Страница 11 из 88
Он посмотрел, как она уходит, а затем вернулся в комнату к Ксавьеру.
Ксавьер стоял у стола, просматривая бумаги, без сомнения, проверяя подлинность подписи.
— Это неправильно, Ксавьер. И ты это знаешь, — произнёс Макс с порога.
Ксавьер повернулся к нему лицом.
— Что такое, Макс? Использовать лучшего агента, который у вас есть, для выполнения работы, с которой остальная часть твоей команды год за годом терпит неудачу? Я говорю тебе, у этой девушки есть талант. Она напоминает мне её отца.
— И он перевернётся в могиле из-за того, как ты ею манипулируешь. Точно так же, как ты манипулировал им.
— Что вдруг сделало тебя таким праведным, Макс? Ты сам подключил её к делу, помнишь?
— Она мой лучший агент. У меня не было никаких законных причин, чтобы оправдать отказ. Или, поверь мне, я бы так и сделал.
— Ты хочешь сказать, что мы допустили ошибку, назначив её?
— Конечно, нет.
— Хорошо, потому что мне бы не хотелось превращать её отстранение в увольнение.
Макс сердито посмотрел на него.
— Эта работа — всё, что у неё есть. И ты это знаешь.
— И это то, что делает её такой эффективной.
— Но недостаточно эффективной, чтобы противостоять Кейну в одиночку.
Ксавьер улыбнулся.
— Ты же не думал, что она поймает его сегодня вечером, не так ли? Когда она вот так сорвалась с места, твоё сердце, должно быть, подскочило до самого горла.
Макс пристально посмотрел на Ксавьера.
— Ты хоть на минуту подумал, что, отправив Кейтлин на это задание, возможно, решил все наши судьбы?
— Это немного чересчур драматично с твоей стороны, Макс.
— Тогда, какого чёрта, она ему нужна?
— Предполагаю, что у него есть потребность в её чтении теней.
— Почему её?
— Потому что она лучшая, Макс. Так что пусть она продолжает свою работу, — сказал Ксавьер. — Она выглядела так, как будто могла за себя постоять.
Макс прищурил глаза.
— Ты не веришь в это ни на минуту. Он точно знал, что делал, — он умолк. — Что, если он знает правду?
— Ты становишься параноиком.
— Я не просто прошу тебя, Ксавьер, я умоляю тебя — отстрани её от дела. Скажи ей, что ты передумал.
— Она единственная, кто может это сделать, и я не позволю ему снова ускользнуть из моих рук.
— А если я смогу заставить её изменить своё мнение, ты примешь это?
Ксавьер почти улыбнулся.
— Я видел, как она смотрела на него в комнате. Она не захочет уходить.
Макс шагнул к нему, его глаза сузились, когда он использовал каждую каплю самоконтроля.
— Вы оба ничем не лучше друг друга, ты и Кейн. Используете людей. Манипулируете людьми. В конце концов, получаете то, что хотите. Но я говорю тебе, если он причинит ей боль, твоя политика «не убивать его» ничего не будет значить для меня.
Ксавьер не дрогнул.
— Просто помни, с кем ты разговариваешь. И помни, что ты можешь потерять, что мы все можем потерять, если мы не схватим Кейна. Живым.
Макс выдержал пристальный взгляд Ксавьера, пока тот пытался испепелить его взглядом.
— А что, если это нечто больше? Что, если это больше, чем все мы? Что, если, отправляя её туда, ты даешь Кейну именно то, чего он хочет, в чём он нуждается? Что, если он тот самый, Ксавьер? Тебе это приходило в голову? Что, если Кейтлин — ключ к раскрытию пророчества? Что, если именно поэтому он хочет её?
— Это пророчество не имеет ничего общего с чтецом теней. Или Кейном.
— Потому что твой источник настолько надёжен и заслуживающий доверия?
— Потому что я бы не отправил туда Кейтлин, если бы хоть на мгновение подумал, что это то, чего он хотел.
— Думал… точно. Но ты не знаешь, не так ли? Мы знаем только то, что они нам рассказали. Я знаю только то, что ты мне сказал. Ты сомневаешься в Кейне, Ксавьер. Ты знаешь, как это опасно.
— Человечество не находится в непосредственной опасности. Вот почему существуют разделения. Вот почему Всемирный Совет работает с представителями вампиров, чтобы поддерживать мир.
