Страница 47 из 59
— Присматривают, наверное. Если их устранить, но потом придётся искать тех, кого пришлют взамен, — выдвинул предположение землянин, слышавший не одну такую безумную версию на Земле.
— Не знаю, но твоя подруга просила не убивать никого.
— Не выйдет, — Алекс тяжело вздохнул. — Он видел мои трансформации и предположил, что ты тоже еретик. А теперь ты подтвердила его теорию, повредив каналы. Да и вообще, разве по легенде мы не на другой стороне гор?
— И что делать? Я дала слово… Остаёшься только ты. Весь такой правильный, — Морозная Ночь ехидно улыбнулась.
— Я⁈ Я не смогу! — в памяти снова всплыл образ бабушки, оттяпывающей топором головы курицам.
— Практики не могут нарушать слово без последствий. Это повредит прогрессу.
— Я ещё ни разу никого не убивал, — Алекс глядел умоляюще, но прятал глаза. Почему-то ему было стыдно в этом признаться именно сейчас, хотя раньше он говорил это с гордостью.
— Зато руки отрывал. А это ничуть не лучше, — припомнила госпожа случай в столице.
— Это была случайность. Специально я бы не стал!
— Придётся!
Перерезать глотку врагу Алекс не смог. Вот испытать на нём обновлённые когти — легко. Не дрогнул ни один мускул и никакого сопротивления в душе не встрепенулось. Потыкал, пучащего глаза от ужаса лысого практика в разные места и убедился, что каналы рвутся на порядок легче, но вот никакой ядовитости не появилось. В принципе, ожидаемо, ведь не все свойства какадыла передались с его кристаллом. Рогов не выросло, зубов тоже. Почему бы с Мышами не быть так же?
— Давай, соплежуй! — ругалась Морозная Ночь, а рука Алекса, сжимающая меч, дрожала, но не могла сделать даже лёгкого движения. Впрочем, много усилий не надо. Летающий меч — это не просто средство для полёта. Его острота феноменальна, когда он наполнен энергией. Взять хотя бы втыкание его в скалу — какой бы острый не был предмет, он не произведёт такого эффекта без волшебства. Лезвие имеет толщину, и даже если оно будет резать материал как масло, то лезвие просто напросто зажмёт с боков — камень же не эластичный. А пока в нём ещё оставалась энергия, влитая при полёте, он мог проникнуть в камень. Волшебным образом. Кстати, вынуть его не получалось, пока опять не подал импульс силы.
— Ты о чём думаешь! Режь! — Алекс вздрогнул и слегка шаркнул по горлу. Совсем неглубокая ранка, даже кровь не сильно потекла. Это никак не повлияло на решимость: ни положительно, ни отрицательно. Как не помогло и накручивание себя, вспоминая пытки. Классический метод обесчеловечивания тоже не помог. Каждого военного, по идее, как-то должны накачивать, прежде чем он сможет убивать врагов. Есть статистика по Второй Мировой: многие специально мазали поначалу, несмотря на все голоса разума.
Алексу помог сам пленник. Похоже, дрожащий у горла клинок его раздражал, и он, осознающий неизбежность и устав от ожидания конца, сам кинулся на лезвие, мотнув головой. Даже сопротивления никакого не почувствовалось. Голова покатилась по камням, с глухим звуком, как пустая коробка.
И ничего! Никакой паники, раскаяния. В фильмах часто показывают, как праведных героев тошнит после убийства, но, видимо, что-то сломалось у бывшего землянина. Он не такой. Даже, вроде в животе заурчало от голода, не то что тошнота. Алексу почему-то подумалось, что это практика убивает человечность, заставляет не ценить чужие жизни.
Разум всё ещё помнил, что убивать — это порочно, но никакого эмоционального подкрепления эта мысль не получила. А без этого… Разум нуждается в противоборстве с эмоциями, без них нельзя чувствовать себя полноценным. Эта неправильная лёгкость настораживала. Стало понятно, что уже давно разум абсолютно трезв, просто упоённый скоростью мышления и идеальной памятью он не был способен к самодиагностике. И только на фоне жёсткого стресса стало понятно, что не хватает кусочка личности, без которой человек не может называться человеком. Рациональное и эмоциональное, божественное и животное, замутнённое и чистое, путанное и прямое: человек это борьба противоположностей. А теперь получается, что открытие чакр убивает человечность? Божественное победило животное?
