Страница 21 из 24
«Викентий сказал, что из Скорой там человек сто, не меньше. Все как на подбор железные!» – щебетала Анфиса, восхищенная встречей с таким легендарным человеком тет-а-тет и пересказывая всё, что происходило в пути между ними.
Слушать новости в телевизоре не хотелось, потому что было ясно, что правды там не услышать и не вычленить!
Подруги забурились в бар, и обе напились!
Утром вернулся Викентий, принимавший участие в событиях и выжатый как пустой лимон, что было предельно ясно по его состоянию. Работая без статуса работника Скорой и не получая за это никаких энергетических вознаграждений, он валился с ног, будто подбитый летчик.
– Вывели всех заложников, обезвредили террористов, ни одного пострадавшего! Понятное дело, телевизор отрапортовал о неполадках в системе безопасности аэропорта, которую быстро восстановили, – только и смог выговорить Викентий и рухнул на кровать.
– Ты знаешь, что с ним делать? – поинтересовалась Анфиса, отведя подругу чуть в сторону.
– Если бы не мой косяк этой ночью, то можно было бы тупо поделиться энергией через секс, но он даже не воспримет сейчас легкого прикосновения от меня, пойдет антагонизм, который будет только отнимать силы. Теперь только покой, качественный сон и еда, и комедии неделю подряд. Посидишь с ним?
Анфиса понимающе кивнула и даже не стала спрашивать: куда пошла подруга.
Серафима вышла из отеля и побрела куда глаза глядят, пытаясь восстановиться! Она не думала о последствиях в квартире Никиты, да и не собиралась быть верной Викентию или спать с Никитой. Просто жила моментом. Десять, Карл! Десять лет на минимуме положительных эмоций с моральным уродом давали о себе знать, хотелось свободы и не хотелось в крепкие руки хоть и безумно крутого и офигенного мужчины, но и цепи своих собственных ограничений себя! И как бы она ни уговаривала себя, что ни Викентий не хочет серьезных отношений с ней, ни она с ним, но теперь ясно понимала, что легко и без обязательств в их случае не получится!
Серафима давно не жила в душевных терзаниях, всегда было все предельно ясно: вот долг, вот работа, вот я, идеально ее исполняющая, а теперь получалось не пойми что.
Ноги принесли к дому Никиты, она позвонила и упала в кресло в гостиной:
– Есть в этом доме хоть какое-то место, не пропитанное духом твоей мама?
Никита давно очухался и спокойно произнес, не задавая банального «зачем и почему»:
– Да, в моем кабинете!
– Веди! – скомандовала Серафима, дошла и, рухнув в кресло для пациентов, закрыла глаза.
– Хочешь поговорить? – приготовив чай и заботливо закрыв дверь в кабинет, чтобы квартира не напоминала Серафиме о маме, спросил Никита. – Тебя терзает то, что ты натворила вчерашней ночью, да? Можешь не думать о том, кто я и что между нами было. Просто говори. Я готов слушать. Я принял, что нам не быть вместе, и, в принципе, рад тому, что между нами произошло, без обязательств и продолжения. Просто говори! От твоей речи и мне станет проще и легче…
Серафима улыбнулась:
– Ник, ты чудо! Хочется залезть в твое будущее и рассказать тебе, что там всё чудесно!
– Но ты не можешь этого сказать, потому что там не чудесно? – печально нахмурившись, спросил Никита.
– Но я просто не буду этого делать! В память о том, что произошло ночью между нами, ты заслуживаешь того, чтобы не знать, что там впереди! Можно я просто посплю у тебя? Я вчера напилась вдребедень! И спала всего часа полтора в кресле отеля… Мне бы отоспаться...
Скорая. Примирение
Утро встретило тревожностью. Не хотелось работать! Серафима еще ни разу такого не чувствовала с момента своего прихода в Скорую. Что это было? Перегруз от нахлынувшей энергии? Отходняк от выпитого? Или все-таки ее предательство Викентия?
«Но я ведь ничего ему не обещала! – пыталась капризничать Серафима. – С чего я что-то ему должна?»
Никита ушел на работу, заботливо оставив на столе завтрак, ключи и записку: «Если не собираешься вернуться, просто захлопни дверь. Номер телефона».
– Приличный мужжжчина оказался! – Покачала головой Серафима. Выпила остывший кофе и помчалась в отель к Викентию.
