Все Здесь Хорошие Люди

Марго вскочила на ноги, ее рука замерла в воздухе, а взгляд устремился на дверь в кабинет. Звук был похож на шаги или спотыкание. Она замерла, прислушиваясь, но больше ничего не услышала. Тихо соскользнув со стула, она подошла к двери и, затаив дыхание, прижалась к ней ухом. Но все, что она могла услышать, это звуки телевизора. Она была просто параноиком.

Вернувшись к столу дяди, Марго продолжила рыться в ящиках, но содержимое каждого последующего ящика было банальнее предыдущего. Там были записи и квитанции на все работы, которые Люк когда-либо выполнял на своей машине, вплоть до замены масла. То же самое было и в доме — ремонт крыши и устранение последствий прорыва труб. Среди всего этого был беспорядочный набор бумаг — старый список продуктов, повестка в суд присяжных за 1999 год, стопка писем, которые Марго прислала ему после переезда из Вакарусы, написанных ее неаккуратным, еще подростковым почерком.

Наконец, Марго добралась до последнего ящика, высокого, справа внизу. Но когда она попыталась открыть его, он застрял. Она потянула его снова, но он не сдвинулся с места. Тогда она увидела маленькую золотую замочную скважину наверху и вспомнила о ключе. Она поспешно открыла первый ящик и достала из него ключ.

Сердце учащенно забилось, Марго попробовала вставить его в ящик, где он легко повернулся. Но когда она открыла его, у нее свело живот. Она не знала, что ожидала найти, но внутри оказалось не что иное, как картотека. По мере того, как она листала папки, ее разочарование росло: это были финансовые отчеты клиентов Люка. Логично было бы запереть их подальше. Она опустилась обратно в огромное кресло. Она должна была почувствовать облегчение. Она не хотела, чтобы ее дядя скрывал какую-то тайну — конечно, не хотела. Но ей нужна была правда, объяснение того, почему он был на той фотографии на концерте Януарии, а эти финансовые документы — не то, что нужно.

Но тут она заметила то, чего не заметила раньше. Казалось, что между глубиной ящика снаружи и глубиной папок внутри было несоответствие — примерно три-четыре дюйма. Она резко поднялась на ноги и дернула ящик до конца. Затем, заставляя себя двигаться осторожно, она сняла проволочный каркас, удерживающий папки, и прижала руку к деревянному дну ящика. Она ощупывала всю поверхность, пока в одном из углов не почувствовала легкое движение, а затем хлопок. Ее сердце подскочило к горлу. Деревянная панель была фальшивым дном.

Но прежде чем она успела снять ее, она услышала еще один звук. Это был тот же стук, что и раньше, случайная подножка или удар локтем о стену, но на этот раз звук доносился как будто снаружи.

Она бросилась к окну и заглянула сквозь жалюзи. Должно быть, время было позднее, чем она предполагала, потому что на улице было темно, единственным источником света была одна слабая лампочка. Марго обследовала каждый сантиметр маленького двора своего дяди, но там никого не было. Она повернула шею, чтобы прислушаться, но не услышала ничего, кроме приглушенных звуков из телевизора. Возможно ли, что источником шума был Люк, что это он бродил вокруг?

Она подошла к двери своей спальни, тихо скрипнула, открывая ее, и проскользнула внутрь. Пройдя на цыпочках по коридору, она остановилась у входа в гостиную и высунула голову из-за угла. Но Люк не двигался. Он сидел на диване, лицом к телевизору. На экране была видна охота львиной самки, которая методично кружила над добычей. Марго оглядела комнату и кухню, но ничего необычного, ничего страшного не наблюдалось. Единственным звуком, который она могла слышать, был голос диктора документального фильма, который объяснял, что у диких оленей нет никаких шансов против окружающего прайда. Марго повернулась и направилась обратно в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, она вздохнула. Она чувствовала себя нелепо. В доме не происходило ничего зловещего. Ее дядя не следил за тем, что она следит за ним. И, если уж на то пошло, может быть, ей вообще не из-за чего было с ним ссориться. Может быть, была совершенно безобидная причина, по которой он был на концерте Януарии в тот вечер. Сейчас ей нужно было сосредоточиться на Эллиоте Уоллесе, а не на дяде. Но тут в ее сознании промелькнули слова Люка. Она много спрашивает о Януарии. Я боюсь, что она узнает, что произошло на самом деле. Марго потерла ладонями лицо. В голове у нее все перевернулось.

