О нашем жилище

Изображенный на нашем рисунке трехэтажный дом характерен для всей юго-восточной Европы и Ближнего Востока. Дом, ориентированный на узкие проулки, приобретает сложную конфигурацию, его стены следуют границе участка везде, где это возможно без нарушения писаного закона или закона традиции. Правая, ломаная в плане стена не имеет окон (см. рис. 16), так как обращена к окнам соседнего здания. Узкая трапеция в левом углу (занятом туалетом) застроена только по первому этажу, чтобы не затенять другой, соседний дом.

А что же со вторым типом жилища? При стремительном росте новых индустриальных городов, при стремительном разрастании старых, индустрия которых переживала второе рождение, наиболее массовым типом жилища стал «барак»: длинное, иногда двух-, но чаще одноэтажное здание. По его оси был проложен длинный, темный коридор, начинавшийся от стены и коммунальной кухни, заканчивавшийся же коммунальным туалетом и умывальной. По обе стороны коридора шли двери в небольшие комнаты. По сути, перед нами простейший вариант общежития для семейных, прототипом же для него послужили издавна известные «рабочие казармы». В таких бараках, на тогдашней окраине Москвы, в Черкизове, жили семьи значительного числа одноклассников автора. Лишь когда для них началась взрослая жизнь, то есть с конца 50-х годов, начался великий процесс переселения в новые дома, а бараки исчезали один за другим. Уже будучи специалистом, я долго пытался убедить соответствующее начальство оставить хотя бы один барак как памятник трудной и героической эпохи. Безуспешно: ненависть людей к прошлому своему жилью была еще слишком остра.

47. К. Энн. Жилой комплекс Карл Маркс-Хоф. Вена. 1927 - 1930 годы. Фасад

Если фасады доходных домов выражали прежде всего стремление домовладельцев выразить индивидуальность, высокий статус (следовательно, и высокую плату) жильцов, то кооперативы, множащиеся в начале нашего века, ставят перед архитектором совершенно иную задачу. С одной стороны, следовало свести к минимуму, так сказать, непроизводительные расходы на внешний декор - члены-пайщики не имели на него средств; с другой - придать крупному жилому комплексу достаточную выразительность демократически организованного целого, ярко контрастирующего с обычной застройкой.

Эту задачу стремились разрешить и советские архитекторы, и их зарубежные коллеги, стремившиеся выйти навстречу ожиданиям нового заказчика - коллектива. Уже название венского жилого комплекса указывает со всей определенностью на классовую принадлежность кооперативного застройщика: этот жилой комплекс стал частью программы социал-демократической партии. Архитектор с очевидностью стремился преодолеть монотонную дробность фасада, испещренного одинаковыми окнами - за счет отступов, перепадов высот, укрупненных арочных проездов. Те же задачи стоят перед сегодняшними профессионалами, для которых, однако, понятие фасада утратило однозначный смысл, так как они работают сразу со всем объемно-пространственным решением жилого комплекса

Бараки - относительно солидные сооружения, хотя проектировавшие и строившие их люди верили, что «на пять - десять лет». Так и было наверное, когда бы не вынужденные расходы на оборону и ожидавшаяся, но не такой страшной, как оказалось, война. Главным же, ведущим типом жилища был все же иной, облегченного типа барак, обитатели которого создали Магнитку, Кузбасс, Турксиб, каналы, построили Комсомольск. Сегодня, выглядывая в окно третьего ли, тринадцатого ли этажа недавно построенного жилого дома, ворча (и справедливо) на монотонность вида, открывающегося из окна и недостаточную ухоженность земли внизу, во всяком случае не грех вспомнить, что этому предшествовало. «Время, вперед!» Валентина Катаева - одна из тех книг, что не позволят об этом забыть:

«Ребята сильно устали. Однако ничего не поделаешь.

С каждым может такое случиться.

Никто не ложился.

Пока Феня плакала, пока Ищенко хлопал ее по спине и расспрашивал, пока она суетливо вынимала из мешка гостинцы, пока умывалась и бегала вперевалку в сени, - ребята молча натаскали в барак тесу, гвоздей, электрической проводки.

