Стриптизерша

Любовь Лесова

Стриптизерша

Стриптизерша

В утренний час-пик машины на широкой улице стояли плотными рядами, ожидая разрешения светофора. Фаина замерла на тротуаре, не решаясь перебежать дорогу на все еще горящий зеленый. Кто-то из водителей даже посигналил ей. Но, нет! Поспешишь – людей насмешишь! Она лучше дождется следующего разрешающего знака. Пусть смеются, кому смешно (или ей это только показалось?). Мама ей всегда говорит, что береженого Бог бережет. Наконец ее грузная фигура (Карлсон, да и только!) перешла через дорогу и поплыла, подхваченная людским потоком к зданию педагогического института, расположенному неподалеку, где она имела счастье учиться, а теперь работать на кафедре педагогики.

– Здрасьте, Фаина Аркадьевна! – со всех сторон слышала она искренние и не очень приветствия в институтском фойе. – Мне бы сегодня долги отработать, – вынырнул откуда-то с боку нерадивый первокурсник Попов и без предисловий стал «брать быка за рога». Его бесцветные глаза на детском личике с белесыми бровями и ресницами уставились на нее холодно и зло, представляя разительный контраст умоляющим интонациям фразы. Фаина же почувствовала свою значительность и была рада помочь.

– Фаина Аркадьевна, пожалуйста, зайдите в деканат, там вашей подписи в ведомости нет, – строгим тоном напомнила ей спешащая по важным делам секретарша.

– Фаина Аркадьевна, не могли бы вы сегодня зайти ко мне? – тоном секретаря обратился к ней прогуливающийся декан. Маленькие глазки-буравчики смотрели ей не в глаза, а на грудь. Эта его привычка смотреть на отдельные части тела человека всех сбивала с толку при разговоре, а многих пугала. Его худую сутулящуюся фигуру, неспешно вышагивающую по коридорам, заложив руки за спину, все здравомыслящие люди старались обходить стороной. «Гитлер, чистый Гитлер! Прости Господи!» – резюмировала как-то старушка-вахтер, обиженная его придирками. Волосики, зачесанные наискосок на лысеющую угловатую голову, да усики под вздернутым носом и, правда, напоминали исторического персонажа.

– От меня-то ему что потребовалось? – вмиг вспотела Фаина, и еще надеясь, что фраза относится не к ней, попыталась увернуться из-под колючего взгляда. Но нет, он сфокусировался теперь на ее колоннах-ногах, рассматривая не новые и не модные туфли.

– Хорошо, хорошо! Зайду, зайду! – заверила она, тоже смотря под ноги, стараясь замысловатыми, почти танцевальными коленцами вывести свои конечности из-под обстрела. Привычная круговерть окружала Фаину до вечера. – Может, я похудела? – с надеждой всматривалась теперь в зеркало, отражаясь во весь рост на фоне двери собственной квартиры. Говорили ей – не следует весить зеркало напротив входа. Энергетика, якобы, не обновляется в жилище согласно учению фэн-шуй.

– Все верно: ничего не меняется ни в доме, ни во внешности, ни, наконец, в жизни, – пришла к неутешительному выводу Фаина.

Фаина всегда была полной. Такими же были и мама, и бабушка. Не сказать, чтобы много ели, или тяжелыми заболеваниями, как диабет, страдали. Просто конституция такая. Но все они считали, что из-за полноты у них не сложилась личная жизнь и Фаине тоже надеяться не на что. – Какая уж тут личная жизнь?! – не снимая пальто и туфель, стоя перед зеркалом, упивалась ненавистью к себе Фаина. Даже свет включила, чтобы хорошо рассмотреть, какое безобразие только что шло по улице. Круглое лицо, светло-карие с редкими светлыми ресницами немного вздернутые к переносице глаза, короткие густые брови, казалось, способны выражать только состояния мольбы и испуга. Нос, как метко заметили еще в школе, картошкой, губки бантиком, едва закрывающие большие, но белые и правильной формы зубы. Всю эту «красоту» довершал скошенный подбородок, который мечтал стать двойным. Не надо ей было подстригать волосы! Старомодный пучок на затылке отражал ее серьезность, а короткая стрижка жестких светло-каштановых волос придала вид клоунессы. Короткие упругие волоски торчали теперь в разные стороны. Голова приобрела форму идеального шара. Широкие брови услужливо изображали обиженного и раздавленного прошедшим днем, а возможно и жизнью, колобка.