Вернувшись к столу дяди, она опустилась в кресло, затем наклонилась вперед, чтобы вынуть фальшивое дно ящика. Возможно, ей следовало бы сосредоточить свои усилия на Уоллесе, но сначала нужно было вычеркнуть это из списка. Люк приложил немало усилий, чтобы спрятать все, что находилось в этом ящике. Марго положила деревянную панель на ковровое покрытие возле ног, затем перевела взгляд на содержимое ящика, и ее дыхание перехватило в горле.

На мгновение она не могла пошевелиться. Все, что она могла делать, — это смотреть, сердце билось быстро и сильно. Затем дрожащей рукой она потянулась вниз, достала стопку сложенных бумаг и осторожно положила их на колени.

Слезы навернулись на глаза, когда она пролистала эти дешевые программы. На обложке каждой из них был один и тот же клип-арт: балерина в пачке, руки в изящном круге над головой. Выше была арка из слов: Alicia's Dance Academy presents…, а под танцовщицей было название каждого конкретного шоу: Spring Review '94, Autumn Spotlight '93. Внутри каждого из них стояло имя Януарии.

Марго зажмурила глаза. Ее дядя, ее самый любимый человек на свете, был лжецом, а может быть, и чем-то гораздо хуже. Чем он мог объяснить, что ходит на концерты маленькой девочки, которую, по его словам, он никогда не знал? И почему на протяжении более двадцати пяти лет он прятал эти программы под замок?

Грохот.

На этот раз, когда Марго услышала шум, ошибки быть не могло. Кто-то был снаружи дома. Она засунула программы обратно в ящик, заменила фальш-дно и проволочное крепление, затем захлопнула его, заперла и бросила ключ туда, где его нашла. Она быстро пошла к двери, сжав руки в кулаки.

Марго тихо выскользнула за дверь, на цыпочках подошла к краю гостиной и заглянула за угол, наполовину ожидая, что Люк уйдет, но он был там, сидел на дальнем конце дивана, прижавшись всем телом к телевизору. Марго с минуту изучала его. Ей показалось, или он дышит слишком быстро? Но шум доносился снаружи — по крайней мере, ей так показалось, — и не представлялось возможным, чтобы он ушел и вернулся, не услышав ее.

Марго подошла к входной двери и распахнула ее. Но за тусклым светом фонаря на крыльце была только чернота. Она стояла и ждала, пока глаза приспособятся, а мотыльки бились своими телами о лампочку над головой. Марго вгляделась в ночь, но там ничего не было видно. Она прислушалась в поисках другого звука, но ночь была тиха. Адреналин замедлился в ее жилах.

Затем, когда она повернулась, чтобы вернуться в дом, что-то привлекло ее внимание: сложенный лист бумаги под ее туфлей. Несмотря на то, что некоторые буквы были заслонены ногой, было ясно, что на лицевой стороне листа было написано ее имя. Марго медленно наклонилась и подняла бумажку дрожащей рукой. Она еще раз огляделась вокруг, затем открыла ее.

Эта записка была написана точно таким же почерком, как и та, что была оставлена на ее машине, но если первая могла быть истолкована как предупреждение — здесь вам небезопасно, — то эта была приказом. И всего в двух словах, ее послание было громким и ясным: ВОН ОТСЮДА.

ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Крисси, 2009 г

Был поздний субботний вечер, Билли уже давно уснул, а Крисси сидела за кухонным столом с переполненным бокалом белого вина. Последнее письмо Джейса дрожало в ее руке, его слова смотрели на нее: Я не знаю, что, по-твоему, случилось с Януарией, но это не я ее убил".

Эта единственная строчка привела ее мысли в хаос, как будто она пробралась в ее мозг и размотала все, что она знала. Она сделала длинный глоток вина и в миллионный раз за свою жизнь мысленно пережила ту страшную ночь: открытая дверь подвала, зияющая чернота за ней. Джейс, стоящий над мертвым телом Януарии, и ее собственное холодное тело. И странные, бесчувственные слова, которые ползли по ее позвоночнику: "Можно мы завтра поиграем, мамочка? Только ты и я?"