— А что, если эти вампиры солгали? Или что, если они ошибаются? Если ты ошибаешься? Мы говорим о сотнях тысяч жизней, если они придут к власти. Мы говорим о том, что мир, каким мы его знаем, подходит к концу. И всё это из-за одного решения, принятого здесь сегодня в этой локации. Так что извини меня за то, что я ставлю под сомнение твой авторитет.
Ксавьер даже не дрогнул, пока несколько мгновений изучал его в тишине.
— Если ты хочешь, чтобы я помог Кейтлин через четыре дня, предоставь это ей. Потому что я могу пообещать тебе: если ты вмешаешься, ты будешь сам по себе. Мы оба знаем, что на свете есть вещи похуже Кейна. Гораздо худшие судьбы. Я нужен тебе. Я нужен ей. И не забывай об этом.
ГЛАВА 4
Кейтлин стояла в дверях своей крошечной квартирки на втором этаже, обозревая беспорядок, который свидетельствовал о её балансе между работой и личной жизнью: наполненная тарелками раковина и сушилка; переполненное мусорное ведро, полное пустых пакетов на вынос; повсюду разбросаны бумаги и кружки.
Она закрыла дверь и бросила свою рабочую сумку на пол, сняла пальто и кинула его на кухонную столешницу по пути к дивану. Она присела на край, упершись локтями в колени, и опустила взгляд на папки с делами Кейна, всё ещё разбросанные по кофейному столику. Она вытащила наполовину выглядывающую фотографию. Снимок был сделан во время одной из его ночных сделок. Он не смотрел прямо в камеру, но на его губах был заметный намёк на улыбку, улыбку, которая в жизни была ещё более неотразимой. Она задержалась на лёгком проблеске резца, от которого теперь по её телу пробежал знакомый тёплый румянец.
Чёрт, она играла в опасную игру. Она знала это. Макс знал это. Ксавьер знал это. И если бы они знали всю историю, они бы забрали у неё дело за долю секунды.
Профессионал в ней знал, что пришло время отступить. Профессионал в ней никогда бы изначально не ввязался в это дело, зная мгновенное физическое влечение, которое она почувствовала, впервые увидев его фотографию. Такого рода влечение было опасным, хотя и не было чем-то необычным ни в одном из подразделений, когда они имели дело с более чувственными видами. Отстранённость была навыком, который развивали в себе все хорошие агенты, — навыком, над которым Кейтлин никогда по-настоящему не приходилось работать ни профессионально, ни лично, за исключением Кейна. Она отчасти надеялась, что всё это мгновенно рассеется при их первой встрече. Ей нужно было, чтобы это рассеялось, чтобы облегчить её истинную цель. Читать тени было достаточно сложно, но влечение к объекту вызывало всевозможные проблемы, не в последнюю очередь блоки.
Но, заглянув глубоко в эти смертоносные тёмно-синие глаза, ощутив потенциал его прохладного твёрдого тела, прижавшегося к ней, эти чувственные губы на её шее и запястье, услышав его ласковый шепот, она поняла, что её работа стала только сложнее. Он уже был внедрён в её кровоток, в каждую её мысль. После той последней встречи он с таким же успехом мог быть кислородом, которым она дышала. И эта угроза соблазнения, произнесённая шепотом, как обещание любовника, до сих пор занимала центральное место в её мыслях. Мысли, которые пугали её, но в то же время возбуждали, где-то глубоко, где-то в темноте, там, где она ещё не совсем была готова противостоять этому.
Но он действительно был высокомерен, если считал, что она может испытывать к нему что-либо, что-то достаточно сильное, чтобы дать ему доступ к её душе. Влечение это одно, но то, что он предлагал, было совершенно другим. То, что он предлагал, было невозможно. У него не было ни малейшего шанса добиться успеха. Ей просто нужно было убедиться, что этого не произойдёт, прежде чем он это осознает.
Она будет играть с магистром вампиров в его собственную игру.
Каким-то образом.
Но для этого ей нужно было бы знать, зачем ему нужна её душа. Он сказал, что хочет этого из мести. Это был его единственный ключ. И, несмотря на заверения Ксавьера, в ней жило ноющее чувство, что это как-то связано со смертью Араны. Почему именно она была ему нужна, оставалось загадкой. Извлечение её души, даже если бы это было возможно, сделало бы всё бесполезным — сделало бы её бесполезной. Если только это не было тем, чего он хотел.