Страница 72 из 79
– Дорогая, у меня для тебя подарок!
И показал черенок от лопаты. Толстый, ровный и крепкий.
– Блин... Сапегин...
Ольга уже пережила несколько приступов схваток, да ещё дневная усталость. Короче, ей было не до приколов. Но доморощенный акушер продолжил:
– Вот, попробуй.
Он подложил палку под колени жене, и положил её ладони возле широко раздвинутых ног.
– Смотри, тебе всё равно надо за что-то держаться, чтобы боль терпеть. А так...
Ольга моментально оценила положение, посмотрела в честно распахнутые глаза мужа и хихикнула. Потом её прорвал ржач.
– Сапегин! – Выкрикнула она между приступами смеха. – Ты, блин, нашёл способ, чтобы не утруждаться лишний раз! Что ж ты с Ир... О-о-оййй-у-у!
Ольга часто задышала, успокаивая боль от спазмов.
***
И снова потекли часы дежурства, только уже ночью. Свечей оставалось не так много, и к весне Михаил сочинил спиртовую горелку. Он в школе такие делал – из банки с железной крышкой и хлопчатобумажного шнурка. Правда, самогона тоже немного, но его в спиртовку много и не надо. Теперь несколько спиртовок, расставленные по полкам и окнам, давали освещение хоть слабое, но без глубоких теней.
Неандертальцев вождь отправил поспать, постелив на полу. Сам же не мог отключиться полностью и дремал на стуле, вскидываясь от каждого движения жены. Схватки та переживала сдержанней, чем младшая. Но всё равно: то забрать палку – мешает, то дать обратно – так легче, то помочь повернуться, то поправить сползающее одеяло. Одновременно с дежурством возле одной роженицы, приходилось наведываться к уже родившей. То принести попить, то поправить подставки, на которых лежат дети, то помочь выбраться в туалет.
В предрассветных сумерках Ольга позвала:
– Миша...
– А? Что? – Поднял он голову, лежащую между её ног.
– Давай, смотри раскрытие. Кажется, совсем скоро.
И попросила палку. При поднятых и раздвинутых ногах вход немного приоткрылся, но что там в глубине – не видно. Тут бы фонарик и эту штуку, которой гинекологи раздвигают у женщин вот это всё. Придётся на ощупь. Михаил сделал всё, как инструктировала жена: ввёл пальцы вдоль стенки, нащупал выпуклость в том конце, повёл к центру. И вдруг выдернул, нащупав что-то мягкое, отличное от напряжённых мышц шейки матки.
– Ты чего? – Удивилась Ольга.
– Да испугался, что это этот. Как его? Родничок. Ещё мозг проткну.
– Не бойся, ничего страшного. Не так уж просто это сделать. Да и вряд ли это родничок. Может, остатки оболочки. Но ты всё равно не тыкай. Просто веди. Давай, соберись!
Михаил несколько раз вздохнул, снимая напряжение, и снова ввёл чуть подрагивающие пальцы. Осторожно трогая то тут, то там, представил в уме, как это выглядит. Прикинул размеры:
– Почти ладонь.
– А сколько у тебя ладонь?
– Ну.... 10 или 12 см.
– Тогда дай попить и буди Йв. Ещё пару схваток – и всё... На! Палку возьми. Отдохну пока.
Будить неандерталку не пришлось. Когда Михаил вернулся с питьём, она уже сидела возле стола и о чём-то шепталась с его женой.
Ольга будто морально подготовилась и решила всё сделать за раз. А может, совпало по времени. Стоило Михаилу её попоить, как она решительно потребовала черенок. И сразу, как приняла нужную позу, наступили схватки. Но перерыва уже не было. Ольга рычала, напрягая живот и вцепившись в деревяшку. Делала паузу – буквально на несколько секунд, чтобы отдышаться. Несколько быстрых вдохов-выдохов – и снова полукрик-полурычание через сжатые челюсти. У Михаила мелькнула мысль – не сунуть ли деревяшку в зубы. Но привести в исполнение он не успел. В неверном свете многочисленных мелких светильников он увидел что-то между ног роженицы. Мозги ещё соображали, что вот – началось, а выпуклость превратилась в неровный шар, шар перешёл в что-то скомканное, как куча сосисок.
– Лови-и-и, твою мать!
Крик жены заставил дёрнуться и подставить руки. На них плюхнулось это нечто – мокрое, склизкое, теплое, синюшного цвета и орущее. Да, ребёнок заорал сразу, только показавшись.
