Страница 16 из 18
– Как отдохнула, Мариш? – спросила коллега.
– Да вроде нормально, – сказала Марина, – Нина Александровна, а Вы оформляете дополнительные занятия официально?
– Конечно! А как иначе? – удивилась учительница.
– Не знаю… Мне кажется, это как-то… не знаю, как объяснить.
– Тебе стыдно что ль? – Нина Александровна привыкла называть вещи своими именами и не искать удобных слов, – так ты замужняя, все ясно. А ты попробуй одна прожить на даже мою голую зарплату заслуженного учителя без всяких надбавок, да еще и детям помочь! Ты что думаешь, если человек еле сводит концы с концами, он хорошим преподавателем будет? Ты эти мысли брось! Знаю я таких, денег боятся всю жизнь и так всю жизнь и голодают! Вот, сын у меня. Красный диплом лучшего ВУЗа, уже мужчина взрослый. А весь такой правильный, бесплатно всем все делает! Ему в исследовательском центре уже на шею сели. Остается сверхурочно – начальство знает, что он за идею, и даже уже и не думает ему сверхурочные платить! И так во всем! Кому с диссертацией помочь, кому с докторской – все бесплатно. Безотказный! Только сам гол как сокол. Семьи нет, ушла жена от него. И я ее понимаю: какая женщина согласится быть с мужиком безденежным?
– Так разве деньги – главное?
Нина Александровна посмотрела на Марину:
– Конечно, не главное. Только без денег ничего и не будет. Создать ничего не получится. Деньги – это как смесь для кирпичей. Без этой смеси дом развалится. Вот деньги так и работают. Вот хочешь ты, к примеру, корабль построить? Что тебе понадобится? Сырье, материалы, сила рабочая квалифицированная и – деньги. Без денег ни один строитель и пальцем не шевельнет!
– Ну так мы ведь про отношения. Про любовь. Любви не нужны деньги.
– Ой, Мариша… Сорок лет, а все в рай шалашный веришь! Смотри, полюбили двое друг друга, семью создали, женщина забеременела. Родила. А у мужика денег нет. Что ей, только родившей, с дитем делать? Откуда еду брать, одежду? И что она его так дальше любить будет? Прям вот скажет: «Давай, дорогой, квартиру продадим, можем и в шалаше жить. А на деньги от квартиры еду будем покупать. А как деньги выйдут – что-нибудь образуется.» Так?
– Ну, Вы преувеличиваете, – сказала Марина, – есть же родственники, они должны помогать в трудный момент…
– Должны? – перебила Нина Александровна, – престарелая мать должна помогать своему взрослому сыну? Должна? Это он меня должен содержать! Что б я еще думала: работать мне или сидеть отдыхать на мизерной пенсии, зная, что у меня есть сын, который обо мне позаботится. Вот, как быть должно. А я что? Пашу тут всеми днями и ползарплаты сыну отдаю. А не станет меня, что с ним будет? Могу я умереть спокойно? Нет. Потому что меня не будет и все. Ну продаст он квартиру мою. Или свою. Деньги выйдут. А дальше-то что? На улице окажется. Тьфу! – Нина Александровна стукнула ладонью по столу и отвернулась к своей тарелке.
– Ой, пора уже мне! – воскликнула Марина и побежала убирать посуду, – давайте Ваши тоже отнесу, – обратилась она к Нине Александровне.
– Уж отнеси, – учительница протянула Марине тарелки и тоже встала из-за стола.
После уроков Марина направилась к завучу. Олеся Владимировна выдала стопку бумаг («Здесь нужные Вам формы и образцы, разберетесь») и рассказала, как отразятся дополнительные занятия на заработной плате Марины.
– Ну надо же, – выдохнула Марина.
– Надо же, – повторила Олеся Владимировна, глядя на Марину, – Вячеслав Анатольевич сильно благоволит Вам, Марина Викторовна, уж не знаю, какими такими заслугами Вы этого добились.
– Я не… – начала было Марина.
– Не перебивайте, – отрезала завуч, – я попрошу Вас не злоупотреблять Вашим влиянием на директора, если Вы не хотите для себя проблем.
Олеся Владимировна сухо улыбнулась и занялась своими бумагами, давая понять, что аудиенция окончена.
