Страница 11 из 18
Сама не верю, что говорю это! Надо было промолчать, а не вступать с ним в беседу!
— Намекаешь на то, что я отравил еду, пока накладывал? — усмехается босс и усаживается за стол. — Думаешь, я настолько жестоко мог бы избавиться от раздражающей меня помощницы?
— Зато признались, что я вас раздражаю. Поставили точку, так сказать.
— Я это никогда и не скрывал.
Опускаю взгляд в тарелку, чтобы не смотреть на мужчину, от взгляда которого по позвоночнику не перестают бегать мурашки. Я даже салат с трудом проглатываю — настолько некомфортно мне есть в его присутствии.
— Взаимно, Глеб Викторович, — буркаю в ответ.
Я рехнулась?!
— Вот как? Учту, Александрова.
"Молчи, Инна, просто молчи!"
— Здесь кое-какие наработки по комплексу. Это то, что мы обговаривали с возможным заказчиком по телефону. Изучи после обеда.
Воронцов тянется к журнальному столу и берёт оттуда папку, затем протягивает мне и, к сожалению, когда я её забираю, случайно касаюсь пальцев босса.
Папка падает на стол, а я невольно отдёргиваю руку и тру об рубашку. Кожа горит в тех местах, что соприкоснулись с его кожей.
— Ладно хоть мыть не побежала, — хмуро комментирует Глеб Викторович, но при этом уголок его губ дёргается.
Он, что, подшучивает?
Это всё очень странно.
— Хорошо. Я изучу...
Дальше мы едим в полной тишине. Я стараюсь поскорее закончить с обедом, чтобы скрыться у себя в комнате. Это просто невыносимо трудно — выдерживать его взгляд. А он смотрит. Постоянно. Вообще глаз не сводит. Лишь изредка хмурит брови, но всё же смотрит.
Я не понимаю, чего он уставился? Раздумывает, как поскорее меня уволить?
— Спасибо... за обед, — благодарю, поднявшись из-за стола. — Вы не против, если я изучу бумаги у себя?
— Как хочешь, — безразлично пожимает плечами.
И это безразличие так резко контрастирует с темнотой, которая снова заполняет его взгляд, когда я прохожу мимо, чтобы поставить грязные тарелки в посудомойку. Он смотрит на мою грудь и ноги. И я уверена, что на ягодицы тоже, когда я поворачиваюсь к нему спиной, потому что они просто невероятно сильно горят. И этот огонь не утихает, пока я наконец не оказываюсь за закрытой дверью у себя в спальне, прижимая к груди папку с наработками.
Глава 14
Глава 14
Александрова прижимает к груди папку с документами и медленно проплывает мимо меня к выходу.
Мажу взглядом по её фигуре. Моя рубашка реально доходит ей почти до колен. В офисе она ходит на каблуках. Может быть, поэтому я не замечал, что Инна такая миниатюрная...
Мои глаза стекают вниз по её спине. Останавливаются на голых ногах. И какого-то чёрта во рту собирается слюна, как у голодной шавки.
Млять, видимо у меня слишком давно не было женщины, если уже на собственную секретаршу в своей рубашке мой организм реагирует взрывом в крестце.
Вижу, как напрягается её спина, а пальцы крепче впиваются в папку с бумагами. Чувствует, что я на неё смотрю?
Скорее всего. Потому что после этого она ускоряет шаг и практически бегом залетает в свою комнату.
Звездец просто. Не думает же она, что я на неё наброшусь? Секс с помощницей — последнее, что мне сейчас нужно.
Вообще, я поражаюсь её дёрганности. Никак не могу понять — это черта характера, или она для чего-то так играет?
Женщины часто любят изображать из себя невинных овечек. Знают, что мужики на это реагируют. Мы же как хищники - видим жертву и тут же срабатывает инстинкт.
Жена моя бывшая тоже была той ещё актрисой. И в постели, и в жизни, как оказалось. Поэтому сейчас такой типаж женщин стал меня вымораживать. Потому что в большинстве своём весь он насквозь пропитан фальшью за которой скрывается меркантильная стерва, желающая оторвать себе кусок пожирнее.
От мыслей отвлекает вибрирующий на столе телефон с высвечивающемся на дисплее номером клиники.
