Страница 17 из 78
Начал с головы. Отрезал её по второму позвонку и отставил – пусть падальщикам достаётся. Там, конечно, много съедобного по меркам более поздних времён, но мучиться с этим не хотелось. Только язык вырезал и кинул собаке – пусть полакомится. Дальше надо было разрезать шкуру по всей длине – от шеи до паха. Очень муторно оказалось расправлять густую шерсть, чтобы она не лезла в разрез и не прилипала к мясу. Это ж не коза, у этого бугайчика почти ничего не видно в густых зарослях. А требовалось не задеть писюн, обрезать шкуру вокруг него. Потом обойти заднее отверстие – тоже ничего приятного, если что-то из него попадёт на уже разделанные куски. От вони трудно избавиться, даже поливая вёдрами воды, а у них жидкости всего ничего. Только чтобы руки в конце помыть.
Теперь разрезы по внутренней стороне ног – почти до копыт, до последнего сустава и вокруг него. Михаил не стремился снять как можно больше шкуры, но надо же будет каким-то образом завязывать лямки. Помощникам приходилось вдвоём удерживать каждую конечность, пока он обкорнает её и отрежет самую нижнюю часть – не тащить же кости. Они составляют не меньше половины веса.
Через час шкура легла на землю, держась на туше лишь за спинную часть. Сдирать такую толстую кожу оказалось трудоёмким процессом. Обычным для мелких животных способом, когда под шкуру втыкается прямая ладонь, получалось плохо. Но быстро нашёлся альтернативный вариант. Немного помучившись, обломали бычку рога. Притуплённые рога не прорывали шкуру или брюхо, зато работали как рычаги.
Теперь самая грязная работа. Вскрыв мешочек с причиндалами, но не отрезав его от туши, Михаил перекинул хозяйство бычка к хвосту. Брюшные мышцы с треском лопались, натянутые внутренним давлением, стоило только прикоснуться лезвием. Чтобы не задеть потроха, мужчина ввёл в разрез нож и резал снизу вверх, прикрывая остриё пальцами. Затхлые миазмы вырвались наружу, как будто рядом открыли канализационный люк. Ирина не выдержала и отбежала в сторону.
– Маши, блин! – В три голоса рявкнули потрошители.
Стоило девушке прекратить работу, как тут же налетели стаи мух и мошкары, полезли в рот, уши, глаза. Справившись с конвульсиями, Ира подобрала веники и принялась махать особенно яростно, стараясь не дышать и не смотреть в ту сторону.
Как вытащить всё это добро, не запачкав всё вокруг? Технология отработана тысячелетиями. Сначала завязывается так называемое «говённое» горло. Несмотря на неприличное простонародное название, это всего лишь пищевод. Надо перекрыть путь той биомассе, что скопилась в желудке. Кто-то по-современному завязывает тесёмкой. Но есть более древний способ. Тем более, что лишних тесёмок и шнурков у охотников не имелось. Для начала всё, что осталось в пищеводе, проталкивается вглубь. Потом сам пищевод вытягивается как можно дальше – не меньше, чем на треть. Аккуратно подрезается наружный склизкий слой и сворачивается валиком к горловине. Главное, не прорезать трубку пищевода – он очень тонкий. Осталось только в этом месте завязать кишку узелком – валик на конце не даст узлу соскальзывать. Всё это нужно, чтобы вытаскивать потроха из груди. Они тянутся в сторону живота, что чревато. Со стороны хвоста можно так не заморачиваться – просто держишь рукой выход, пока вертишь кишки и отрезаешь всю эту часть. А дальше уже не имеет значения – полезло всё наружу или нет.
Вытаскивать требуху тоже надо уметь. Кроме кишок с ароматным содержимым, есть и другие органы, целостность которых не рекомендуется нарушать. Первое – вырезать мочевой пузырь и вместе с пиписькой откинуть подальше. Михаил оставил только тестикулы, бросив их на расправленную шкуру. Если никто не захочет, так он и сам с удовольствием съест. Очень питательные части мужского организма. У рыб-мужиков есть такие же, и по нежному вкусу, и по происхождению – это молоки, которые многие едят и не заморачиваются, откуда они.
Поручив Ольге зажать то место, откуда рождается навоз, Михаил потащил петлю кишок в кучу отходов. Туда уже попали копыта, писька, голова, а вскоре и остальное окажется здесь. Обычно, чтобы не заморачиваться, выламывали топором лобковую кость и часть крестца с хвостом. Всё это, болтаясь на прямой кишке, улетало в яму. Сейчас у Михаила вызывал сомнение такой вариант. Походный топорик не справится с толстыми костями. Да и жалко его. Пришлось миллиметр за миллиметром срезать плотно приросшую в этом месте кожу. Так, чтобы не задень вонючий сфинктер. Учитывая близорукость потрошителя, который не видел детали дальше двадцати сантиметров, ароматов он наглотался.
