «потери» при прохождении этих барьеров. Но и то, что сохранилось, достаточно красноречиво говорит о них. Так, рецензия Лелевеля, написанная на польском языке, была не только опубликована Булгариным в вольном переводе, но редактор-издатель «Северного архива» пошел еще дальше, исключив ряд мыслей автора и добавив в рецензию свои соображения. В частности, из нее были исключены мысли Лелевеля о вреде религиозной нетерпимости историка, об отрицательном отношении античных писателей к деспотизму, ряд сравнений труда Карамзина с сочинением польского историка А. И. Нарушевича{140}. В то же время Булгарин включил в рецензию Лелевеля важную фразу о том, что историческая истина может искажаться от ослепления «политическими мнениями»{141}. Сохранившаяся рукопись «Московского вестника» со статьей Вяземского против Арцыбашева показывает, насколько решительно члены редакции — М. П. Погодин и С. П. Шевырев — правили эту работу, смягчая имевшиеся в ней оценки и вставляя свой текст{142}.