Наконец-то, твою мать.
Мышцы во всём теле моментально напрягаются, хренача по венам адреналин. Не помню, когда в последний раз я так волновался.
Сегодня они должны были поговорить с матерью моего ребёнка и обрисовать ей ситуацию.
Подхватываю гаджет и подхожу к окну.
— Ну что там? — сняв вызов, без предисловий перехожу к сути. — Вы поговорили с матерью? Кто она?
— Добрый день, Глеб Викторович..., — голос репродуктолога звучит взволнованно и мне это нихрена не нравится. — Да, мы поговорили, но, дело в том..., — заикается, и я слышу, как на том конце провода врач судорожно выдыхает. — Дело в том, что наша клиентка... она отказалась выдавать своё имя...
— То есть как отказалась? — рявкаю, сжимая телефон в кулак до побелевших костяшек.
— Она хочет сохранить анонимность...
— Что она хочет сохранить?! — переспрашиваю. — А она там ничего не попутала, клиентка ваша?! Какую нахрен анонимность?! Это мой ребёнок! И я хочу знать, в чьём он животе!
— Глеб Викторович, поймите, мы не имеем права давить на пациентку в этом вопросе..., — голос гинеколога сквозит дрожащими нотками. — По закону мать имеет полное право не разглашать свою личность. Она этим право воспользовалась...
— Мне плевать, что там по закону, — рычу, вбивая кулак в столешницу, от чего лежащая рядом посуда подпрыгивает и громко звякает. — То, что ваша клиника нарушила мои права в расчёт не берётся?!
Меня просто нахрен колотит от ярости. Желание дёрнуться обратно в Питер и разнести к чёртовой матери всю эту долбанную шаражку становится таким сильным, что жилы тянет. И, скорее всего, так бы я и сделал, если бы не встреча с владельцем загородного комплекса, которая должна состояться через несколько часов.
— Мы всё понимаем, Глеб Викторович. И готовы отвечать за свою оплошность. Но, поймите, в случае с вами это было недоразумение. А сейчас вы просите нас осознанно пойти на преступление. Мы не можем этого сделать. Клиника обязана соблюсти права клиентки. Она делала инсеминацию с закрытым донорством...
Млять! Эти медицинские термины меня просто вымораживают! С какого черта я донор?! Я отец этого ребёнка, а не просто какой-то мужик, который за бабки спустил в банку для анализов!
Впиваюсь пальцами в край столешницы. Опускаю голову и медленно выдыхаю про себя отсчитывая от десяти.
— Тамара Васильевна, — цежу медленно. — В ваших же интересах пойти мне на уступки. В противном случае я вас просто засужу. Лично вас и клинику в целом.
— Это... это ваше право, Глеб Викторович, обратиться к адвокату. Мы понимаем всю степень своей вины и, как я уже сказала, готовы за это отвечать. Но, к сожалению, помочь вам в данном вопросе не можем. Мы передали клиентке ваш номер телефона. Она всё ещё остаётся пациенткой нашей клиники, и мы попробуем ещё раз мягко посоветовать ей с вами связаться. Но решение в любом случае остаётся за матерью...
— В таком случае, передайте вашей клиентке, что у неё есть неделя, — рычу, теряя остатки самообладания. — Если за это время она не даст о себе знать, то я найду её самостоятельно! Этот ребёнок мой! И пусть она даже не рассчитывает на то, что я так просто от него откажусь!
Слышу, как что-то с грохотом падает и на секунду этот звук отвлекает меня от диалога. Голова дёргается в сторону стены, которая разделяет кухню с комнатой Александровой.
Что она, млять, там делает, что у неё оттуда такие звуки прилетают?!
— Глеб Викторович, я обещаю, что в следующий визит попробую ещё раз поговорить с пациенткой, — блеянье репродуктолога снова возвращает меня к сути разговора.
— Поговорите! И донесите до неё всё, что я вам сейчас сказал, — скидываю вызов и отшвыриваю телефон на стол.
Глава 15
Глава 15
После разговора решаю проверить, что там с Инной. Грохот был довольно сильный и хрен знает, что эта женщина умудрилась натворить. Подхожу к закрытой двери и прислушиваюсь.
Тишина.
— Инна? — стучу костяшками пальцев.
Ответа нет.