Доктор твоих тел

– Прости меня… я…

– Нет…

– У меня опять ничего не вышло!..

– Нет, даже не думай! Не вздумай передо мной извиняться! – он метнулся к койке и стиснул её в объятьях. – Тебе не за что просить прощения, чёрт возьми!

– Но ведь ребёнок…

Роман сдавил её ещё сильнее. Он хотел, чтобы она просто замолчала и сам не заметил, как начал просто сжимать Аню.

– Это просто дурацкая случайность.

– Ты… злишься.

– Я?

– Ну, хватит – отпусти, у меня уже рёбра болят.

Только теперь он понял, что причиняет ей боль, выпустил её из рук и отпрянул.

– Это… конечно, моя вина. Если бы у меня получилось ещё в самый первый раз, ничего бы этого не было.

– Прекрати! Это просто дикость, – он сделал небольшую паузу. – Что говорят врачи?

– Сказали, что от попыток забеременеть лучше отказаться на два – три месяца, – она отвела глаза в сторону окна. – Извини. Ты ведь так его хотел.

– Да я… – и вот тут Роман сам поставил себе пат. Если он сейчас скажет, что ему не нужны никакие дети, а нужна она, Аня этого не поймёт. И тогда или снова уйдёт в депрессию или, что ещё хуже, сочтёт его лгуном. И будет права. Зачем тогда он убеждал её в том, чтобы им попробовать ещё раз завести ребёнка?! Ане было невозможно объяснить, что Роман так поступил только ради того, чтобы вытащить её из ямы, которую она сама себе выкопала. В итоге всё, что он мог выдать, это:

– Давай просто перемнём это и будем жить дальше.

Она немного помолчала и ответила:

– Да, конечно, – и мило ему улыбнулась.

Роман снова подошёл к её койке, сел рядом и взял Аню за руку, а она в ответ обняла его и поцеловала. Это был хороший знак, вот только муж понимал, к чему всё придёт через эти два – три месяца – жена снова попросит его о ребёнке. И ещё паршивее ему было оттого, что теперь это желание в ней зародил он сам и, кажется, уже ничего не сможет с этим сделать.

Роман всё меньше и меньше понимал Аню. Желание завести ребёнка превращалось у неё в идею фикс. А это тоже тупиковый путь.

Как Роман думал – так и оказалось. Через полтора месяца после выписки из больницы у Ани началась овуляция и она в тот же вечер потащила его в постель. Он уже начал воспринимать этот секс с ней уже не как удовольствие, и даже не как цель завести ребёнка, а скорее как повинность. Всё равно, что ночное дежурство в армии (хоть он в ней и не служил). Надо так надо. И не отлынивать – просто сделай своё дело и будь таков. Ни страсти, ни эмоций, ни даже полового желания в ту ночь у него толком и не было.

Ане это и чувствовать не нужно было. Она уже думала опять начать перед ним извинятся, но решила, что у него, похоже, и так был дурной день. Ещё не хватало, чтобы бесплодная жена надоедала своей неспособностью подарить ему сына, о котором он её просил полгода назад. Поэтому она продолжила жить так, словно ничего негативного не почувствовала, а муж, как ни странно, ей вторил. Вскоре пара получила четвёртый по счёту положительный анализ на беременность, но Роман первое время жил так, словно его жена не была в положении. Он не спрашивал её о самочувствии, о тревожных симптомах, о том не хочет ли она чего-то особенного. Аня никогда не заставляла его идти на какие-то глупости, вроде того, что она хочет арбуз в январе, или что ей нужно в три часа ночи поехать на заправку и подышать бензином на мокром асфальте. Однако ей было приятно внимание, которое муж ей оказывал прежде. Теперь же не было и той сердечности.

Она понимала, в чём дело – Роман готовится к плохим новостям и не хочет ни на что надеется, поскольку при тугом раскладе ему и терять придется меньше (или совсем нечего). Поэтому у них вскоре состоялся разговор.

– Рома, что с тобой?

– О чём ты?

– Ты весь какой-то загруженный… замкнутый… тихий. Ты со мной почти не говоришь, кроме того, что будет на ужин или как проведём выходные.

– Разве?

