Страница 10 из 18
— В смысле? Я ведь на терапии работаю.
— Ты, моя дорогая, в первую очередь работаешь в больнице. А потом уже на каком-то конкретном отделении. Или тебе напомнить, как ты в прошлую смену сделала всё, чтобы на этом отделении больше не работать? Думала, это всё просто так тебе спишется? В следующий раз будешь более ответственно подходить к своим обязанностям. В нашем деле минута опоздания может стоить чьей-то жизни. Короче, дуй в приёмник. Там людей не хватает.
— Почему не хватает? Что-то случилось?
— А ты как всегда не в курсе, — всплеснув руками, смотрит на меня, как на проштрафившуюся школьницу. — Может потому что надо меньше трепаться по телефону и больше уделять времени работе? Банк на Никольской пытались ограбить. Огнестрел. Естественно есть пострадавшие. А охранная организация, приехавшая на вызов, обслуживается в нашей клинике по ДМС.
— Господи, — бормочу себе под нос, быстро заталкивая телефон в сумку. — Много там раненых?
— От огнестрела нет. А вот от разбитых оконных стёкол и витрин достаточно. В общем, работы хватает, так что спускайся вниз, — открыв дверь, подталкивает меня в спину. — Смену сегодня там отработаешь. Хорошего дежурства.
Поджав губы, молча быстрым шагом направляюсь к лифтам. Точно “динозавриха”, не зря Леся её так называет. Это же надо было ещё и хорошего дежурства мне пожелать. Любой мед работник знает, что такие вещи говорить нельзя, иначе аврал на смене обеспечен. Сомневаюсь, что она это не подумав ляпнула. Сглазить хотела, как пить дать...
Быстро спустившись на лифте на первый этаж, сворачиваю в приёмное отделение, где коридоры уже заполнены ожидающими своей очереди людьми.
Оглядываюсь по сторонам, в поисках старшего медперсонала, а у самой из головы так и не выходит разговор с мамой о том, что Вадик чувствует себя хуже в последние дни. Конечно, при адаптации к новому лекарству всякое бывает, но чтобы он не спал практически всю ночь и плакал… Может, это что-то неврологическое? Всё-таки ДЦП это заболевание, напрямую связанное с мозгом, и детки с этим синдромом часто бывают беспокойными.
В любом случае, надо обязательно отвести Вадика к педиатру. Возможно, лекарство всё же придётся сменить. Да и обследования пройти не помешает…
Господи, как же я хочу привезти его в нормальную клинику! Да и вообще, чтобы они с мамой перебрались в Москву. Здесь медицина совсем на другом уровне, не то, что у нас в области, где одна обшарпанная больница на несколько посёлков, которая даже нормально медикаментами не оснащена, не говоря уже о специализированной медтехнике!
Но пока это не представляется возможным. Моих средств хватает только на то, чтобы снимать комнату в квартире. А Вадику с мамой нужно много места. К тому же, жизнь в Москве в принципе гораздо дороже. Продукты, одежда, счета… Оплачивать это всё им в посёлке я ещё могу, а в Москве не потяну точно…
— Добрый день, — подойдя к стойке регистрации, здороваюсь с дежурной медсестрой. — Я из терапевтического отделения. Меня отправили в качестве усиления.
— Вершинина?
— Да.
— Отлично, мы тебя уже заждались. Тебе за третью ширму. Там достать осколки и обработать раны. Пациент от наложения швов отказался, так что без хирурга справишься.
Кивнув, не тратя зря времени, беру пакет с медицинскими перчатками из специального стерильного контейнера и иду в указанном медсестрой направлении.
— Здравствуйте, меня зовут Алиса Александровна. Я достану осколки и обработаю вам раны, вы…
Замолкаю от неожиданности, потому что на небольшой кушетке возле стола с приборами сидит тот самый незнакомец с дороги.
А точнее, Воскресенский Игорь Сергеевич.
***
От неожиданности, не сразу нахожусь, что сказать. Просто молча застываю на пороге и смотрю на мужчину, чувствуя, как мой пульс по необъяснимой причине начинает учащаться.
На нём всё те же военные штаны и берцы. Только футболку он уже снял и сейчас мне прекрасно виден каждый чётко очерченный мускул на его теле.