Как относиться к этому Алекс не понимал. Просто не готов был думать о таком, считая, что до этого момента ещё годы, если не столетия. Прислушался к себе и почувствовал, что это так и есть. Просто зверь внутри спит. Сытый и довольный. Ведь это была славная битва с сильным соперником. Враг повержен, а это повод не для печали, а для спокойствия. Как легко перепутать причину симптомов!
— Не скажу, что молодец, — со скепсисом произнесла Морозная Ночь. Катящаяся голова остановилась, и стал заметен презрительный взгляд. Совпадение или волшебство, но он оказался направленным прямо на того, кто держал меч, о который порезался практик. — Его звали Малый Пик. Может, тебе будет интересно имя первого по-настоящему поверженного тобой врага.
— Малый Пик? — вот тут Алексу поплохело. — Как-то подозрительно похоже на название их секты.
— Кто обидел моего сына? — в воздухе материализовалось огромное лицо, окружённое тёмными тучами, похожими на дым. — Я запомнил тебя!
Видение длилось считанные мгновения, и Алексу даже показалось, что это просто галлюцинация от нервов.
— Это был глава секты Малой Печати? Похоже, ты умеешь говорить глупости, которые сбываются, — женщина развеяла всякие надежды на то, что это привиделось. — Не волнуйся. Всё равно между нашими сектами война. Не стоит беспокоиться.
Вообще-то Алекса шокировало иное: это лицо он уже видел. Только сейчас две пары рогов спрятались в тучах, а так — один в один!
Это вот такая она, война сект⁈ Как говорили на Земле, что шахматные фигуры мочат друг друга по жёсткому, а игроки, их двигающие — лучшие друзья. Неужели это тот самый случай?
Нет, не может быть. Они просто похожи. Тот должен был узнать Алекса, они же уже встречались. Если даже у мастеров память близка к абсолютной, то практик высокого уровня должен помнить всё ещё лучше.
— На тебе появилась метка, — подала голос Морозная Ночь. — На плече.
Алекс взглянул, но ничего не увидел. Это с его-то зрением⁈
— На другом, — а вот там сияло разными цветами что-то очень сложное. В центре находилась Печать Бессмертного, а вокруг какие-то иные символы и геометрические фигуры. И всё это присосалось к его меридианам, вросло в них. Энергии много не жрало, не зря же Алекс не заметил без подсказки. Скорее всего, это сделано для невозможности удалить — вросло капитально, тут Призрачным Коготком не подковырнёшь, не навредив себе. Всё это явно круче и сложнее, чем получил торговец от свитка.
— Можешь направить свой страх и злобу на ещё двоих, причастных к нападению, — два подручных дрожали как осиновые листики, выглядели жалко и всем своим видом демонстрировали, что их надо пожалеть, а не убивать. Только никто, кроме них не знал, что боялись они вовсе не смерти. Наоборот, просили бы о ней, ведь всемогущий глава Малой Печати видел их живыми, в то время как его сын погиб! Он такого не простит. Милосердие — не его сильная сторона. Он, скорее всего, и слова-то такого не знает.
В расстроенных чувствах, Алекс снёс две головы одним ударом и даже заметил выражение благодарности и облегчения на лицах, впрочем, не придав этому значения. Его куда больше заботила печать на плече. А вот усилий по отрубанию не заметил вовсе. Будто по воздуху махнул.
— Можно, я попробую? — Морозная Ночь, попросила испытать артефакт Алекса.
Алекс протянул ей меч.
Верхушку довольно массивного валуна снесло чисто и без сопротивления.
— Любопытное оружие. Наверняка древнее, не зря же так просто выглядит. Северный Ворон такого не может сделать, это я знаю наверняка. Доводилось держать в руках то, что они называют лучшим творением Северной Вершины.
— А я даже и не знаю, у кого его отобрал. Помню, как выглядит, но откуда он взялся, из какой семьи или секты — не знаю. Даже не обратил внимания, выжил ли бывший владелец в той заварушке с еретическим механизмом.