Через час-два Ищенко отгородили.

Феня пока что завесила вход шалью…

Она торопилась к соседям - скорей, скорей! - извинялась, просила корыто, топила куб, бегала в кооператив, входила на цыпочках за загородку и переставляла вещи на столике, резала ниточкой мыло.

Она чувствовала себя так, как будто всю жизнь прожила на этой стройке, в этом бараке».

А что же происходило в это время с многоквартирным домом в других странах?

Во-первых, в европейских странах повсеместно, не без заметного влияния советских проектных идей, архитекторы разрабатывают систему кооперативного, относительно дешевого жилого комплекса с обслуживающими и клубными помещениями (венский пример - на нашей иллюстрации). Во-вторых, как и в СССР, развертывается решительный спор между теми, кто, как Ф. Л. Райт, о котором шла речь выше, верил в «одноэтажное счастье» (миллионы домиков на участках), и теми, кто вслед за Ле Корбюзье утверждал идею «лучезарного города», где высотные жилые «башни» омыты воздухом и солнечным светом. В странах Северной Европы продолжается неспешное развитие все той же «террасы» - улицы из блокированных домов (работа Я. Оуда на нашей иллюстрации). Повсеместно, наконец, - Ле Корбюзье и в этом сыграл значительную роль - ведется поиск по возможности дешевого строительного «конструктора», из деталей которого, при фабричном их изготовлении, можно было бы собирать жилые комплексы.

Вторая мировая война прервала всю эту работу, но в первые же послевоенные годы в связи с проблемой реконструкции городов после военных разрушений она возобновляется широким фронтом.

В нашей стране, понесшей наибольшие потери во время борьбы с фашизмом, вопрос стоимости и технологической простоты возведения жилищ приобрел, естественно, чрезвычайную остроту. Эта острота усугублялась еще и тем, что колоссальные человеческие потери и «человекоемкость» расширяющейся индустрии уменьшили число рабочих рук, которые можно было планово выделить для гражданского строительства. В этих условиях переход к индустриализации домостроительного производства, к типовому дому, собираемому на стройплощадке относительно небольшими бригадами, был исторически неизбежен. Как известно, этот переход был совершен, десятки миллионов людей впервые в жизни ощутили достоинства отдельной квартиры, и на первых порах на очевидные даже недостатки домов «первого поколения» не обращали внимания.

Не удивительно: люди испытали радость обновления быта (не без издержек - были безжалостно выброшены вещи, о которых сегодня так жалеют); довольно скоро от того, чтобы заглядывать к соседям «посмотреть телевизор», эту еще редкую новинку в середине 50-х годов, перешли к привычности собственного голубого экрана; от одинаковости «ковбоек», этих клетчатых рубашек в два цвета, и синих плащей перешли к разнообразию и многоцветью фасонов… Конечно, они и тогда ворчали по поводу отсутствия подоконников, низких потолков, высокой слышимости, отсутствия кладовых и крошечности передних, но все это еще было второстепенным в сравнении со сладким звучанием слова: наша квартира.

Архитекторам нелегко давался «язык» крупной индустрии, и в разработке домов «первого поколения» они уступили лидерство инженерам. Ведущим по объему продуктом так устроенного партнерства стали «пятиэтажки» из тонких панелей и девятиэтажные здания из тяжелых бетонных блоков - и. те и другие слишком хорошо известны, чтобы останавливаться на них особо. «Второе поколение» - это еще типовые дома, панельные, чаще девяти- и двенадцатиэтажные, превосходившие предшественников отнюдь не изяществом форм, а несколько более высоким уровнем комфорта. Немного приподнялись потолки, несколько выросла площадь коридоров, передних, кухонь, шире стали лестницы (люди, увы, умирают, но по лестницам «пятиэтажек» вынести гроб - целая проблема; люди обзаводятся мебелью, но внести мебель - головоломка). А вот «третье» поколение, вступившее в rtpaea с начала 70-х годов повсеместно, представляло собой уже значительный шаг вперед.