Почему-то вдруг начинаю чувствовать безотчётное волнение и лёгкий мандраж. Как будто это мой первый рабочий день сразу после медицинского колледжа и первый пациент, которого мне доверили принимать самостоятельно.
Глупость какая-то…
— Так что, Алиса Александровна? Вы будете обрабатывать раны или продолжите молча стоять? — немного резко произносит мужчина, сложив руки на груди, которая кажется состоит из одних только мышц.
А ещё его грудь покрыта порослью волос, которая дорожкой спускается вниз до пупка и теряется за поясом военных брюк.
Если в нашу прошлую встречу, в одежде этот человек казался мне крупным, то сейчас, глядя на него без футболки, я понимаю, что он просто огромен. Даже не смотря на то, что за свою карьеру медсестры я видела множество мужчин разных габаритов, Воскресенский на их фоне всё равно резко контрастирует…
— Эм… Да, конечно. Простите, просто немного растерялась. Не ожидала вас здесь увидеть…
Мысленно одёрнув себя, подхожу к мужчине, параллельно пытаясь открыть чёртов пакет с перчатками, который по какой-то причине вдруг отказывается поддаваться.
— Сюда дай, — Воскресенский вдруг забирает у меня из рук пакет, одним быстрым движением его распаковывает и протягивает мне обратно.
— Спасибо… — тихо бормочу себе под нос, ощущая, как к щекам в тот же момент приливает краска.
Я вообще чувствую себя как-то странно в этой тесной кабинке, в которой этот мужчина вообще неизвестно как поместился. Мне даже смотреть здесь больше некуда, кроме как на него.
Может, потому что я не привыкла к таким габаритам. На терапии мы осматривает пациентов в смотровой, либо прямо в палате. А здесь пространства настолько мало, что кажется, словно наши магнитные поля перемешиваются, и я чувствую, как воздух искрит, а кожу покалывает от этих силовых волн.
Аккуратно достаю из пакета одноразовые перчатки. Морщусь, когда натягиваю перчатку на правую руку. Но надеть её у меня так и не получается, потому что в этот же момент мужчина вдруг хватает меня за запястье.
— Это что? — задрав мою руку, смотрит на глубокий порез на внутренней стороне ладони. — Почему не зашила?
— Я… эм… несколько осколков достала, когда повторно обрабатывала. Совсем мелких… Да ничего страшного. И так всё нормально заживает.
— Я вижу, как оно заживает. У тебя поэтому лицо как будто ты кислый лимон только что жевала? Опять не думаешь о последствиях.
И снова этот дурацкий прилив жара охватывает мои щёки и шею. Он становится и вовсе невыносимым, когда я поднимаю глаза на мужчину и ловлю на себе его суровый взгляд. Чувствую себя нашкодившей школьницей, которую отчитывают за то, что она ведёт себя, как неразумный ребёнок.
— Вы тоже отказались накладывать швы, — тут же парирую. — Значит тоже не думаете о последствиях. Но учите при этом думать меня?
Поджимаю губы, боковым зрением поймав на себе хмурый потемневший взгляд, и тут же жалею о своих словах. Не надо было мне отвечать. С моей стороны, это было непрофессионально.
Если сейчас этот мужчина потребует другую медсестру, то будет иметь на это полное право…
Однако, немного помолчав, Воскресенский опускает моё запястье и отводит взгляд в сторону.
— Долго заживать будет. Порез глубокий, тем более на рабочей руке, да ещё и на сгибе, — говорит всё тем же хмурым, немного резким голосом. —Давай, делай своё дело, и я поеду.
После чего поднимается с кушетки, возвышаясь надо мной на целую голову.
— Вы… не могли бы убрать сотовый телефон, — киваю на мобильный, зажатый в его правой руке.
Вместо ответа, мужчина молча отворачивается, убирает сотовый в карман куртки, и… у меня дыхание перехватывает от того, что я вижу перед собой.
Вся его спина покрыта старыми шрамами. Примерно такими же, как тот, что пересекает его бровь и скулу, только больше и глубже. Моментально представляю, как они выглядели, когда были свежими. Думаю, гораздо страшнее, чем те, с которыми он сегодня к нам поступил и которые сейчас “украшают” его правое плечо…