Сегодня она особенно устала. Точнее, ряд событий ее полностью выбил из колеи. Въедливый отличник-студент перебил ее при чтении лекции по педагогике.

– Выражение «ожидание завтрашней радости» не имеет никакого отношения ни к Макаренко, ни к понятию «цели», – выкрикнул на весь лекционный зал юнец, – сами посудите, причем тут цель? Она была полностью обескуражена: смешалась, раскраснелась, попыталась еще раз объяснить… Слышались комментарии того же отличника, видимо, просто за что-то невзлюбившего ее: «Сами толком не знаете…». Она с трудом продолжила занятие. Студенты шумели. Почти никто не слушал. Девочки просто хихикали, а ей казалось, что над ней.

– Я же в диссертации про эти факты писала. Почему так растерялась? – искала потом ответа весь день. Коллеги сразу заметили, что она чем-то расстроена. Такие эмоции можно было без труда прочесть на луноликом лице.

– Наша Дюймовочка опять не заполненные экзаменационные ведомости в деканат отнесла. Уже заведующей звонили…

– Про меня говорят, – занервничала Фаина, но сделала вид, что не слышит. В лицо ей сдержанно и вежливо улыбались. Фаина робко присела к общему столу попить чаю.

– Фаина Аркадьевна, пойдете сегодня на стриптиз? – подскочила юркая худенькая дама и по-птичьи вскинула седую голову.

– Куда, куда? – поперхнулась горячим чаем.

– Наша Танечка-лаборантка приглашает всех на девичник перед ее свадьбой.

– Про мальчишники слышала, а про девичники…

– Мужчин у нас в коллективе нет, поэтому, выходит, девичник. Да, что вы, ей Богу! Все идут! – Тамара Ивановна, уже начиная сердиться, совала ей прямо в лицо пригласительный билет. – Жених Танечки – то ли просто танцор, то ли стриптизер в «Комете».

Фаина, конечно же, к элитному ночному клубу и близко то не подходила. А как там молодежь развлекается, у нее ни раньше, ни сейчас (она себя в тридцать пять зачислила в старухи) даже фантазии не хватало. Но уж если Тамара Ивановна идет в такое место, значит, конец света наступает, ждите всемирного потопа или чего-то еще в том же духе. Фаина ее про себя называла «пионер – всем ребятам пример». Стайку таких «пионеров» в коллектив, и все дела вмиг сделаются. Короче, мечта любого руководителя. Не подчиненный, а сказка. Теперь, выходит, и сказки не обходятся без стриптиза.

– Может там и стриптиза не будет, только красивое представление. Вы что так засмущались – берите приглашение!

Стоя сейчас перед зеркалом, она нащупала в кармане пальто эту продолговатую бумажку. Для своих лет Фаина была очень несамостоятельным человеком. Нет, квартиру свою содержала в чистоте и порядке, образование получала с удовольствием – кандидат педагогических наук, с работой доцента тоже справлялась. Тут дело было в другом. Мама с бабушкой всегда советовали, куда идти и с кем дружить. У них у всех (три танкиста – три веселых друга, шутили) была круговая оборона от враждебного мира и от мужчин, в частности. Да, в их семейке весь мужской род считался чуждым и ненужным. Хотя теперь этот загадочный род ее в силу возраста и физиологии очень и очень интересовал. Фаину взволновало и заинтересовало предстоящее шоу. Идти – не идти? Звонить родным и услышать однозначное возмущенное «нет» она не хотела. Вот сейчас разденется, примет душ, поужинает… За время этих нехитрых действий решение придет само-собой. В душе опять с ненавистью разглядывала складки на талии, омерзительное галифе на бедрах. Хорошо, что тело скрыто одеждой. Она и во время недолгого замужества (мама с бабушкой все организовали) спала в пижаме и ничего толком не узнала об интимной близости – супруг был старше ее на много лет и способен был только оставить ей свою квартиру и имущество, скоропостижно скончавшись после очередного ремонта оборудования на атомной АЭС. Их брак изобиловал ссорами и взаимными претензиями.