Капкан для демона

В этот день её гибкое тело не вызывало у него и тени желания, поскольку разум Уартхола был занят мыслями о юной акильфийской провидице Мире, доставленной ночью в портовый город и переданной капитану Гроу в ужасном состоянии. Девочку избили, причём сильно. Гроу наверняка позаботится о ней, но жизнь среди кьорвигов и рабство превратили малышку Миру в такое же чудовище, каким являлся Дэнзет. Но он был проклят, а она стала безжалостной убийцей только из желания жить. Ей всего пятнадцать, и она люто ненавидит мужчин. Если Мира очнётся раньше, чем Дэнзет Уартхол окажется рядом с ней, на борту «Королевы морей» произойдёт непоправимое.

Глава 3

О том, чтобы передвигаться по тракту в экипаже, даже думать не имело смысла – буря намела на вымощенной белым камнем дороге настоящие барханы. В этот раз песка оказалось намного больше, чем пару месяцев назад, хотя тогда стихия бушевала дольше. Дэнзет считал себя лишь временным гостем Тсалитана, но он, как и местные жители, уже неоднократно задумывался о том, откуда берётся этот песок. Ветер всегда приносит его с юга, но там нет пустыни. В двух днях верхового пути от столицы на самом южном мысе острова Сальсирия ютятся маленький портовый городок и несколько рыбацких деревень. От них до самого Тсалара земля растрескалась от постоянной жары и засухи, но она не безжизненная. Большая её часть покрыта скудной растительностью, а кое-где вокруг круглых естественных озёр даже имеются сады. Эта часть Тсалитана не страдает от песчаных бурь, но они, тем не менее, приходят именно отсюда. Как такое возможно?

Ему уже не раз доводилось слышать, что бури – дело рук ведьмы Веи Колехорт. Это были лишь слухи, иначе правитель Тсалитана попросил бы акильфийского посла обсудить проблему с её виновницей. Но король не попросил об этом Дэнзета ни после предыдущей бури, ни теперь. Он делал вид, что не доверяет слухам, но в то же время не пытался их как-либо пресечь. Создавалось впечатление, что ненастья происходят с его негласного разрешения. Они вредят городам и трактам, но обходят стороной виноградники, которые приносят доход казне. Бури наносят ущерб в основном уличным торговцам и открытым рынкам. А после того, как стихия успокаивается, на очистку улиц и дорог от песка отправляется целая армия рабов. Эти несчастные люди трудятся и днём под палящими лучами южного солнца, и ночью при свете факелов. Выбиваются из сил, многие гибнут, а их тела грузятся на телеги вместе с песком и вывозятся к морю, где становятся добычей хищных птиц и пустынных падальщиков. Владельцы этих рабов такой утратой, естественно, недовольны, поскольку их собственность стоит денег. Недовольство растёт, слухи о кознях Колехортов расползаются, а правитель Тсалитана только огорчённо вздыхает – весьма подозрительное поведение.

«Если песок сбрасывают в море, то откуда он берётся снова?» – думал Дэнзет, объезжая большой бархан, почти полностью перекрывший тракт у самых ворот западного портового города. Уже начало смеркаться, ветер стих, но пыль продолжала витать в воздухе удушливым облаком, отчего конь Дэнзета постоянно фыркал и тряс головой. На всей протяжённости тракта, закрыв лица широкими повязками, трудились рабы. Их выгнали на работы недавно, но эти бедолаги не сидели днём без дела – к вечеру они уже буквально валились с ног и перетаскивали тяжёлые мешки с песком слишком медленно. Надсмотрщики, руководящие процессом расчистки, то и дело щёлкали кнутами, подгоняя нерасторопных трудяг.

«Звери», – подумал Дэнзет в адрес всех рабовладельцев разом и молча продолжил путь, поскольку не имел права вмешиваться в дела чужого королевства. Миновав распахнутые городские ворота, он сразу же направился к порту – хотел поскорее оказаться на борту «Королевы морей» и узнать, как себя чувствует Мира. Освещённые масляными фонарями улицы в этот вечерний час обычно бывали немноголюдными, но теперь и здесь вовсю трудились рабы, выметая вездесущий песок из всех углов и собирая его в большие мешки.

– Господин посол! Господин Уартхол, постойте! – услышал Дэнзет сразу же, как только свернул с одной из широких центральных улиц в узкий проулок.

