Страница 18 из 41
Он вытащил мешок и вывалил на землю шесть пар металлических платформ с зубьями.
— Это кошки, с помощью которых мы преодолеем ледник. Надевайте поверх обуви и фиксируйте на подошве.
Двенадцать зубьев торчало из подошвы моих новых кроссовок. К моему удивлению ноги действительно практически не скользили. Я уже прошла метров двадцать следом за Вахтангом, но обернулась: Настя стояла у самого начала ледника и плакала, прикрывая руками рот.
— Дорогая, ты сможешь, не нужно бояться, — пытался успокоить ее Женя. — Я с тобой, посмотри на нас, это не страшно и безопасно.
— Я упаду и разобью себе голову, как мой двоюродный брат, — мотала она головой. — Будет много крови, как тогда у него, и я умру. Ты не понимаешь!
Палыч обнял ее, а она обхватила его руками вокруг шеи и положила свою голову ему на плечо.
Несколько минут она смотрела на ледник опухшими от слез глазами, потом выпрямилась и решительно закинула рюкзак за спину.
— Я должна, я знаю. Это мой личный Армагеддон, который нужно пережить, — сказала она и ступила на лед.
Местами трещины были в несколько сантиметров, и внутри проглядывалась синяя жидкость. На подъемах ноги соскальзывали, и обломки пород осыпались вниз, но довольно скоро на горизонте мы увидели здание метео- станции. К этому времени усталость достигла предела, и, дойдя до заветной цели, мы рухнули на землю.
— Ура! Я смогла! Я добралась! — кричала я что было сил.
Рядом со мной лежала Настя, она громко смеялась сквозь слезы, обхватив голову руками. Мы сняли кошки и вернули их Вахтангу.
— Ночевать и ужинать будем на метеостанции, — сказал юноша, указав рукой на старый каменный дом, напо- минавший корабль. — Я один умираю с голоду?
— Я готов съесть слона! — выкрикнул Палыч, и мы направились к зданию.
Вахтанг проводил нас в маленькую комнату с четырьмя скрипучими кроватями и столом. Затем он принес теплые пледы с подушками и долгожданный ужин: мясную похлебку с лепешками и хачапури с чаем. Мы быстро управились с едой и растянулись на продавленных кроватях.
— Сколько лет этому зданию? — спросила я.
— Его построили в тридцать третьем году двадцатого века, здесь до сих пор работают люди. Они ведут наблюдения за состоянием атмосферы, температурой воздуха, таянием снега в горах, — сказал Вахтанг.
— Мне кажется, этим кроватям примерно столько же лет, — сказал Палыч, со смехом расшатывая каркас.
Кровать сначала просто громко скрипела, а потом проломилась под ним, и он упал на пол. От неожиданного веселья мы долго не могли успокоиться. Наконец Женя перебрался в кровать к Насте, и мы заснули.
Глава 8. Испанские страсти
Будильник Вахтанга разбудил нас в семь утра. От неудобной кровати ломило тело, а при движениях в мышцах чувствовалась боль — следствие вчерашнего насыщенного дня.
— Такое ощущение, что по мне проехал танк. А потом он сдал назад и проехал еще раз, — описал общее состояние Палыч, когда мы собирались в обратный путь.
Вахтанг ушел в поисках еды, и пока ребята проверяли исправность оборудования, я вышла в коридор. На одной из стен я обнаружила большое старинное зеркало. В его отражении я не узнала себя: уставшее лицо, под глазами темные круги, волосы кое-как закручены в шишку. Неужели я так выгляжу на видео? В то же время я заметила, что потеряла несколько килограммов и штаны уже не так плотно сидели на бедрах.
— Хоть какая-то радость, — сказала я себе и достала телефон из кармана.
«Мне нужна косметика», — написала я в сообщении и отправила на адрес, с которого мне приходили уведомления.
Вернулся Вахтанг.
— Нашел несколько бутербродов и воду, все еще спят, но нам пора возвращаться. Через три часа мы должны быть у храма, — сказал он.
Быстро перекусив, мы вышли из метеостанции и подошли к леднику. Утренний туман возвышался над его поверхностью, и казалось, что он не имеет конца. Мы надели кошки и снова ступили на ледяную поверхность.
— Не верится, что вчера я смогла его пройти, — сказала я, пытаясь прогнать появившийся страх.
— Сегодня мы пересечем небольшой участок ледника, чтобы выйти на ту тропу. — Вахтанг указал рукой на противоположную сторону. — По ней мы обойдем остальную часть ледника и направимся к храму.