– Спасибо, Олеся Владимировна, за совет, – сказала Марина, собирая свои документы, – но я хочу Вам сказать, что у меня нет никакого влияния на Вячеслава Анатольевича и понять не могу, откуда Вы это взяли! Мы с ним практически не видимся и крайне редко общаемся. И если общаемся, то, разумеется, исключительно по рабочим вопросам.
Марина встала и направилась к выходу.
– Три раза в неделю театрального кружка – мне этого достаточно для выводов. С учетом того, что взято это из резерва бюджета, – сказала Олеся Владимировна, не поднимая глаз от своих бумаг.
Марина не стала отвечать и вышла из кабинета.
Когда Марина выходила из здания школы, моросил мелкий дождь. Она вжала голову в плечи и подумала, что было бы неплохо уже выяснить маршрут автобуса до дома, вместо ежедневной прогулки на сорок пять минут.
– Марина Викторовна, Вам это наверняка пригодится, – над головой Марины раскрылся купол ее собственного зонта, а совсем рядом она увидела улыбающееся лицо директора.
– О спасибо! Простите, я забыла его у Вас в машине, – Марина взяла зонт, нечаянно коснувшись руки директора.
– А я Вам забыл о нем напомнить. У нас с Вами был слишком уж оживленный разговор.
– Да уж… Вячеслав Анатольевич, Олеся Владимировна сегодня мне сказала…
– Не хочу слышать, что она там Вам сказала, – перебил директор, – во-первых, потому что я не люблю сплетен…
– Нет-нет, я вовсе не собиралась сплетничать, – глаза Марны округлились.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся директор, – а во-вторых, я приблизительно представлю, что она Вам сказала. Это ее работа. Соотносить мои желания и реальность с учетом многих факторов.
– Да, но… боюсь, она не совсем верно истолковала причину…
– А вот это уже ее личное дело. Нам всегда крайне необходима мотивация человека, зачем он совершает то или иное действие. И если мотивацию нам не сообщают или если она не удовлетворяет – человек придумывает себе причины поступков других людей сам. И, надо сказать, они не всегда соответствуют действительности.
Марина почувствовала, как с души падает тяжелый камень и улыбнулась директору.
– Ну, я вижу, Вы успокоились, – засмеялся директор, – пойдемте, я Вас подвезу.
– Ой, нет! – отпрыгнула Марина, – я хотела пройтись! Тем более, у меня теперь есть зонт!
Ей казалось неправильным, когда директор возит рядового учителя, пусть им и по пути.
– Как скажете, – сказал Вячеслав Анатольевич и пошел к своей машине.
***
Близился день рождения Марины. Отмечать она его совсем не хотела: цифра для праздника ее не радовала. Да и вроде не принято сорок лет отмечать.
В день своего сорокалетия Марина по-обычному оделась, сделала привычный макияж, убрала с неразобранного дивана постель, на которой после той встречи с Сергеем снова спала одна. Оставила на столе завтрак для еще спящей Алисы и ушла на работу.
Войдя в класс, Марина оторопела: на столе красовались два букета, доску украшала растяжка «с днем Рождения», а по углам висели шарики. Вдруг из-под парт выскочили ее ребята и, громко хлопая в ладоши, начали скандировать «поздравляем!»
Марина зарыла рот руками и почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы. Слезы счастья. Внутри что-то переворачивалось. И еще. И еще. Такое сладостное чувство, будто Марина мчалась по мертвой петле.
– Спасибо! – выдохнула Марина, – спасибо вам, ребята! Мне так приятно!
Дети побежали обнимать свою учительницу и наперебой выкрикивали свои пожелания.
После уроков к Марине пришли Нина Александровна и Стелла. Коллеги поздравили, подарили сувениры, и Нина Александровна поинтересовалась:
– Ну, Мариш, отмечать-то будем?
– Отмечать? Ой, нет. Совсем настроения нет, если честно. Да и дата такая – не отмечают же вроде.
– Предрассудки все это, Мариш, но как знаешь. Да ты наверно сегодня с семьей будешь.
– А что муж подарил, а? – глаза и уши Стеллы жаждали информации.
– Еще ничего, – ответила Марина.