Судя по голосу, кричал лорд Генри Луд – один из немногих представителей тсалитанской знати, кому было разрешено не падать ниц перед правителем королевства в силу почтенного возраста и многочисленных заслуг. Дэнзет тяжело вздохнул и развернул коня – нельзя обижать старика непочтительностью, поскольку по отношению к подобным особам это в Тсалитане считалось серьёзным преступлением. Лорд Генри так торопился догнать акильфийского посла, что с трудом переводил дух.

– Господин… Уф… – шумно выдохнул он, прижимая руку к груди. – Минутку… Я… Уф-ф…

– Вам плохо? – заботливо осведомился Дэнзет и спешился на случай, если старику действительно необходима помощь.

– Я… Уф-ф… Нет, всё хорошо, только… Уф-ф… – пыхтел старый лорд, пытаясь отдышаться.

Причина, по которой господин Луд счёл необходимым лично гоняться за Уартхолом по вечернему городу, а не отправить кого-нибудь пошустрее и покрепче, наверняка была очень важной. Дэнзет хорошо знал этого старика, поскольку часто спорил с ним по поводу выкупа рабов. Лорд Генри занимал высокий пост в Гильдии работорговцев, поэтому был одним из первых, кого не устраивала политика Колехортов относительно рабства. Но, будучи послом, Дэнзет не совершал ничего противозаконного. Все его сделки были чистыми, документально подтверждёнными, а хозяева выкупленных им людей всегда оставались довольны, потому что получали как минимум вдвое больше потраченного.

– Эта пыль меня когда-нибудь добьёт, – наконец-то смог выговорить старик фразу целиком. Промокнул взмокший лоб носовым платком, водрузил на переносицу пенсне, прижал его бровью так, будто это был монокль, и наконец-то перешёл к сути дела: – Господин Уартхол, у нас с вами, как это ни прискорбно, внезапно появилась общая проблема.

– И какая же? – осторожно поинтересовался Дэнзет.

– Собака! – возмущённо выплюнул старик.

– Это вы мне? – уточнил Уартхол.

– Нет, это я о той собаке, которую вы должны доставить в Акильфадию, – пояснил лорд Луд.

– Ничего не понимаю, – признался Дэнзет. – Какая собака?

– Огромная, свирепая, чёрная, – охарактеризовал старик объект своих волнений. – И глаза у неё красные. Стражники сказали, что это подарок нашего правителя вашим, и величайшая честь доставить его поручена именно вам.

– А, вот оно что, – наконец-то сообразил посол. – Простите, что сразу не понял, о чём речь. Я не знал, что это собака. Посыльный просто сообщил, что подарок уже здесь.

– Ну теперь знаете, – раздражённо сообщил лорд Генри. – Так вот… Дело в том, что эта собака не хочет отдавать мне собственность оракулов.

– Чего? – снова непонимающе уставился на него Дэнзет. – Какую собственность? Выражайтесь конкретнее, пожалуйста. Я тороплюсь.

Следующие несколько минут он внимательно слушал эмоциональный рассказ старика о том, как подарок повелителя по дороге в порт неожиданно взбесился, разломал клетку, загрыз двух стражников и напал на третьего. Зверя пытались остановить единственным возможным способом – ранить так, чтобы он очень сильно ослаб, но не издох. Увы, в этот процесс вмешалась рабыня Храма Даар, которую лорд Генри сопровождал к владельцам, и теперь треклятая псина бросается на каждого, кто кто пытается приблизиться к ней и её спасительнице.

– Это продолжается уже несколько часов, господин Уартхол! Это просто немыслимо! – возмущался лорд Луд, размахивая тростью у собеседника перед носом. – Мы катастрофически опаздываем! Нас ждут! Я требую, чтобы вы немедленно вернули мне рабыню, а с собакой можете поступать на своё усмотрение! Да хоть убейте её, мне всё равно!

– И тем самым навлечь на себя гнев вашего правителя? – усмехнулся Дэнзет. – Ну уж нет, увольте. Показывайте дорогу. Посмотрим, что там за чудовище такое, с которым городская стража справиться не может.

Собака… Звериные бои – одно из самых любимых развлечений тсалитанской знати. К востоку от столицы и северу от Города Рабов для таких зрелищ возведена большая Арена, где раз в десять дней собираются практически все именитые жители Тсалитана, чтобы посмотреть, как люди и звери убивают друг друга. Дэнзет бывал на нескольких подобных представлениях, но лишь по приглашению правителя королевства. Он не считал это развлечением, поскольку прекрасно помнил собственные бои в плену у кьорвигов. Принцип «убей или умри» был одинаковым что в племени кровожадных варваров, что в цивилизованном тсалитанском обществе. Это мерзко.