Страница 6 из 61
К концу 1941 года войска Белова были очень близки к завершению поставленной задачи. Частью сил они уже выходили на самое чувствительное место в тылу врага, на его главную коммуникацию – Варшавское шоссе. Правда, штаб 4-й немецкой армии еще не был в Юхнове, а только собирался выезжать сюда из Малоярославца. Решение фронта было правильным, и выход кавкорпуса в Юхнов для немцев являлся бы настоящей катастрофой.
К указанному времени две дивизии – 322-я и 328-я, дравшиеся за город Белев, были переданы подходившей 10-й армии генерала Голикова, а взамен их корпусу подчинили из состава его армии две другие дивизии – 239-ю и 324-ю. 324-я стрелковая дивизия получила задачу фронта овладеть Сухиничи, а 239-я подошла с задачей овладеть Мещевском. Поскольку кавкорпусу генерала Белова были приданы три кавалерийские и две стрелковые дивизии – была образована «группа Белова».
К Юхнову группа подходила двумя гвардейскими и тремя «легкими» кавалерийскими дивизиями. Не было с ней ни танков, ни корпусной и приданной артиллерии, не было зенитных средств. Немецкая авиация ограничивала ее действия днем, не было и хороших средств связи, но несмотря ни на что, она была не только способна выполнить задачу, но успешно завершала ее выполнение. В ночь на новый 1942-й год группа сосредоточилась и готовилась к штурму города Юхнова.
После захвата города и выхода на шоссе она могла повернуть на север, стремительно «пройтись» по тылам немцев и действиями в общем направлении на Медынь разгромить тылы и сам штаб 4-й армии немцев.
Задача была ясна, она соответствовала действительности и вела только к успеху. Но,… увы!
Ничего подобного группа Белова не сделала. Почему? Не думайте, что ей помешал противник. Ничего подобного! Ночью был получен приказ фронта, в котором настоятельно требовалось «частью сил прикрыться (?) со стороны Юхнова, остальными силами повернуть… (да, да, опять на 90°, но теперь – на запад) и… наступать на Мосальск». Итак, оказавшись так бизко у цели и рвавшись сюда в течение 10 суток, корпус теперь прекращал операцию, не получившую оперативного завершения и развязывал немцам руки. Все были чудовищно удивлены, ничего не понимали.
Поистине можно было сказать устами Швейка, что боевые действия развивались нормально и все было ясно до тех пор, пока в дело не вмешался Генеральный штаб. В данном случае роль Генерального штаба блестяще выполнил штаб Западного фронта.
Но удивлялись не только Белов и его штаб, удивлялись и немцы. Вот, что писал бывший начальник штаба 4-й немецкой армии, генерал Гюнтер Блюментрит в своих воспоминаниях, в книге «Роковые решения» (стр. 106):
«Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов -Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения. По ночам кавалерийский корпус Белова, который во второй половине декабря причинил нам так много беспокойства, продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову. Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах».
Итак, генерал Блюментрит тоже удивлялся, не понимал, почему кавкорпус к его «счастью», не перерезал их «единственного пути снабжения». Кстати, штаб 4-й армии немцев 25 декабря выехал в Юхнов, и если бы корпус овладел городом, то…
Повернув на 90°, кавалеристы завязали бои за Мосальск и вскоре овладели городом. А тем временем 4-я армия немцев быстро приводила себя в порядок и начала серьезно готовить линию обороны вдоль Варшавского шоссе, боясь повторения юхновской угрозы. Пока корпус дрался за Мосальск, все населенные пункты, примыкавшие к шоссе, превращались в крепости, а само шоссе – в широкую и глубокую, хорошо приспособленную к обороне траншею.
В середине декабря 1941 года, когда гитлеровская орда так поспешно откатывалась от нашей столицы, фюрер бесновался, как зверь. Но его армия продолжала отходить. В оборонительных боях она все же оказалась слаба. Орда была отлично обучена лишь для нападения. В обороне их боевых порядки жались к дорогам и населенным пунктам, оставляя почти не занятыми лесные массивы и довольно большие разрывы в местах бездорожья и отсутствия населенных пунктов. Разрывы между обороняющимися гарнизонами и частями способствовали тому, что наши войска могли проникать в тыл, бить во фланги и окружать целые группировки (чего, к сожалению, тогда еще кавкорпус делал мало).
Лучше других тактикой рейдирования по тылам была обучена конница, но те, кто теперь посылал ее в тыл врага, совершенно не были обучены думать о том, как обеспечить такие действия. Само собой разумеется, раз человек не способен думать, он не способен и делать. Вот и получалось так, что, «толкнув» конницу в тыл врага, все начальники начинали мечтать об успехах, разгроме, и никто – о снабжении, эвакуации, обеспечении прикрытия с воздуха, а мыслями о людях, вообще никто не утруждал себя.
16 декабря 1941 года Гитлер издал директиву за № 4421-82/41, в которой категорически требовал немедленно остановить отходящие войска и перейти к обороне, надежно закрепляя занимаемые рубежи. Тех же, кто оставлял позиции без приказа, надлежало поголовно расстреливать. Приказал организовать загрядотдряды (вспомните критиков приказа № 227 летом 1942 года). В директиве требовалось перейти от сопротивления в отдельных опорных пунктах к оборудованию сплошной оборонительной позиции (полосы), с тактической и оперативной глубиной и включением в такую полосу обороны всех населенных пунктов, кои надлежало превращать в узлы сопротивления, опорные пункты, а крупные населенные пункты – в крепости. В населенных пунктах укреплялись и приспосабливались к обороне каждый дом, квартал, улица. Глубокий снежный покров использовался для устройства траншей и ходов сообщений. На фронт пошли эшелоны с проволокой, заграждениями, а промышленность усилила производство противотанковых и противопехотных мин всяких видов. Вот почему Варшавское шоссе и прилегавшие к нему населенные пункты стали быстро укрепляться и готовиться к обороне.