Отвернувшись от сюрреалистичной картины растянувшихся на десяток шагов кишок, соединяющих две окровавленные кучи, Михаил вернулся к потрошению. Остались почки, которые надо искать в натёкшей крови. Хотел сначала обрезать и выкинуть брюшину, чтобы не заморачиваться с отмачиванием пропахшего мочевиной мяса, но передумал – собаку тоже кормить надо.
Печень – ещё одна опасная вещь, которая может испортить всё мясо. Точнее – желчный пузырь. Аккуратно подправляя направление кончиком ножа, вырезал жёлто-зелёный мешочек и кинул в отходы. Печень прилегла рядом с уже вынутыми органами.
Остаётся только сердце. Лёгкие тоже съедобны, Но зачем тащить кусок резины, который никто не захочет жевать? Взрезал по периметру диафрагму, всё так же аккуратно – закрывая остриё пальцем. Всё ещё тёплый желудок вывалился в брюшную полость, за ним легко потянулись лёгкие с сердцем. Несколько движений ножом, и сердце падает рядом с печенью. Набитый травой желудок и прицепившиеся к нему лёгкие пришлось нести втроём. Выгребли свернувшуюся в брюхе кровь и вернули на место то, что не стали выкидывать.
– Фух! Неужто всё? – Потрошитель вытер предплечьем набежавший пот.
– Стой! – Попыталась остановить жена. – Хотя, уже поздно. Ты и так успел перемазаться.
Невозможно не запачкать рук, когда режешь трупики. А ещё вокруг летают всякие муханоиды, щекотя то нос, то лоб. Михаил оказался замазан в крови по локоть не в фигуральном, а в прямом смысле. Лицо тоже представляло из себя окровавленную маску. Очень хотелось умыться, но оставалось ещё одно грязное дело – завязать попарно ноги у шкуры, чтобы продеть копья в эти петли. Вот теперь можно умываться. Помощникам хватило плеснуть пару раз, дальше ладоней они не испачкались. Зато главному забойщику пришлось истратить всю фляжку, и всё равно отмылся не до конца.
***
Умывшись, Михаил снова шагами замерил бычка. Достал трубу, понаблюдал за стадом, удалившимся уже на приличное расстояние. Снова оценивающе посмотрел на трофей.
– Что смотришь? – Поинтересовался товарищ.
– Да вот, прикидываю – пил он еще молоко или нет.
– А в чём разница?
– Если ещё питался, то хорошо бы вырезать сычуг. Для сыра, творога и прочего – незаменимая вещь! Но, есть мнэные, – продолжил он с грузинским акцентом. – Чьто это нэ малакасос!
И снова без акцента:
– Хотя, на будущее надо посмотреть, вспомнить анатомию.
Охотник подошёл к вываленным кишкам, перевернул палкой бурдюк многокамерного желудка.
– Вот этот кусочек, наверно, и есть сычуг – между большим желудком и тонкой кишкой.
– У человека здесь двенадцатипёрстная кишка, вроде.
Андрей тоже подошёл, чтобы рассмотреть поподробнее.
– У человека двенадцатипёрстная, а у коровы – сычуг. Точнее, у телёнка. Ладно. Давайте сматываться отсюда. Полдень давно прошёл, надо до дома успеть.
Судя по положению солнца, уже протикало часа два. Пора и честь знать. Тем более, что Мишка уже заколебался охранять территорию от стаи каких-то падальщиков. Те немного проигрывали псу в размерах и не решались напасть, пока рядом высокие двуногие хищники. Но зато они брали коварством: пока Мишка с лаем гонялся за кем-то, другие звери, похожие одновременно на шакалов и на волков, дружно растаскивали кости. Пёсель делал круг, возвращался, и всё начиналось заново.
Продели копья в лохматые петли и попытались поднять. Древко под передней частью туши угрожающе заскрипело. Опасаясь остаться без оружия, просунули сразу три копья, оставив для задницы только одно. Мужчины крякнули, но сумели поднять грудь трофея. По ощущениям выходило, что на каждого пришлось по собственному весу. Во второй раз взялись вчетвером. Вроде терпимо. Но при разнице в росте между девушками, груз сползал к маленькой Ирине, ложась полностью на неё. Снова опустили тушу и перетасовали грузчиков. Пошли ромбом. Впереди Ира с древком на плече. На левом фланге – Ольга. Для компенсации роста ей приходится нести груз на сгибе локтя. С правой стороны шагал Михаил. А последним, как самый высокий – Андрей. Так получилось гораздо лучше, хотя всех вело под тяжестью из стороны в сторону.