За сутки Вику стало полегче, Анфиса развлекала его, как могла!
Викентий, лежа на кровати, встретил ее добрым взглядом и улыбкой:
– Спряталась, красавица? От себя? От меня? Или от нас обоих?
Серафима промолчала и, подойдя к Викентию, дотронулась до лба, якобы проверяя температуру.
– Солнце мое! Меня хоть не обманывай! Садись, давай руку! – произнес с улыбкой Вик.
Серафима подчинилась.
– Чувствуешь обиду, злость, разочарование? – поинтересовался Викентий.
– Знаешь, дорогой мой, я тоже умею даже на уровне тела врать любимым и близким!
– И что из этого следует? Что я любимый и близкий? Или что ты умеешь мне врать?
Серафима впервые за десять лет растерялась и не понимала, что ответить! Викентий застал врасплох.
– В тупике? – улыбнулся Викентий.
– В тупике, – подтвердила Серафима.
– Ты мне ничего не должна! Это я поцеловал тебя без твоего согласия и без твоего намерения вступать со мной в более близкие отношения, чем напарники! Это моя вина, что ты почувствовала себя вчера виноватой. Это я вел себя неподобающим образом, нагло вклинившись в твою жизнь! Мир?
– Мир! – не до конца понимая, что происходит сейчас между ними, согласилась Серафима и совсем не понимая, искренне он это говорит или это игра сильного мужчины.
Она посидела в молчании еще некоторое время, а потом, встав, сообщила:
– У меня впереди 30 клиентов, я на испытательном сроке, мне надо идти работать. Я пойду, поправляйся!
Кивнув Анфисе, Серафима удалилась.
Знала ли она, куда идет? Конечно! Ей надо было разобраться в своих чувствах!
Что сейчас произошло, было не понять. Захотелось плакать! Может похмелье? Она поняла, что потеряла напарника. Все это было враньем и чушью с его стороны. По послевкусию от разговора она это теперь точно знала!
Можно было не возвращаться, она снова одиночка…
Серафима брела по незнакомому, холодом пронизывающему до костей городу, и не знала, куда податься. Дома не было, семьи не было, друга потеряла…
Может, прав Никита? Не всё в этой жизни измеряется профессиональными достижениями? Он ей хотел что-то сказать, а она не стала его слушать! Решила пойти поговорить и услышать то, что не захотела слушать от человека, к которому приперлась за тридевять земель!
На подступах к университету Никиты сознание поймало девчушку лет двадцати, уныло бредущую, куда глаза глядят…
«Нет, здесь не несчастная любовь! Что же? Ууух, больной папа как единственный родственник. Тупиковая. Он в больнице, она не знает, куда себя деть! Блин! Как привлечь внимание? Ай, была не была! Хорошо, хоть пальто не белое!» – думала Серафима, падая на осенний, грязный тротуар.
Отзывчивая душа сразу подбежала и спросила: «Что случилось? Вам плохо?».
Дальше, как в плохом, ладно, хорошем кино, Серафима разыграла состояние плохого, потом полегче самочувствия, а потом и вовсе пришла в себя, сообщив, что приехала на поиски своего бывшего возлюбленного, который нынче работает в универе, а его мама не разрешала им в юности встречаться, а теперь его мама умерла, и они по-прежнему оба одиноки и тому подобный бред, но ноги подкосились и идти дальше никак не представляется возможным…
Девушка сказала, что живет в значительном количестве автобусных остановок отсюда, но зато без пересадок, и позвала в гости, цепляясь за Серафиму, как за соломинку, чтобы не возвращаться в пустую квартиру одной.
– Серафима, – протянула руку Серафима и предложила такси, раз уж она такая чумазая.
– Марина, – ответила Марина и согласилась на такси.
Коммунальная, хоть и небольшая, но не расселенная квартира встретила Серафиму смесью ненависти, презрения и похоти.
Пьянчуга и дебошир сосед ждал, когда отец Маринки наконец сдохнет, чтобы завладеть ее телом. Злющая одинокая тетка метила поменять свою мелкую комнатенку на Маринкину просторную, а значит, тоже ждала смерти отца Маринки, тайно и явно ненавидя покойную ее мать, которой удалось отхватить в Северной столице мужика с такими квадратными метрами. Семейка студентов, ютившаяся рядом и непонятно как живущая на мизерные доходы, не придавала оптимизма царящей в этом доме гнетущей атмосфере.