Мы шли по ледяной поверхности сквозь туман, и все происходящее казалось мне нереальным, будто я попала в чей-то странный сон. Воображение рисовало устрашающие картины: как лед проваливается и мы тонем, или как из тумана появляются кровожадные чудовища.
Я сразу вспомнила случай из детства, когда мы семьей ездили на машине к родственникам в Самару. Путь был не близким, и родители приняли решение отдохнуть и переночевать в лесу рядом с кукурузным полем. Мне было тогда пять лет. Я проснулась на рассвете и выбралась из машины. Стоял туман, который пеленой накрывал кукурузное поле, лишь верхушки высоких растений возвышались над ним. Вдруг под ногами я увидела маленького ежика, который прибежал к нам в поисках еды. Он испугался меня и побежал в кукурузную рощу. Любопытство заставило меня двинуться за ним по узкой тропе. Туман нагонял на меня страх, и казалось, что кто-нибудь нападет или схватит меня за ногу, пока я пробиралась сквозь высокие стебли. Словно Алиса за белым кроликом, я двигалась все дальше, в самую глубь кукурузного поля. Вдруг я услышала зловещий грохот, остановилась и раздвинула в стороны колосья кукурузы. Прямо на меня из тумана надвигалось огромное железное чудовище. Им оказался кукурузный комбайн, собиравший початки рано утром. Я закричала, закрыла глаза руками и почувствовала, как кто-то с силой схватил меня и потащил в сторону. Это был отец. Дребезжа, комбайн проехал в двух шагах от нас. Я никогда не забуду тот день. С тех пор я боюсь тумана, в нем можно повстречать все что угодно.
Первые лучи солнца выглядывали из-за гор, когда мы оказались у храма. Мы замерли в оцепенении, над старин- ным храмом, будто ангел, возвышалось одинокое прозрачное облако. Вокруг все просыпалось и приобретало яркие краски. Вдалеке появилось стадо овец, мальчик лет двена- дцати подгонял их длинным прутиком. В нескольких метрах от нас пожилой мужчина в серой кепке свистнул пастуху, тот приветливо помахал и протяжно просвистел в ответ. Старик присел на низкий раскладной стул и принялся интенсивно наносить крупные мазки на холст. Я не удержалась и подошла к нему.
— Я не видела ничего прекраснее, — сказала я, рассматривая рождающийся под кистью художника храм. — Я тоже люблю рисовать.
— Каждый мой день начинается с этой картины, уже на протяжении многих лет. Ее хорошо берут туристы, — ответил старик. — Для меня это скорее заработок, чем искусство. Хотите попробовать?
Старик протянул мне кисточку с палитрой. Я взяла в руки старые инструменты и сделала первый мазок. Как давно я этого не делала? Краем глаза я заметила, как Палыч снимает меня на камеру, и поправила выбившиеся из прически кудри. С утренним горным ветром вдохновение пришло ко мне, и я уже не могла оторваться от работы. Руки наносили все новые мазки, и я, как дирижер, играла свою симфонию. Через полчаса картина была готова.
— Девочка моя, это великолепно. Где ты научилась так рисовать? –спросил старик. — За такую картину заплатят в два раза больше. Как я могу тебя отблагодарить?
— Вы уже это сделали, протянув мне кисть, — сказала я, стирая краску с рук. — Это лучшая из картин, которые я когда-либо рисовала.
Я вернулась обратно к ребятам. По узкой тропе мы спустились к подножью горы. Три старых джипа стояли на широкой дороге, ведущей обратно в поселок. За рулем одного из них я узнала Георгия. Мужчина вышел из машины и начал махать нам руками.
— Скорее, мы опаздываем! — прокричал он. — Вахтанг, вы там овец пасли? Я уже целый час вас жду.
Мы сели в джип и помчались по извилистой горной дороге, поднимая за собой клубы пыли. Часы показывали полдень, когда мы подъехали к аэропорту Тбилиси. Через десять минут я уже стояла в холле, ожидая, когда Настя и Палыч пройдут досмотр. «Лучше гор бывают только горы», — знакомый и родной голос током прошел через мое тело. Обернувшись, я увидела улыбающегося Степана. Его кудрявые волосы выцвели на солнце и стали светлее. Серые глаза на загорелой коже казались еще красивее. От удивления и восторга я открыла рот. В этот момент к нам подошли операторы. Степа кивнул им, подошел ко мне и обнял.