Роман и сам перестал замечать то, что начал отдаляться от жены. Но не примечал он этого даже не оттого, что был зол или обижен после последнего выкидыша. Не замечал он этого, потому что отдалился он ото всех. Если бы Аня могла видеть его на работе в клинике в первые месяцы и сейчас, то она, пусть не будучи врачом, сразу заметила, как изменилось его отношение. Даже к пациентам. Прежде он был внимательным к деталям, всегда интересовался общим состоянием, диетой, распорядком дня женщины, а теперь просто изучал карту, назначал всем общие анализы, иногда задавал пару важных вопросов, которые определяли, есть ли опасность для пациентки или плода – и всё. Не стоит говорить, что он и улыбаться теперь перестал.

– Да. Этого нельзя не заметить. Я молчала, так как сама не хотела тебя напрягать, думала, что ты просто тоскуешь или у тебя проблемы на работе. Зачем ещё и мне садиться тебе на шею? Но и почти любая тоска и проблемы на работе за два месяца наверняка прошли бы. А ты всё такой же, как тогда в больнице… в последний раз.

– Не надо.

– Рома – надо! Я не буду извиняться за себя – тебе это не нравится, но… Сама ничего не могу с этим поделать! Знаю – кому я такая нужна, если уже трёх детей выносить нормально не смогла. Но не надо злиться на меня и тыкать в это лицом…

– Ты что – думаешь, я на тебя обижен?!

– Нет, но ты обижен – это точно. И зол. На обстоятельства, на жизнь или на судьбу, на Бога… Я понимаю тебя – не представляешь насколько!

– Перестань. По-моему, кому быть обиженной на жизнь – так это тебе. – Он чуть было не сказал: «Мне-то что? Ведь это ты постоянно теряешь детей – тебе это тяжелее, чем мне», но сдержался. В таком контексте это бы, наверно, вообще никто бы не понял не превратно – что уж говорить о беременной жене.

– Брось. Не строй из себя истукана – ты не такой. Тебе ведь тоже больно от этого. И сильно. Ты же сам просил меня о ребёнке… попробовать снова… и вот теперь ты огорчён.

– Я?

– Да – огорчён заранее, хотя ничего ещё не случилось. Не надо так! Это же не путь дальше. Это… тупик. Я понимаю тебя – что тебе трудно снова привязаться к уже четвёртому ребёнку, – тут у неё потекли слёзы. – Так проще, если снова что-то случится, но так нельзя. Детей заводят ради будущего, а не из-за несчастий прошлого. Они не обязательно должны идти чередой, без перерыва. Так бывает, но мы можем только идти вперёд.

– Ты, – Роман уже хотел сказать «права», но Аня его перебила.

– Не притворяйся, что тебе всё равно – это неправда и мне это известно. Я, – она перешла на бессильный шёпот, – я не могу обещать тебе… родить здорового ребёнка… Я пытаюсь – честно пытаюсь, ты же видишь!.. Но выходит… Знаю, что я не очень умная, уже не так молода и не такая здоровая, а теперь ещё и это… что не могу выносить тебе… Но я продолжаю. Ты попросил меня продолжать и теперь… я тоже прошу тебя – не будь отстранённым. К суррогатным матерям отцы и то проявляют больше чувств. А если ребёнок родится в таком настрое, в такой семье?.. Какой тогда смысл? Ты ведь и после рождения можешь думать, будто с ним что-то случится плохое, так и продолжишь себя вести. Но что дальше?! Будешь таким холодным до самой смерти?!

– Ты права, – ответил ей Роман, выдержав короткую паузу. – Да – ты права, чёрт возьми! Извини меня. Я… просто отстранился, но знаешь – я этого как-то действительно не заметил. Прости – я правда ждал худшего. Знаешь, и выговориться хотелось, и вроде некому было. Мужчины должны всё решать в себе сами, а ты ещё беременная – как будто у тебя других проблем нет, как слушать про мои страхи.

– Когда я последний раз говорила тебе – отстань, не капай на мозги, разберись сами или ещё что-то такое?

Роман задумался. И серьёзно.

– М-м-м, да вроде никогда.

– И не скажу. И даже не подумаю. Ты мой муж – не чужой мне человек. И если ты о чём-то мне говоришь, чем-то делишься, чего-то боишься – значит, это важно для тебя. Плевать, что скажут и думают остальные. Я – важнее я! И ты! А что там другие – гори они все! Я же должна тебя поддерживать. Я люблю тебя. Если тебе тяжело – приди ко мне, хоть я беременна, хоть под капельницей… Я не могу обещать, что точно найду решение, но выслушать, понять, поговорить об этом, чтобы тебе стало спокойнее – разве это такой уж труд?!