– На живот положи.
– А... Да...
Машинально отметив – девочка, он положил младенца пузиком на живот матери. Новорождённая, продолжая кричать, раскинула руки-ноги, как лягушка. Теперь уже полностью придя в себя, отец достал из воды приготовленные шнурки. Перевязать сантиметров в пяти от животика малыша. Мало ли какие проблемы будут. Иногда пуповина загнивает. Лучше пусть запас будет. Если что, можно отрезать. Второй шнурок через несколько сантиметров. И ножницами – чик! На самом деле «чик» не получился. Ещё в прошлый раз он понял, что самые острые ножницы не столько резали, сколько мусолили эту кишку. Но сумел всё же отпластать. Помазал срез зелёнкой. Точнее – уже чуть окрашенный «бриллиантовым зелёным» раствор самогона и настойки чистотела. Спирт и сок растения обеззараживают, а зелёнка дает плёнку, которая прикрывает рану. Зачем-то (кто поймёт сумерки разума?) помазал и тот конец пуповины, который уходил в живот роженицы.
Вытерев испарину – у себя и у жены, Михаил наблюдал, как новорождённая первый раз нашла сосок с пищей. Ольга сжала грудь и брызнула в открытый ротик. Малышка тут же заткнулась и замусолила беззубыми челюстями. Сил ей пока хватало только глотать. Сосать не получалось, и усталая, но счастливая мать, прикалываясь, так и брызгала понемногу молоком, сжимая грудь. Минут через десять она оторвала девочку и показала жестом: рядом положи. Снова заворчавшая малышка вертела головой, пытаясь найти вкусняшку, но матери пока было не до неё.
– Сейчас послед пойдёт, – сообщила она мужу. – Уже чувствую потуги. Ты тяни понемногу, но не дёргай.
Вскоре кровавая пенистая масса с сизо-бурым хвостиком пуповины плюхнулась в тот же таз, что и две предыдущие. Надо будет спалить эту гадость – типа, от сглаза. До сих пор во многих семьях сжигают обрезанные волосы и ногти, или запачканные кровью тряпки. А уж такой «компромат» – тем более. И это не зависит от того, городская семья или деревенская.
Ещё через полчаса, после умывания, Ольга и малышка – одна спящая, другая немного приободрившая, готовились двигать в спальню.
– Ты извини, Оль, но сама знаешь – тебя я не потяну.
Михаил оглядел высокое и плотное тело своей жены-валькирии.
– Ну, разве что подхватить в порыве страсти. Но до другой комнаты не унесу.
Женщина только махнула рукой. Кивнув с облегчением (а вдруг пришлось бы тащить?), мужчина помог жене спуститься, подхватил свёрток с ребёнком и повёл Ольгу в спальню. Но расслабиться ему сегодня было не суждено. На пороге комнаты их догнал голос неандерталки:
– Начялося.
***
В какой-то прострации Михаил уложил жену, поправил постель, поцеловал обеих женщин. Потом полез в аптечку: в бутылочке с элеутерококком ещё что-то оставалось. Сейчас ему мог помочь только энергетик. Элеутерококк, конечно, по воздействию не такой мощный, как кофеин+таурин+аскорбинка, которые намешаны в энергетике. Но зато сердце не садит. Кстати, насчёт витамина С. Надо хоть капусту квашеную пожевать. И вообще перекусить. Больше суток на нервах, почти без сна. Когда ел – не вспомнить. И ещё впереди дежурство.
Когда вождь и шаман, прихватив из подполья капусту и колбасу, вернулся к роженице, та уже лежала в соответствующей позе с черенком под коленями. Про то, что неандертальцы то ли считают их семью шаманами, то ли приняли Михаила как вождя, трое попаданцев начали подозревать сразу. Очень уж уважительное поведение у них было. Но прошло больше месяца, пока стало возможным разговаривать на отвлечённые темы. Тогда Йв им и вывалила всё, что думает о них. Такого сумбура в голове Михаил ещё не встречал. Разве что в промытых западной пропагандой мозгах у народов бывшего Советского Союза. А с неандертальцами они тогда так и не решили, как поступать: оставить поклонение или обучать всему, что знают. Но оставлять на самотёк нельзя. Аборигены совсем не дураки. Постепенно поймут, как всё происходит. И если не вывалятся в футуршок, то могут просто убить. Из-за разочарования в низвержении идеалов. Считали Шаманом Шаманов, а оказался простым человек. Да ещё и таким слабым и неумелым по жизни.